времени задавала вопросы о погоде и моде в разных уголках мира, когда какой-нибудь участник упоминал свое местоположение.
– Да, как вы знаете, Марк очень хорошо информирован и является важной частью интернет-сообщества охотников за кладами. Просто в последнее время он, похоже, стал жертвой нападок со стороны какого-то типа по кличке Черная Борода.
Я знала, какие посты она имела в виду.
– Если только я что-то не упускаю, Ребекка, я не думаю, что, если другой участник выражает иное мнение, это считается нападками. Черная Борода сказал лишь то, что если Марк не может предъявить какие-либо доказательства существования второй половины Алмаза Надежды, то другим участникам остается только предположить, что он говорит неправду.
– Она права, – подтвердила Джейн. – Ему угрожали?
Ребекка взяла еще один кусочек картофеля, обмакнула его в масло и слизнула с пальцев соль, очевидно забыв, что она не одна.
– Не так многословно. Он обвинил Марка в розыгрыше участников. Так что да, он фактически назвал Марка лжецом.
Я хотела указать, что правда порой бывает болезненной, но почувствовала, как в мои ребра вонзается костяшка пальца моей матери. Порой материнская интуиция меня изрядно раздражала.
– Ребекка, дорогая, – сказала моя мать, пододвигая к Ребекке стакан сладкого чая, – ты точно знаешь, что у Марка есть доказательства?
Ребекка пару секунд смотрела в свою тарелку, потом кивнула:
– Я сказала Мелани. Это старая картина, которую он одолжил в музее. – Странно, но она не взяла слово «одолжил» в воздушные кавычки, потому что я бы точно это сделала. – Я ее не видела. Он просто принес ее в дом и, не показав мне, поставил в своем кабинете.
– Тогда откуда ты знаешь, что это доказательства? – спросила Джейн.
Ребекка подняла глаза и с вызовом вскинула подбородок.
– Потому что Марк сказал мне. По его словам, теперь, когда у него есть доказательство, не имеет значения, если съемки фильма сорвутся, потому что нам не понадобятся деньги. Вот почему он перестал жаловаться мне на происходящие в доме жуткие вещи, из-за которых съемочная группа отказывается работать.
Ее нижняя губа задрожала. Она попыталась сделать глоток своего сладкого чая, и немного воды стекло по ее подбородку, но она этого не заметила.
Джейн взяла матерчатую салфетку и осторожно промокнула ею лицо Ребекки.
– Ну-ну, успокойся, – сказала она, включая внутреннюю няню.
– Может, ты нам покажешь? – предложила я. – Тогда я могу выйти в Интернет и поддержать Марка.
Она посмотрела мне в глаза, и я поняла, что она вспоминает наш разговор на Чарльстон-плейс за чашкой кофе, когда я попросила показать картину и она обвинила меня в попытке воспользоваться женщиной с беременным мозгом.
– Это лучшее, что ты можешь сделать, Мелани? Я уверена, Джек отдал бы глазные зубы, лишь бы узнать, что обнаружил Марк. Он отчаянно хочет отомстить Марку.
Меня захлестнула волна праведного гнева. Несмотря на руку матери на моей руке, я даже забыла про беременность Ребекки.
– Можно ли винить его за это? – спросила я громче, чем хотела. – Марк снова и снова пытался разрушить жизнь Джека. Я уверена, его раздражает, что Джек все еще жив и здоров. И если Марк настолько глуп, чтобы поверить слухам о том, что где-то в нашем доме спрятан гигантский бриллиант, то он заслуживает того, чтобы его вызвали на публичный форум. По моему опыту, даже скажи мне Марк, что небо голубое, я бы все равно назвала его лжецом.
За столом воцарилось молчание. Все посмотрели на меня. Я сделала глоток чая. Мой аппетит полностью пропал, хотя мы еще даже не притронулись к десерту. Я чувствовала, как мать наблюдает за мной, побуждая меня к извинению, но я просто не могла это сделать. Потому что каждое слово было правдой.
Вместо того чтобы упрекнуть меня, Ребекка, теребя бледно-розовую льняную салфетку, посмотрела на свои колени.
– Он все еще видится с этой… женщиной. И есть еще одна. Блондинка. Я видела, как они вошли в отель «Спектейтор».
– Ты спросила его об этом? – поинтересовалась Джейн ласковым голосом няни. – Вдруг она его деловой партнер, и, возможно, они просто собирались выпить. Там замечательный бар.
Ребекка подняла глаза и всхлипнула. Я почти пожалела ее. Почти.
– Правда, было одиннадцать утра, и они держались за руки и, прежде чем войти внутрь, поцеловались. – Она разрыдалась, и Джейн ласково обняла ее за плечи.
– Извини, – сказала Джейн. – Ты этого не заслуживаешь.
Ребекка подняла голову. Ее глаза и кончик носа были темно-розового оттенка.
– Думаю, вечеринка в нижнем белье все исправит. А вы как думаете? Марк вновь увидит меня сексуальной и вспомнит все хорошие времена. Он даже не захочет смотреть ни на какую другую женщину.
За столом вновь воцарилось молчание.
– Ребекка, – тихо сказала моя мать, – независимо от того, что думает Марк, это не оправдывает его поступков. Они непростительны, унизительны и являются вескими основаниями для развода. Я знаю, ты думаешь, что любишь его, и хочешь держаться за него, и это твой выбор. Но что бы ты ни решила, помни, мы твоя семья и мы поможем тебе, что бы ни случилось.
– И, может, даже поможем спланировать небольшую месть, – предположила Джейн.
Я с жаром кивнула, а наша мать послала нам предупреждающий взгляд.
Ребекка хранила молчание, разве что всхлипнула, затем положила скрученную салфетку на стол и отодвинула стул.
– Я устала. Думаю, я пойду вздремну, если вы не против сами выпустить себя из дома. Просто оставьте пончики на столе… я уверена, что потом проголодаюсь.
Не глядя нам в глаза, она добавила:
– Если кому-то из вас, прежде чем уйти, захочется попудрить нос, дамская комната в конце коридора справа от двери, через которую вы вошли. – Она на миг умолкла. – Прямо рядом с офисом Марка. Этим утром он торопился и вряд ли успел запереть картину в сейфе. Он считает, что я слишком глупа, чтобы интересоваться его планами. Это делает его беспечным.
Она прошла мимо нас в дом и направилась к лестнице. Звук шуршащего шелка следовал за ней по пятам. Мы переглянулись, а затем, не говоря ни слова, направились в сторону кабинета Марка.
Эта комната, похоже, была недосягаема для декораторских талантов Ребекки, что означало, что она не была розовой, однако никто, хотя бы немного понимающий в дизайне, не прикасался ни к одной ее части. Она скорее напоминала комнату в студенческой общаге, нежели кабинет преуспевающего бизнесмена, – разношерстная мебель, наобум развешанные по стенам картины. Между окнами, рядом со старинным письменным столом стоял высокий картотечный шкаф. Ящики с папками были заперты, как и ящики стола. С другой стороны стола стоял большой
