но я настаиваю, чтобы юридическим сопровождением всех наших совместных проектов занималась Николетта.
– Что?!
– Что?
В один голос воскликнули мы с Ники и переглянулись. Я вопросительно приподнял бровь, она в ответ растерянно покачала головой. Изумление на ее лице говорило о многом. Не притворялась, действительно не знала.
– Но у меня нет практического опыта, я запорю первую же сделку, – затараторила она, – к тому же я скоро уеду на несколько месяцев, у меня конкурс.
Конкурс? О чем она? Во что еще ввязалась?
– Ники, у нас в команде отличные юристы, – вмешался Дэниел. Он сел рядом с ней на диван и успокаивающим жестом провел по руке. От плеча к локтю. Мне же в этот момент хотелось вырвать ему эту руку с корнем, – я уверен, ты сможешь многому у них научиться. Тебя никто не оставит с этим одну. Да и Стивен, как глава департамента, тоже присмотрит.
– Дэниел прав, я ведь не прошу взвалить все полностью на твои хрупкие плечи, – Акира мягко, практически по-отечески, попытался разъяснить, – такой опыт будет полезен. Заодно поймешь, хочешь ли в дальнейшем придерживаться полученной специальности. И я не против, чтобы ты начала после своего конкурса.
– Что за конкурс? – спросил я, но ответ разбился об очередной упрямый взгляд.
– Разве могу я заниматься этим, не будучи одним из сотрудников юридического отдела? – перевела она тему и выжидающе смотрела на меня.
Я, Дэн и Акира весело усмехнулись.
– Николетта, компания принадлежит тебе, ты можешь участвовать в любых процессах, – заверил я ее, – в любом случае, решение только за тобой.
Она провела ладонями по джинсам и поднялась с дивана. Отошла к окну. Никто ее не торопил. И пока я наблюдал за каждым движением девушки, Дэн и Акира снова о чем-то говорили на японском. Мое же внимание полностью сосредоточилось на ней. Смотря куда-то вдаль, не отрывая взгляд от стекла и видневшихся за ним высоток, Ники перекинула волосы на левую сторону, открыв моему взору плавный изгиб шеи. Когда-то такой жест служил приглашением. То недолгое время, что мы были вместе. Тогда я мог позволить себе покрывать нежную кожу ее шеи поцелуями, поднимаясь выше, к чувствительному месту за ушком. Теперь же мне оставалось только наслаждаться видом. Она закрыла глаза, глубоко вдохнула и, медленно выпустив воздух, снова открыла их. После чего развернулась к нам со словами:
– Я согласна попробовать. Но только когда вернусь из Лондона.
– Замечательно, – Акира не скрывал радости. Почему ему так важно участие Николетты? – Что ж, – продолжил он, глядя на часы, – а теперь мне пора возвращаться в гостиницу, дела не ждут. К завтрашнему вечеру мои юристы подготовят все необходимые документы, чтобы, так сказать, оформить наше сотрудничество и на бумаге.
Акира попрощался и направился к двери.
– Я провожу, – Дэниел последовал за ним, но притормозил у выхода и обернулся. – Ники, ты идешь?
Она стояла напротив меня и, помотав головой, ответила:
– Задержусь ненадолго.
Друг, похоже, не ожидал, что она пожелает остаться со мной наедине. Честно говоря, я и сам удивлен. Думал, Ники даже говорить со мной не захочет после всего случившегося.
– Если что, звони, – бросил Дэниел, прежде чем закрыть дверь.
Мы остались вдвоем. Я присел на край стола, Николетта осталась стоять напротив. Наши взгляды будто участвовали в каком-то соревновании, правил которого я не знал. Чего она ждет? Зачем осталась? Почему молчит? Ни одного ответа, только стойкий взгляд зеленых глаз. Я не выдержал первый.
– Ждешь благодарностей? – сорвалась колкость с губ. – Гордишься собой? Каким-то чудом помогла компании. Как, кстати, тебе удалось связаться с Акирой?
Пропустив мой саркастичный тон мимо ушей, она спокойно ответила:
– Нашла его номер в телефонной книге отца, – только поза выдавала ее напряжение. Руки сложила на талии, обхватывая себя, будто защищаясь.
Разумеется. Как я сам об этом не подумал. Почти не заходил в его кабинет после похорон. И думать забыл о его содержимом. Томас был консервативен во многих вопросах, и я частенько подшучивал над ним из-за этого. Оказалось, зря. Даже после смерти он выступил ангелом-хранителем своей корпорации.
– Об этом я не подумал, – признался, чтобы заполнить тишину, – спасибо.
– Благодарность мне не нужна. Я сделала это ради компании и памяти отца. Чтобы освободить «Кейн Корп» от губительного влияния Роберта Кэмпбелла, – ее голос слегка дрогнул, – и чтобы освободить тебя. Не хочу быть тебе чем-то обязанной.
Вновь упрямый взгляд, способный превратить в камень своего оппонента.
– Освободить меня?
– Теперь, когда помощь Роберта больше не требуется, ты можешь не жертвовать собой, вступая в фиктивный брак.
Я рассмеялся. Так вот в чем дело. Наконец-то пазл сложился. Ники думала, что спасает меня. Чертов парадокс. Должна ненавидеть, а вместо этого пытается освободить.
– Что смешного? – недоумение на ее лице граничило с испугом.
– Ты, кажется, не совсем поняла, Николетта. Моя помолвка с Сандрой – добровольный выбор. Отменять ее и, как ты думаешь, освобождаться я не собираюсь.
Потому что иначе не сумею сдержаться. Потому что без этого груза мнимой ответственности на плечах я рано или поздно сдамся и приползу к тебе. Разумеется, вслух я этого не произнес.
– Но как же?..
Я перебил ее:
– Как же что? А, погоди, ты, вероятно, представляла себе эту сцену иначе? – я оттолкнулся от стола и подошел ближе к ней. Она отступила на шаг, я сделал еще два. – Как все должно было быть в твоей фантазии? Ты даруешь мне свободу, я слезно благодарю тебя и падаю на колени, умоляя простить и начать все сначала? Так?
Сжав ее предплечья, я подтянул Ники ближе.
– Хватит. Тебе пора отпустить несбыточные грезы. Наш сценарий не мог закончиться хэппи-эндом. Это было очевидно с самого начала. Я подыгрывал тебе, но настало время отпустить, – на слове «подыгрывал» в ее глазах вспыхнули искорки злости, – тебе нужно двигаться дальше!
Искры разожглись в настоящий огонь. Неистовый. Неукротимый. Смертоносный. Взгляд Ники пылал, горел всеми оттенками ярости. Она ударила меня в грудь. Я остался неподвижен. Еще удар. Следующий. Если так ей станет легче принять реальность, пусть бьет сколько захочет. Я не стану сопротивляться. Мне больно. Но болела душа. Не тело. Николетта продолжала, вкладывала все силы. Еще несколько ударов, прежде чем она подошла вплотную и прижалась лбом к моей груди, прошептав:
– Тогда скажи это… – она подняла голову и продолжила, глядя прямо в глаза. Ярость уступила место стали. Взгляд оставался твердым, решительным. Я понимал, она не отступит, пока не услышит желаемое. – Скажи…
– Что?
– Скажи, что не любишь меня. Что никогда и не любил. Скажи, что все это были мои подростковые
