потеряно для истории, но я смогла выяснить одну вещь: для общения друг с другом ее члены использовали в качестве своего символа изображение павлина. В Чарльстонском музее до сих пор можно увидеть несколько восковых печатей на конвертах с тиснением в виде павлина, но нет никаких данных о том, кто эти письма отправлял, поэтому члены шпионской сети до сих пор неизвестны. Но семье Лоренса принадлежала единственная на реке Эшли плантация с большой популяцией
павлинов, – она подчеркнула это слово, – и мой мозг журналиста не позволяет мне считать это совпадением.
– А по-моему, это совпадение, – бодро заявила я. – Мир полон совпадений.
– Странно, что вы так говорите, Мелани. Потому что Ребекка сказала мне, будто ваш муж любит повторять, что совпадений не существует.
Я сглотнула, надеясь, что она не услышит это в трубке.
– Возможно, время от времени он говорит нечто подобное. Тем не менее мы не нашли в нашей цистерне ничего ценного, и я почти ничего не знаю ни об американской революции, ни о маркизе, ни о короле Франции, поэтому, я думаю, вам стоит найти для интервью кого-нибудь еще, если вам нужно что-то пикантное для печати…
– Но вы знаете об Элизе Гровнер.
Я ответила не сразу, обдумывая свои следующие слова. Я отлично понимала: если заявить о своем полном невежестве, это лишь подтвердит, что я уклоняюсь от правды.
– Я знаю, что она была помолвлена с Лоренсом Вандерхорстом. Но почему вы думаете, что мне должно быть известно больше?
Сьюзи хихикнула, а я стиснула зубы.
– Когда я пару недель назад заглянула к вам в кабинет, чтобы узнать, свободны ли вы, там был с детьми ваш прекрасный муж. Так вот, пока он пытался не допустить начала Третьей мировой войны в коляске, он положил на стойку администратора стопку ксерокопий. Мне бросилась в глаза биография Элизы Гровнер, где кто-то услужливо выделил маркером имя Лоренса и слово «шпионская сеть». Если это история, над которой сейчас работает ваш муж, мне не терпится ее прочитать.
Несмотря на всех злых духов и мстительных призраков, с которыми я сталкивалась в своей жизни, ничто не внушало мне большего страха, чем эти слова из уст Сьюзи.
– Вы говорили об этом Ребекке? – спросила я как можно небрежнее.
– Нет. Во всяком случае, пока нет. А вам не хотелось бы, чтобы я это сделала?
Велорикша повернул направо на Маркет-стрит и остановился перед Чарлстон-плейс. Я подняла палец – мол, еще одну минутку. Я закрыла глаза и тотчас вспомнила лицо Джека, когда он узнал о подлой уловке Марка. Тогда книга Джека была отменена, а книга Марка на ту же тему вышла и пользовалась большим успехом. Я не была уверена, выдержит ли кто-нибудь из нас это во второй раз.
– Нет, Сьюзи. Честно говоря, я бы не хотела, чтобы вы рассказали об этом кому бы то ни было, но особенно кому-то с фамилией Лонго.
– Не знаю, Мелани. Вы слишком многого просите от журналиста, который пытается получить ответы.
– Подождите, – сказала я, копаясь в сумочке в поисках денег, чтобы расплатиться с велорикшей. Как же хорошо, что эти несколько мгновений дали мне возможность подумать. Прижав к уху телефон, я молча проводила взглядом удалившегося велорикшу.
– Мелани? Вы здесь?
– Да. Я здесь. Какие ответы вы ищете?
– О, я не знаю. Скажем так: эксклюзивный доступ ко всему, что происходит у вас на заднем дворе, и к тому, что связано с Галлен-Холлом. Я знаю, что легендарное сокровище, переданное Лафайету, имеет какое-то отношение к Вандерхорстам, и я хочу первой узнать об этом.
– Но если никакой связи нет и ничего не будет найдено, ни в цистерне, ни где-либо еще?
– Тогда я хочу взять у вас интервью. Хочу увидеть, как вы разговариваете с мертвыми, и рассказать об этом своим читателям. Или включить его в книгу. Кстати, я уже некоторое время работаю над ней… пишу об интересных жителях Чарльстона прошлого и настоящего, и думаю, что вы идеально подходите. В любом случае, по-моему, доступ к вам был бы справедливой сделкой, если я пообещаю ничего не рассказывать Ребекке, не так ли?
– Мама!
Я обернулась на звук тонкого голоска. Мое сердце тотчас смягчилось, стоило мне заметить Джей-Джея и Сару в их двойной коляске. Мать толкала их ко мне по тротуару, две пары пухлых ручонок тянулись ко мне.
– Послушайте, мне пора. Мы можем поговорить позже?
– Конечно. Только не тяните слишком долго. У меня есть крайние сроки, и мне нужно что-то напечатать, чтобы мои читатели уже предвкушали следующий выпуск.
Пылая праведным гневом в адрес Сьюзи Дорф – эта особа, почти чужой мне человек, была способна разрушить все, что мне было дорого, – я зашагала к матери и коляске.
– У вас большое сердце, Сьюзи.
– Просто я пытаюсь делать мою работу, – сказала она, чуть помолчав. – Между прочим, я тоже не фанат Марка Лонго. Он разорил моего брата, довел до банкротства посредством нечестной сделки. Я знаю, как он действует, и в данном случае я целиком и полностью на стороне вас и вашего мужа. Но у меня есть работа, а газеты нужно продавать.
– Мне нужно будет подумать об этом, – сказала я, подходя к коляске, и наклонилась, чтобы посмотреть на моих прекрасных малышей.
– Непременно. И, Мелани?
– Да?
– Хочу, чтобы вы знали, что пару вечеров назад я видела Джека в «Джин Джойнт». Он был один и заказал только имбирный эль. Но он то и дело заглядывал в меню и задавал бармену множество вопросов. И я не думаю, что это было в целях книжного исследования. Просто я подумала, что вы должны знать.
Что-то похожее на глыбу льда сковало мое сердце.
– Но он же ушел, ничего не заказав, верно?
– Верно. Ничего.
– Спасибо, Сьюзи.
– Пожалуйста. До скорого.
Звонок закончился, и я немедленно прижалась лицом к мягким щечкам моих детей, вдыхая их запах и ощущая их мягкое дыхание на своем лице. Внезапно меня поглотила непреодолимая потребность спасти Джека, спасти нашу семью. Я найду ответы, даже если мне придется делать это в одиночку.
– С тобой все в порядке, Мелли? – Заботливый тон матери растрогал меня. На глаза навернулись слезы.
Я выпрямилась.
– Давай сядем в вестибюле, поговорим, а Джей-Джей и Сара пусть посмотрят на поезд.
– Чу-чу-чу! – завизжал Джей-Джей, размахивая венчиком. Проходившая мимо нас молодая пара заулыбалась.
Мы вошли в красивый вестибюль с двойной лестницей, украшенной пышными гирляндами, бантами и гроздьями стеклянных украшений. Оба ребенка начали подпрыгивать в коляске, как только мы приблизились к огромной композиции под лестницей: искусственные заснеженные горы окружали альпийскую деревню, а по рельсам и через горный туннель катил игрушечный поезд. Перед волшебной сценой, словно часовые, выстроились в ряд пуансеттии, и я почти почувствовала, как у меня упало давление.
Еще до того, как у меня родились дети, я всегда считала рождественскую композицию на Чарльстон-Плейс этаким волшебством. Я легко представляла, что этот миниатюрный мир домиков с настоящими огнями, этих крошечных, машущих руками людей и карет с открытыми дверями был реальным. И Джей-Джей, и Сара глядели на него, широко открыв глаза и разинув рты, и я ощутила, как страх, охвативший меня после разговора со Сьюзи, постепенно улетучился.
– Что-то случилось? – спросила меня мать.
Я пожала плечами.
– И да и нет. Обнаруженная нами информация пока никуда нас не привела… ни загадка мавзолея, ни четыре слова, над которыми Нола и Купер бьются каждую свободную минуту. Даже деревяшка, которую Меган нашла в цистерне, ничего не
