нас обвинить.
– Подумай еще раз, может… – конец предложения мне расслышать не удалось, женские голоса удалялись все дальше.
Вот оно – истинное лицо шоу-бизнеса. Каждый вечно стремится подставить конкурентов. Интересно, кому не повезло на этот раз?
Бросив взгляд на часы, я осознал, что до нашего выхода на сцену осталось меньше часа, а значит, пора возвращаться к друзьям.
Сбежав вниз по лестнице, не заметил и следа тех двух стервочек, что готовили подставу. На короткий миг мне захотелось вмешаться и поставить их на место, но это желание быстро сменилось привычным состоянием «плевать я хотел на всех».
– Майк! – Тедди чуть не сбил меня с ног, подлетев у подножия лестницы. Он согнулся пополам, упершись ладонями в колени, и слегка отдышался, прежде чем продолжить: – Ты Ники не видел?
– Нет. А в чем дело?
– Черт, – Теодор беспомощно огляделся, нервно закатывая манжеты клетчатой рубашки. – Не могу ее нигде найти.
– Может, она, наконец, осознала, что вы, бездари, недостойны ее гения, – пожал я плечами и направился к своим ребятам.
– Тебе бы все шутить, – зло проворчал Тедди.
Еще на полпути к товарищам заметил, что Эштон, как всегда, осев на пол, прислонился к стене и задремал, пока остальные участники проверяли инструменты. Эмили, завидев меня, бросила в мою сторону злобный взгляд и отвернулась.
– Что это с ней? – спросил я Альберта, хлопнув его по плечу. От резкого прикосновения тот вздрогнул.
– Черт тебя побери, Майк, – выругался он. – Хватит подкрадываться.
– Так что с Эм? В чем я провинился на этот раз? – ухмыльнулся, качнув головой в ее сторону и доставая мобильник. Я не думал, что с Ники что-то случилось, но все же хотел удостовериться.
«Где ты?» – отправил я ей короткое сообщение. И в этот же момент в другом конце зала проверещал сигнал. Я уже было начал оборачиваться, как Альберт соизволил мне ответить:
– Все в том же. Злится из-за твоей цыпочки.
– Не называй ее так, – резко, на чистейшем инстинкте, огрызнулся я. И тут же пожалел о своем выпаде. Альберт прищурился.
– Хм. А может, Эм не так уж не права, – сказал он, отставляя гитару, на которой проверял струны, к стене.
Я скривил губы.
– Вот только ты не начинай выносить мне мозг. Эмили прекрасно с этим справляется.
– Она волнуется. Ты странно себя ведешь. И явно занимаешься самообманом, думая, что все это не больше, чем очередная интрижка.
– Я никогда подобного не говорил.
– Но заверил нас, что ситуация под контролем, – прошипел Альберт. – То, что тебе начала мерещиться Миранда, говорит об обратном.
– Мы это уладили, если ты забыл.
– Да. Но насколько тебя хватит? Уверен, уже через месяц забросишь гребаные таблетки, как сделал в первый раз.
– Альберт, что ты хочешь от меня услышать?
– Правду. Какого черта мой лучший друг снова позволяет утянуть себя в пучину безумия? И ради чего?
– Я ничего не…
– Да брось. Твой взгляд… – он посмотрел на меня так, словно я физически причинял ему боль одним только видом. – Мы не видели тебя таким с тех пор как… – он нервно сглотнул, – с тех пор как умерла Миранда.
– Не приплетай ее, – покачал головой. – С Николеттой все иначе.
– Надеюсь, – сказал он обреченно, – и все же, – он ухватил меня за шею и притянул ближе к себе: – Не теряй голову, Майк. Если почувствуешь, что тонешь, помни, что ты не один. Вместе сумеем выплыть с любой глубины.
Я вырвался из его хватки.
– Не волнуйся. Я же сказал – сейчас все иначе.
И я в это верил. Всем сердцем верил в искупление.
– Она тебя нашла? – Альберт отвлек меня от мыслей.
– Кто?
– Твоя цы… – он оборвал себя на полуслове: – Николетта.
– В каком смысле «нашла»?
– Она искала тебя, спросила у нас, я отправил ее наверх.
Картинка в голове мгновенно начала складываться. Я набрал номер Ники, а сам ринулся в другую сторону, к их группе.
– Тедди! – крикнул я, подходя ближе, ища глазами старого знакомого. В трубке раздался гудок, и на столе возле цепного пса Николетты загорелся экран телефона. Ее телефона. – Черт.
Не найдя и следа Теодора, я бросился наверх. На втором этаже застыл. Она точно не поднималась выше третьего. Я бы заметил. Значит, либо этот, либо следующий этаж.
– Ники? – позвал я, кружась на месте и пытаясь охватить взглядом обе стороны коридора. – Ники!
Уже собирался подняться выше, но мне показалось, что я услышал отдаленный звук. Бормотание. Или всхлипы. Не сумел различить.
– Николетта?
Я направился в сторону предполагаемого источника звука.
– Николетта?! – повторил чуть громче и ускорил шаг.
Всхлипы стали громче. Я попробовал дернуть несколько запертых дверей, пока наконец не добрался до той, за которой отчетливо слышался женский плач.
– Ники? – спросил я, дернув ручку. По ту сторону кто-то несколько раз шмыгнул носом, но ответа не последовало.
– Если ты там, отойди от двери.
Я навалился на дверь плечом. Но она ожидаемо не поддалась. Зато я уловил легкий треск в области замка. Поэтому, недолго думая, отошел на пару шагов назад и со всей силы вдарил по нему ногой. Затем еще раз. И еще. Пока треск не разнесся по всему коридору и дверь не распахнулась.
По ту сторону царила кромешная тьма. Единственным источником света служили коридорные бра. На полу, прислонившись к стене и притянув колени к груди, сидела Николетта. Я тут же вспомнил, как девушка отреагировала на темноту в лабиринте. Тогда ей хватило нескольких секунд, чтобы столкнуться с панической атакой. Не представляю, что ей пришлось испытать, оказавшись тут на гораздо большее время.
– Ники! – я ринулся к ней.
Мне не требовалось даже прикасаться к ней, чтобы почувствовать дрожь. Она тряслась как одинокий лист на осеннем ветру, изо всех сил цепляющийся за голую ветку, пытаясь удержаться в реальности.
– Ники, – позвал я снова, и она подняла на меня взгляд, полный слез и отчаяния. Я невольно сжал кулаки. Эта тварь Кейси еще поплатится.
– М-майк? – дрожащим голосом произнесла Николетта.
– Да, детка, я здесь, – я опустился на корточки рядом с ней и протянул руку, чтобы помочь ей подняться на ноги, но она сама уже ринулась мне навстречу. Практически повиснув у меня на шее, вцепилась пальцами в футболку и расплакалась.
Я замер, а затем медленно обвил ее руками, крепче прижимая к себе. Женские слезы редко вызывали во мне эмоции. Исключением были Эмили c Мирандой. Если они начинали плакать, во мне пробуждалась кровожадная машина, готовая сокрушить любого, кто стал причиной этих слез. И, кажется, краткий список имен только что пополнился. Пока тело Ники, прижимаясь ко мне, сотрясалось
