нее эту информацию.
Однако, неважно, хотела Кеннеди делиться со мной сокровенным или нет, я все равно собиралась сегодня вечером все исправить. Сначала я должна поговорить с Феликсом и извиниться перед ним. После той драки у него дома он избегал меня на уроках физкультуры. И чем больше я об этом думала, тем сильнее понимала, насколько оказалась неправа. Я очень сожалела, что подвела его, и должна была сказать ему об этом. А потом как-то нужно сделать так, чтобы они с Кеннеди стали танцевать вместе. Если она не хотела признаться мне в своих чувствах к Феликсу, то, возможно, она призналась бы ему самому. Операция «Феликс». Теперь, когда я придумала название, можно было воплощать ее в жизнь.
– Ты готова? – спросила Кеннеди. Она вышла из ванной, поправляя локон, выскользнувший из ее высокой прически.
– Угу. И перестань трогать волосы, а то у Джастина случится инфаркт прямо в дороге.
Она опустила руку.
– Ты права. Не забывай, что лицо нужно промокать, а не вытирать, и тогда весь вечер будем выглядеть отпадно. – Она взяла меня под руку, и мы вышли из комнаты в коридор.
Около лестницы мы обе замерли, так как увидели нечто неожиданное. Я думала, что Изабелла давно уже уехала, чтобы выполнять свои странные обязанности королевы бала. Но нет, она стояла в прихожей вместе со своими подружками. Они хихикали и фотографировались. Их спутники почти все были на одно лицо, в одинаковых черных смокингах. За исключением Мейсона Колдуэлла. Он был одет точно так же, однако смокинг сидел на нем совершенно по-другому. Я понятия не имела, знал ли обо мне и его брате. Но не собиралась это выяснять. Тем более, в присутствии Изабеллы.
– Нам лучше вернуться, – прошептала я, и в эту минуту Изабелла обернулась.
Выражение ее лица можно было описать исключительно как злобное. Я невольно попятилась назад, хотя нас разделяла целая лестница.
– Сестренка, что это на тебе? – спросила Изабелла со смехом. – Выглядит как нечто прямиком из восьмидесятых.
Я бы наверняка попыталась прикрыть платье руками, если бы Кеннеди по-прежнему не держала меня под руку. Она дернула меня за локоть.
Я знала, чего хотела от меня Кеннеди. Если я собиралась положить всему этому конец, нужно было дать Изабелле отпор. Я старалась держать голову высоко, несмотря на ее обидные колкости.
– Это платье моей мамы. – Совсем не те слова, которые могли бы отпугнуть врага. Не знаю, почему я решила, что эта личная информация поможет мне в сражении с чудовищем.
Изабелла засмеялась.
– Ты надела поношенную вещь? Какая же ты жалкая, боже!
Я посмотрела на свое платье. Оно было очень красивым, пусть и старым. И Джастин сказал, что оно винтажное.
– А в твоей тиаре, конечно, настоящие бриллианты?
Вопрос прозвучал как риторический, поэтому я не сказала ни слова.
– Моя милая, страшненькая сводная сестра. Сними корону, ты ее не заслуживаешь. А потом сделай этому миру одолжение, закройся в своей комнате, чтобы не пугать всех своим уродством. Все равно никто не захочет с тобой танцевать.
– Изабелла, – перебил ее Мейсон. – Может, хватит?
– Нет, я еще не закончила…
– Бруклин, ты выглядишь просто охрененно! – сказал он. – И я знаю, что мой брат ждет не дождется встречи с тобой.
Мои щеки покраснели.
Изабелла молча раскрыла рот. Очевидно, она не привыкла к тому, что ее обрывали на полуслове. Обычно она всех перебивала.
– Мейсон, а кто тебя пригласил сюда? – злобно бросила она.
– Моя девушка Лейси. – Он указал на одну из подружек Изабеллы.
– Чертова Лейси, – пробормотала себе под нос Изабелла, но сказала это достаточно громко, чтобы все услышали.
Я готова была поклясться, что остальные подружки Изабеллы в эту минуту отодвинулись от девушки, про которую шла речь. Бедная Лейси!
– Тогда выметайтесь отсюда оба! – сказала она Мейсону и Лейси. – Когда общаешься с уродами, сам становишься уродом.
Мейсон облокотился на один из столиков, на котором стояла декоративная ваза. Несмотря на свои внушительные размеры, он сделал это так, что столик даже не покачнулся.
– Но ты сама с ней только что общалась, Изабелла. Значит, и ты тоже стала уродиной?
Лейси набралась храбрости и засмеялась.
Изабелла глубоко вздохнула, вид у нее был такой, словно она сейчас взорвется.
– Не цепляйся к словам. Все это неважно. Сестренка, ты не пойдешь на танцы. Будь душкой, возвращайся к себе в комнату. Немедленно!
– Она не собака, – сказала Кеннеди.
– Верно. – Изабелла посмотрела на нее со злобой. – Она не грязная и не живет на помойке. В отличие от тебя.
– Я убью ее…
Я схватила Кеннеди за руку, не позволив ей сбежать с лестницы вниз и учинить расправу над Изабеллой. Хотя та этого и заслуживала.
Изабелла прижала ладонь ко рту и подавила смешок.
– Кеннеди, ты прямо как с цепи сорвалась.
Кеннеди снова попыталась вырваться, но я не отпустила ее руку.
– Успокойся, – сказала я. – Мы сейчас вернемся ко мне в комнату и уедем после того, как вы закончите здесь фотографироваться.
– Нет. Ты не поедешь на танцы. Заруби себе это на своем уродливом носу.
– Почему ты не хочешь, чтобы я пошла на вечер?
– Потому что я так решила.
– Это не ответ, Изабелла. Почему тебе так нравится мучить меня? За что ты меня ненавидишь? Что я тебе сделала? Неужели мы не можем начать все с чистого листа? Или, по крайней мере, вести себя друг с другом вежливо?
Она так сильно поджала губы, что они стали почти невидимыми.
– Все в порядке, принцесса? – спросил мистер Пруитт, выходя из своего кабинета. – Или мне лучше сказать, королева?
Изабелла резко развернулась.
– Да, папочка! Мы просто шутим, – в ее голосе появилась приторная сладость.
– Ты такая красивая, – сказал он.
Изабелла широко улыбнулась и поправила корону на голове.
– Сестренка только что сказала мне, что она неважно себя чувствует. Я так за нее переживаю. Думаю, ей лучше остаться дома.
Что за черт? Неужели она готова была соврать, лишь бы не пустить меня на выпускной? Как она могла?
Суббота
Мистер Пруитт поднял глаза и заметил меня наверху лестницы. На мгновение я испугалась, что мой вид привел его в ужас. Ведь на мне в самом деле было платье восьмидесятых годов. Не винтажное. Просто старое. Я буквально почувствовала его смущение. Но не могла понять, смутился ли он от того, что внезапно увидел меня, или ему просто стало за меня стыдно. А потом он улыбнулся. И это была настоящая, самая искренняя улыбка, которую я только видела на его лице.
– Бруклин, у меня аж дух захватило от
