произнести не могла. Сегодняшним вечером завершался наш эксперимент. Последняя его часть – четвертое свидание. Мое сердце готово было разорваться. Если не сейчас, так завтра, когда я вернусь в свою квартиру и мы уже не будем видеться каждый день. Если не завтра – значит, через пару недель, когда Лукас уедет в свою Испанию.
Я судорожно выдохнула:
– Спасибо тебе…
– Спасибо? – удивленно наклонил голову он.
Я отвела взгляд, хотя мне хотелось смотреть и смотреть ему в глаза.
– Да. Сегодняшний вечер – потрясающий романтический поступок с твоей стороны.
Так оно и было. Фаза четвертая – романтический поступок.
В романах такое обычно происходит после серьезной размолвки, когда чувства подвергаются суровому испытанию. Правда, вряд ли это применимо к нашему случаю – у нас, как ни крути, эксперимент. Вероятно, через четвертую фазу можно было спокойно перепрыгнуть.
Лукас ничего не ответил; просто сидел и разглядывал меня, и на его губах играла легкая, почти печальная улыбка.
Я потянулась за фужером, пытаясь подобрать нужные слова. Решила наконец задать вопрос, который давным-давно крутился в голове.
– Могу я тебя кое о чем спросить, Лукас?
– Все что угодно, ты же знаешь.
– Ты никогда не рассказываешь об Испании…
Последний вечер – пора попытать счастья. Он ни разу не говорил о своей травме, не вдавался в подробности случившегося. И все же я тешила себя надеждой, что рано или поздно Лукас вернется к прежней жизни.
– Максимум, что я слышала, – несколько слов о Тако и о бабушке. Знаешь, у нас был план привезти ее сюда вместе с собакой, но она сказала, что сыта Нью-Йорком по горло. Пару лет назад была здесь, навещала Лину. Говорит, тут все настолько огромное, что у нее появляется… хм… цыплячья кожа. Чаро не смогла перевести мне это выражение.
– Piel da gallina? «Мурашки по коже». – Лукас хмыкнул, однако, судя по всему, мыслями от бабушки и от мурашек был очень далеко. – Так что ты хочешь знать, прекрасная Рози?
Я хотела знать все.
– Ты скучаешь по дому?
– И да и нет.
Я передвинулась на краешек стула, и мои колени оказались между его ног.
– Расскажи, по чему конкретно скучаешь?
Из него словно выпустили воздух, и я, встревожившись, положила руку ему на бедро. Он в ответ коснулся ногой моего колена и ответил:
– Скучаю по своей прежней жизни. Порой просыпаюсь с ощущением, что все вернулось; начинаю размышлять, на какой бы пляж податься, пока не нахлынул народ. А потом вспоминаю…
– Что вспоминаешь?
Он уставился на мою руку, по-прежнему лежавшую на его бедре.
– Что я не в Испании. Что я уже не тот, каким был.
– Лукас… – прошептала я. Не знаю, что он услышал в этом слове, но осторожно сжал мою ладошку в руке. – Почему ты приехал именно сюда? От чего ты бежишь? Пытаешься забыть случившееся?
Лукас нежно поцеловал мое запястье.
– Не бегу, ангел мой. Бывают дни, когда вообще двигаться невмоготу.
Ангел… Мое сердце застучало чаще.
– Что же тебе сейчас нужно? – Я была готова снять для него луну с неба. – Ждешь, когда снова появится настроение двигаться вперед?
Лукас пристально посмотрел мне в глаза.
– Сам не знаю, Рози. Вот это меня больше всего и пугает.
У меня внутри будто что-то оборвалось. Желание облегчить его муки с каждой секундой росло.
– Я возьму тебя за руку и потащу за собой на буксире, а там, глядишь, по ходу дела ты и поймешь, что тебе надо.
Я крепко сжала его пальцы. Он назвал меня ангелом… Сохраню это слово в потаенном уголке памяти, пусть оно навсегда останется со мной – даже после его отъезда.
Лукас заговорил не сразу.
– Надеюсь, ты созрела, чтобы оценить романтический поступок в моем исполнении.
Глава двадцать вторая. Рози
– Не уверен, что поступаю правильно, – пробормотал Лукас сзади, прикрыв руками мои глаза.
Из ресторана он провел меня к лифтам, и мы поднялись на верхний этаж.
Лифт еще не остановился, когда Лукас велел мне зажмуриться, да еще и наложил сверху ладонь – для верности.
– На всякий пожарный.
Мы медленно продвигались вперед; Лукас вел меня за руку. Я то и дело наступала ему на ноги и в итоге вцепилась в него обеими руками, чтобы не упасть.
– Это правда необходимо?
– Да, – заявил он, и мы остановились. – В «Космо» говорится, что элемент сюрприза – чрезвычайно важная штука.
– «Космо»? – засмеялась я. – Ты имеешь в виду журнал?
– А что смешного?
Даже с закрытыми глазами несложно было понять: он улыбается.
– Да нет, ничего. Просто ты говоришь, как парень из мелодрам, которые снимали в нулевых.
Лукас отнял одну руку от моих глаз и вдруг пощекотал меня за бок.
– Эй! – взвизгнула я. – Чего ты? Комплимент нельзя сказать? Подумаешь, сравнила с Макконахи двухтысячных… – Я захихикала, ожидая, что Лукас тоже разразится смехом, однако не тут-то было. – Ну, поддела без задней мысли…
– Может, и без задней, но мне все равно нравятся твои подначки, – хмыкнул Лукас. Не успела я ответить, как он обхватил меня руками за талию, и его пальцы коснулись обнаженной спины. – Осторожно, здесь ступенька.
Несмотря на предупреждение, он поднял меня в воздух и тут же опустил. А я слишком растерялась, даже «спасибо» не сказала.
Лукас, усмехнувшись, повел меня вперед.
– Да будет тебе известно, что я черпаю знания не только в журналах. – Мы повернули направо и остановились. – Подожди секундочку… Глаза не открывай. Сейчас вернусь.
Его шаги начали удаляться.
– Я имел в виду концовки классических фильмов, – донеслось до меня. – Кроме того, люди выкладывают подборки романтических поступков на Ютубе. – Голос начал приближаться, а потом рука Лукаса вновь легла мне на талию. – Ну и я читал твою книжку.
Мое сердце сбилось с ритма.
– Финал там с точки зрения психологии очень поучительный.
Он о финале моего романа? Неужели прочитал? Он…
– Можешь открыть глаза.
Мои веки, словно по команде, дернулись вверх.
И…
О господи. Лучше бы я этого не видела…
Думала, что меня обуревают чувства – минуту назад, час назад, но все эмоции меркли по сравнению с тем, что пришлось испытать сейчас. Я стала легкой, словно воздушный шарик – вот-вот взлечу и унесусь в темную ветреную ночь.
– Лукас… – прошептала я.
Его теплые ладони легли мне на плечи.
– Что скажешь?
Мы стояли на крыше здания, часть которого была отведена под оранжерею, изобилующую растениями самых разных оттенков, другую же половину заливали всполохи фейерверков, расцветающих под пасмурным ноябрьским небом.
Прекрасное, волшебное место… В такие минуты осознаешь, что подобная красота обязательно станет для тебя волнующим воспоминанием.
Я вспомнила слова отца:
Помни, Горошинка,
