могла бы помочь какому-нибудь другому ребенку с СДВГ, который не может найти свое место.
Холлин сжала его руку.
Он заехал на подъездную дорожку и поднес ее руку к своим губам, целуя костяшки пальцев.
– И я не мог перестать думать о тебе. Со стороны казалось безумием отказываться от роли на телевидении ради новых отношений, независимо от того, как сильно мне нравится женщина. Это то, что я говорил себе по дороге туда. Это то, что и ты мне тоже говорила. Мы повели себя умно. Рационально.
– Верно.
Он заглушил двигатель и повернулся к ней.
– Но потом я начал думать: мы не отказываемся от новых отношений, мы отказываемся от возможности того, что другой человек может стать тем самым, единственным. Мы выбрасываем лотерейный билет, когда выпало всего несколько номеров. И если это окажется правдой, если мы – любовь всей жизни друг друга, отказываться от этого ради роли в каком-то телешоу просто нелепо. Это правда плохая ставка.
Слезы жгли ей глаза.
– Но мы не знаем ответа. Не знаем, навсегда ли это.
– Нет, но единственный способ узнать – не сдаваться сейчас, когда все только начинается. – Он протянул руку и заправил ее волосы за ухо. – Любовь не рациональна. Это риск. Это всегда риск. Так что мы можем сделать только одно.
– Что?
Он улыбнулся.
– Нам придется импровизировать с этой сукиной дочкой.
Она рассмеялась, смех застрял у нее в горле.
– Люблю импровизировать.
– Вот именно. В любом случае жизнь – это одна большая импровизационная сцена. Ты хорош настолько, насколько хороши люди, стоящие рядом с тобой. И ты, Дорогая Холлин, самая лучшая.
Он коснулся своим лбом ее лба, и она зарылась пальцами в его волосы.
– Ты мог бы стать знаменитой телезвездой.
– Я бы предпочел стать счастливым и окруженным людьми, которые меня любят. И давай посмотрим правде в глаза, меня все здесь обожают. – Он ухмыльнулся.
– Самовлюбленный, – поддразнила она.
– Ты это знаешь. – Он закрыл глаза. – Так ты примешь меня? Даже если я не знаменитая телезвезда?
– Приму ли я сексуального владельца театра, преподавателя импровизации, обалденного бариста? – спросила она и прижалась губами к его губам. – Каждый чертов день, когда только смогу.
Он глубоко вдохнул и взял ее за подбородок.
– Как насчет прямо сейчас?
– Особенно прямо сейчас. – Она протянула руку и взяла ключи. – Зайдем. У моего внутреннего интроверта было достаточно публичных проявлений привязанности для одного вечера. Я готова приступить к очень, очень личному.
Джасперу не нужно было повторять дважды. Он обошел машину и открыл перед ней дверь. К тому времени, как они подошли к двери, он уже целовал ее. Ей пришлось вслепую нащупать замок у себя за спиной. Наконец он схватил ключ, и дверь распахнулась, выпуская их в прихожую.
Дверь захлопнулась, и ее блузка оказалась задрана и снята через голову прежде, чем она сделала следующий вдох. Джаспер бросил блузку на пол и поцеловал изгиб ее шеи.
– Боже, я так скучал по тебе.
– Прошло всего несколько дней.
– Да, но в последний раз я думал, что прощаюсь. – Он скользнул рукой вверх по ее боку. – Зная, что это был последний раз, я скучал по тебе еще до того, как мы закончили ту ночь. Но теперь… – В его глазах появилось голодное выражение, он обхватил ее груди через лифчик. – Теперь у нас есть все время в мире.
Он провел большим пальцем по ее соску сквозь тонкую ткань, и она выгнулась, пронзенная волной желания.
– Боже, я тоже скучала по тебе.
Он посмотрел на нее сверху вниз, его ореховые глаза в тусклом свете казались ярко-зелеными. Часть ее не могла поверить, что он принадлежит ей. Этот великолепный, талантливый, добрый мужчина принадлежит ей.
Или, может быть, стоило поверить. Она сама была чертовски фантастична.
Ему повезло.
– Чему ты улыбаешься? – спросил он, закидывая ее ногу себе на бедро и наклоняясь, позволяя ей почувствовать, как сильно он по ней скучал.
– Я думала о том, как тебе повезло, что я у тебя есть. Разве ты не слышал? Я Миз, блин, Поппи.
Он рассмеялся.
– Черт возьми, да, это так. И сегодня вечером ты раскрыла инкогнито. Я наблюдал за всем вашим вступлением из заднего ряда. Я так чертовски гордился тобой.
– Спасибо. У меня был хороший учитель, – сказала она, обнимая его за шею. – Он научил меня еще нескольким вещам.
– Да? – спросил он, и греховная ухмылка коснулась его губ. – Каким это например?
– Отведи меня в спальню, и я тебе покажу.
Он наклонился, поднял ее на руки и понес в комнату. Когда он бросил ее на кровать, и она приземлилась, подпрыгнув, они оба рассмеялись. Он раздел ее и сбросил свою одежду, как будто она оскорбляла его. Вскоре они оказались вместе в постели, кожа к коже. Каждая частичка ее тела горела желанием.
Он завел ее руки за голову и прижал к кровати.
– Моя очередь исследовать. Не шевелись.
Она прикусила губу, кровь прилила к щекам, когда он переместился вдоль ее тела, его член коснулся ее бедра и это прикосновение отозвалось сладкой истомой. Но он не спешил приступать к главному. Целовал ее в шею, вдоль ключицы, вниз по грудине. Его язык нашел чувствительную нижнюю часть ее груди, прокладывая дорожку к соску и заставляя ее бедра выгибаться над кроватью. Когда он сомкнул губы вокруг соска, она вскрикнула.
Он сосал, и его язык сводил ее с ума, а он прижал ее ноги собственным телом, не давая ей пошевелиться. Он немного приподнял голову, его теплое дыхание коснулось ее влажной кожи.
– В тот первый вечер, когда ты кончила лишь от этого, я не знаю, как я пережил остаток дня. – Он взглянул на нее, его взгляд прожигал ее насквозь. – Ты была такой чертовски горячей, Холлин. И ты понятия не имела, насколько ты сексуальна.
– Я была так смущена, – призналась она. – Это выставило меня какой-то озабоченной.
– Озабоченной? Черт, нет. Ты была сама фантазия. Женщина, настолько чувствительная, что я мог заставить ее кончить самыми разными способами. – Его язык прошелся по твердому пику, заставив ее снова ахнуть. – Когда ты ушла тем вечером, я лег в постель, обхватил себя рукой и представил тебя вот такой, распростертой, обнаженной подо мной, исходящей удовольствием от моих рук, моего рта, моего члена. Это был не последний раз, когда я представлял тебя такой. Ты – мечта, Холлин.
Горячая дрожь пробежала по ее телу, когда она позволила словам проникнуть в нее. Она никогда не позволяла себе представлять себя в такой роли. Женщина, о которой мечтал, которую вожделел мужчина. Но он заставил ее так себя чувствовать. Сексуальной. Свободной. Самой собой.
– Хочешь посмотреть, сможем ли мы сделать это снова?
Его губы изогнулись, а глаза вспыхнули желанием.
– Вызов принят.
Холлин откинула голову на подушку и держала руки за головой, пока Джаспер двигался к ее другой груди и сосал, пальцами другой руки
