фантазии! – закричала она и вновь ударила: – Ну же! Скажи, что тебе плевать! Скажи, и я уйду!
Я не люблю тебя. Четыре слова, которые освободят ее и, вероятно, убьют меня. Я не люблю тебя. Четыре слова станут самой большой ложью в моей жизни. От нее не отмыться, она очернит и без того грязную душу. Я не люблю тебя…
Николетта усмехнулась и разочарованно произнесла:
– Ты просто трус.
Она развернулась, но, прежде чем сдвинулась с места, я успел дотянуться до ее руки и вновь развернуть к себе. По инерции Ники сделала еще шаг вперед и оказалась прижатой к моей груди. Вторая рука невольно легла на ее талию на случай, если вздумает бежать. Но никто из нас не шевелился. Она внимательно вглядывалась в мое лицо. Я отвечал тем же. Не знаю, что Николетта увидела в моих глазах, но хмурая складка над ее бровями разгладилась, глаза распахнулись еще больше, зрачки расширились, а губы слегка приоткрылись. Я понял, что неосознанно потирал большим пальцем кожу на ее тонком запястье, которое все еще сжимал в руке.
Мне следовало отстраниться, но последние дни настолько вымотали эмоционально, что эгоистичная часть души на миг взяла верх. Я устал притворяться, что равнодушен к этой девушке. Устал убеждать себя в правильности своих решений, тогда как хотелось просто послать все к чертям и прямо сейчас поцеловать ее. В отличие от меня, Николетта, очевидно, не боролась с собой, потому как в следующую секунду решительно скользнула рукой за мою шею, подтянулась ближе, вставая на носочки, и прижалась к моим губам своими. Страсть прорвала плотину здравомыслия, унося своими волнами последние остатки сомнений. Я отвечал на поцелуй дико, не контролируя напор. Вторгся языком, вспоминая давно забытые ощущения, будто вернувшись в старые владения после долгих лет отсутствия. Столь родные. Столь желанные. В них хотелось остаться навеки.
Рукой, которой раньше держал ее запястье, ловко стащил с волос резинку, откинув ее в сторону, и зарылся пальцами в водопад мягких волос, упавших на спину, сжимая их и чуть оттягивая назад. Ники слегка откинула голову, следуя за движением моей руки, предоставляя доступ к шее. Бледная, нежная, будто фарфоровая кожа манила к себе, и я опустился к ней с поцелуями. Николетта часто дышала, цеплялась пальцами за мою шею, царапая кожу под воротником рубашки, прижималась всем телом, требуя большего. Я подхватил ее под бедра и перенес на край стола, не переставая осыпать поцелуями.
Она раздвинула ноги, прижалась плотнее к моему паху. Желание буквально сжигало все тело. Горячими ладонями я проник под ее футболку. Она нетерпеливо сбросила с меня пиджак и потянулась пальчиками к пуговицам рубашки. Воздух вокруг нас буквально искрился. Посмей хоть кто-то вторгнуться сейчас в кабинет, разряд тока ему обеспечен. Одним быстрым движением я освободил малышку от футболки. Снова впился в ее губы, не в силах насытиться их сладостью. Пальцами сминал талию, водил вдоль линии позвоночника, подбирался к краю джинсов. Николетта, разобравшись с последней пуговицей, скользнула руками под рубашку, царапала кожу. Каждое прикосновение сбивало дыхание. Я уже потянулся к застежке ее лифчика, когда остатки разума, наконец-то, всплыли на поверхность и принесли с собой воспоминания: лицо Николетты, перечеркнутое алым крестом на фотографии. Даже если бы посмел нарушить свою клятву, Ники все равно в опасности. Рядом со мной – вдвойне. Я резко разорвал поцелуй и отшатнулся от нее, отступая. Николетта смотрела на меня в недоумении. Попыталась протянуть ко мне ладонь, но я отошел еще дальше, не позволив прикоснуться.
– Прости, – начал застегивать рубашку, не отрывая взгляд от ее лица.
– Нет… – в ее глазах мелькнул проблеск понимания и страха, голос дрогнул, появились высокие нотки, – не делай этого… Не смей, слышишь? Не смей это произносить!
– Прости меня, Николетта, – застегнув последнюю пуговицу, я вернул на лицо безразличную холодную маску и произнес абсолютно бесцветным голосом, с огромным усилием выдавливая слова из горла, – но я не люблю тебя.
Я ожидал взрыв. Торнадо эмоций. Крики, слезы, истерику. Что угодно, но не звенящую тишину. Я смотрел Николетте в глаза и видел, как постепенно угасал взгляд, наполняясь пустотой вместо эмоций. Каждая погасшая в ее глазах искорка вонзалась острой иглой в мое сердце. Абсолютно спокойно она соскользнула со стола, подхватила футболку и натянула на себя. Не встречаясь больше со мной взглядом, наклонилась за резинкой, завязала хвост и вышла из кабинета.
Я устало оперся на стол вытянутыми руками и закрыл глаза. Пытался убедить себя, что поступил правильно. Вот только сердце рвалось из груди и твердило об обратном. Раньше, что бы я ни делал, где-то глубоко внутри горел огонек уверенности, что я в любой момент могу вернуться к Николетте, и она простит. Не сразу, но простит. Однако только что я перешагнул черту. Огонек погас, я не смогу это исправить.
– Иди за ней, придурок, – прошептал сам себе, – пока не поздно, иди за ней.
Уверенным шагом я вышел из кабинета и, не обращая внимания на изумленный взгляд Карен, направился в коридор.
– Николетта! – нагнал ее возле лифта. Она не отрывала взгляда от табло с номерами этажей. В мою сторону даже не повернулась.
– Ники, прошу, – я медленно подходил ближе.
Лифт подъехал на наш этаж, двери раскрылись, и из него вышла Сандра. Она расплылась в улыбке, увидев меня, и тут же бросилась обнимать. Николетта зашла внутрь, нажала на кнопку, только тогда развернулась в мою сторону и подняла глаза. Все тот же пустой взгляд. Он надолго отпечатался в моей памяти. Я четко видел его, даже когда двери лифта сомкнулись.
Глава 23. Николетта Кейн. Лос-Анджелес
Я и подумать не могла, чем обернется для меня желание остаться и сказать Марку лично, что я не нуждаюсь в его жертвах ради компании. Во мне кипела злость, хотелось сделать ему больно, как только он начал насмехаться. Но потом… Мне ведь не показалось? Он не смог сказать «не люблю». А когда остановил меня, на его лице проявились подлинные эмоции. Я видела моего прежнего Марка. Видела его внутреннюю борьбу. Ненависть и ярость испарились в тот момент, уступив место бесконечной нежности и желанию. И я поддалась им. Шагнула в объятия бездны. Доверилась ощущению, что Марк меня поймает. Не даст разбиться. Можете осуждать сколько угодно, но это сильнее меня. Энн права, как бы я ни злилась, подсознательно всегда старалась защищать его, оправдывать. Я любила этого человека почти всю свою сознательную
