вдох, медленный выдох, – если бы я только могла заставить себя. Если бы мановением руки сумела перенаправить всю свою любовь на тебя, – теперь слова полились одним сплошным потоком, а по щеке скатилась предательская слеза, – я бы сделала это. Клянусь. Сделала бы без раздумий, понимаешь? Ты ведь даже не представляешь, насколько важен для меня. Без тебя я бы не была собой. Той, какая я сейчас. Ты будто свет для меня во мраке жизни. И мне бесконечно больно говорить тебе эти слова, но… – окончательно расплакавшись, я продолжала бормотать, – я не хочу обманывать тебя. Если бы я только могла…
– Тш-ш, – Дэниел наклонился ко мне и обхватил лицо ладонями. Нежно проведя по щекам, стирал дорожки слез, – не надо, Ники. Не мучай себя. Я понимаю, что ты хочешь сказать. Все в порядке, принцесса. Не продолжай.
Я отчетливо видела, как взгляд его наполнился болью, хоть Дэниел и старался замаскировать эмоции, и не могла успокоиться. Заметив, как очередная слезинка скатывается по моей щеке, Дэни поймал ее поцелуем. И прижавшись к моему лбу своим, взял мою ладонь и крепко сжал ее. А затем положил себе на грудь, в область сердца.
– Все хорошо, Ники, – повторил он, крепче прижимая ладонь, – так или иначе, оно все равно бьется для тебя.
Он чуть отстранился, чтобы снова заглянуть мне в глаза, которые продолжала застилать влага, но руку не отпустил.
– Давай просто вернемся к тому, что было раньше, – твердым голосом произнес Дэниел, но взгляд выдавал, что слова даются нелегко, – я снова вернусь к статусу твоего лучшего друга. А ты займешь роль моей милой принцессы. Которую я буду все так же оберегать. Даже от самого себя.
– Это нечестно по отношению к тебе. Я не хотела тебя ранить. Но самое дурацкое – я не знаю, как поступить, чтобы смягчить боль.
– Мне гораздо больнее, когда вижу тебя такой. Разбитой. И знаю, что это из-за меня.
– Но…
– Больше никаких «но». И никаких слез из-за моего признания, – стальные нотки в его голосе только укреплялись, – договорились?
Я просто смотрела на него, не торопясь отвечать.
– Ники, прошу.
– Ладно, – кивнула я.
– Хорошо, – он отпустил мою ладонь, напоследок прижавшись губами к костяшкам пальцев, – и у меня будет еще одна эгоистичная просьба. Выполнишь?
– Все что угодно, Дэни, – слезы высохли, но не даровали желаемого спокойствия.
– Не разбрасывайся такими словами, Николетта.
– Я выполню любые твои просьбы. Всегда, – упрямо повторила, глядя ему в глаза. Потому что знала, что он скорее ранит себя, чем причинит мне боль. Или потребует того, что я дать не могла, – считай это обещанием.
Прежде чем продолжить, Дэни внимательно изучил мое лицо, но я твердо стояла на своем.
– Договорились. Тогда просто улыбайся мне почаще.
Я слегка опешила. Ожидала чего-то серьезнее. И попыталась натянуть улыбку.
– Сейчас можешь не мучиться, но вот позже надеюсь увидеть ее на твоих губах, – в его взгляд, наконец, снова вернулось тепло, и я постепенно согревалась в его лучах и успокаивалась.
– Хорошо.
– А теперь иди отдыхать, принцесса, – потрепал он меня по волосам, – увидимся завтра.
Дэни принял прежнее ровное положение в кресле и теперь смотрел прямо перед собой. Я выскользнула из машины и направилась в особняк. Дойдя до двери, обернулась и увидела сквозь лобовое стекло, как Дэниел, тяжело вздохнув, наклонился и положил голову и руки на руль, и больше не шевелился. Даже на расстоянии я чувствовала его боль, причиной которой являлась я. Одним небесам известно, насколько сильно я себя возненавидела в тот момент.
Глава 22. Марк Уоллс. Лос-Анджелес
Мерцание экрана в совокупности с полутусклым освещением кабинета Адама дико раздражало глаза. Пятый час мы со Стивом и хозяином помещения просматривали бесконечные запасы видеозаписей уличных камер наблюдения, собранных с разных уголков города. Искали злосчастный фургон, мелькнувший на кадре возле южного склада. Наше единственное подобие зацепки. Однако все это напоминало поиск иголки в стоге сена.
– А где Дэн? – закрыв глаза и массируя пальцами веки, спросил Адам. – Нам бы не помешала еще одна пара глаз.
– Он занят не менее важным вопросом, – ответил Стивен на автомате, не отводя сосредоточенного взгляда от экрана.
Хотел бы я знать, каким. Дэниел заявил, что ближайшие два дня не стоит ждать его появления в компании. Естественно, не соизволив рассказать, что происходит. Хотя чутье и так подсказывало, что его отлучка связана с Николеттой.
На экране продолжали мельтешить кадры с записей, мысли же кружили вокруг совсем других вещей, а телефон разрывался от сообщений Сандры. За сегодняшний день я получил от невесты примерно сотню фотографий. Ее одержимость церемонией начинала действовать мне на нервы. Роберт вернулся в Нью-Йорк и собирался забрать ее с собой, но она настояла на том, чтобы еще одну неделю провести здесь, рядом с женихом. Несколько домов, цветочные композиции, статуи, лоскуты ткани, еще какие-то непонятные декоративные элементы заполонили собой весь наш чат. Сейчас же девушка добралась до салона с платьями. По-видимому, традиция ее не волновала, и она кидала мне варианты, чтобы я помог выбрать. На каждое из них я отвечал «Подходит», даже не открывая фото, но Сандра не унималась. Раздражение приближалось к критической точке и грозило вылиться через край. И только возглас Стива удержал меня от того, чтобы написать в ответ на очередное сообщение, что мне абсолютно плевать, даже если она придет к алтарю в черном саване.
– Есть! – Стив буквально засиял и впился глазами в экран: – Это он.
Мы с Адамом молниеносно подскочили с мест и приблизились к нему. На стоп-кадре действительно был тот самый пошарпанный фургон, и на этот раз мы смогли отчетливо разобрать номера.
– Отлично. Уже хоть что-то. Адам, узнай данные владельца. А мы пока проследим его дальнейший путь.
Спустя полчаса мы знали имя. Роджер Кобс, сорокалетний работник автомастерской на окраине города. Пятнадцать лет назад отсидел два года в тюрьме за мелкую кражу, больше не привлекался и в наших кругах замечен не был. Что касается самого фургона – все усложнилось. Мы проследили за ним до хайвэя, по которому он направился в сторону Сан-Диего.
– Черт, – с силой захлопнул я крышку ноутбука, – разумеется, Сан-Диего. Куда еще они могли направиться.
– Нейтральная территория? – Стивен сложил руки на груди и откинулся на спинку стула. – Они не дураки.
Новость из разряда плохих. Сан-Диего, находясь на границе с Мексикой, считался нейтральной территорией, отделявшей нас, Драконов, от мексиканских Черных Змей. Ни мы, ни они не имели никаких прав
