— Я уже видела вас в обществе господина Эйзенберга, и мне показалось тогда, что я узнала вас, ваша светлость, но я так давно вас не видела, что боялась ошибиться, — ответила графиня.
— Что ж, перейдем прямо к делу, — холодно продолжил Гаген. — Я пришел сюда, чтобы исполнить данное мне поручение.
— Присядьте, ваша светлость, — показала графиня на кресло.
— Итак, графиня, я пришел не к Камилле Франкен, которая давно в моем сердце похоронена, а к владетельнице Варбурга с известием, которое может иметь для нее важное значение.
— Жду с нетерпением, ваша светлость.
— На место несчастного Губерта Бухгардта вы взяли лесничего Милоша.
— Милош был не мой, а ваш слуга, ваша светлость. Он поплатился тяжелой болезнью за неумеренное любопытство и умер.
— Не эта болезнь была причиной его смерти.
— Нет? Тогда от чего же он умер?
— От яда! — резко ответил Гаген, не спуская с графини глаз. Он старался не упустить того впечатления, которое произведут его слова.
— От яда? — переспросила она удивленно. — Откуда же такие сведения?
— Труп Милоша был исследован.
— Труп? Но ведь Милоша давно похоронили, ваша светлость.
— Это нисколько не меняет дела. Труп эксгумирован, и в его внутренностях обнаружены следы яда.
В первую минуту известие это, казалось, встревожило графиню, но она тотчас же овладела собой.
— Чрезвычайно любопытно, — сказала она и попросила: — Расскажите, ваша светлость, поподробнее, это так интересно!
— Интересно? Ну, это как кому. А вот очень важно — несомненно, так как помогает прикоснуться к тайне, которая возбуждает не интерес, а ужас, — ответил Гаген ледяным тоном, не сводя с графини глаз. — В трупе были найдены ясные следы растительного яда. Яд этот кристаллизуется четырехгранными бесцветными призмами. Он не имеет ни малейшего запаха, чрезвычайно горек, с металлическим привкусом и трудно растворяется. Это был яд из рвотных орешков. Существует три вида таких ядов. Надо было определить, который из них обнаружен в трупе. Оказалось — самый опаснейший из них — стрихнин.
Выражение беспокойства на мгновение мелькнуло на лице графини при последних словах Гагена.
— Почему именно стрихнин? Как это можно было узнать? — спросила она.
— Из двух прочих игазурин представляет собой кристаллы шелковистого блеска, а бруцин, хотя и более схож со стрихнином, но имеет более тонкие призмы. В трупе Милоша, которому вы, как известно, посылали от щедрот своих кушанья и напитки, были найдены явственные следы стрихнина.
— Я не знаю, ваша светлость, какое отношение может иметь ко мне ваше сообщение, — сказала графиня, гордо поднимаясь. — Что мне за дело до трупа вашего слуги? Я, право, не понимаю…
— Просто я должен был сообщить вам как владетельнице Варбурга об открывшемся преступлении, совершенном на вашей земле. Свое поручение я выполнил! — Гаген с достоинством поднялся вслед за графиней.
— Может быть, здесь нет никакого преступления, а всего лишь самоубийство? Этот слуга, помнится, был в то время в крайней нужде.
— Со временем все объяснится, не сомневаюсь. Ну, а сейчас моя миссия закончена, — сказал Гаген. — Мне остается только откланяться.
Церемонно поклонившись, он медленно вышел из гостиной.
Некоторое время графиня смотрела ему вслед, погруженная в мрачную задумчивость.
— Хорошо, — наконец зловеще сказала она. — Борьба начинается. Я принимаю твой вызов!
Графиня подошла к окну и выглянула. Ее неожиданный гость садился в карету.
«Берегись, Этьен! — мысленно пригрозила она. — В этой борьбе тебе не избежать поражения и смерти. Победа все равно будет на моей стороне».
XIV. НОВЫЙ СЛЕД
Прошло две недели после пожара в доме умалишенных.
Бруно внимательно просматривал большую объемистую книгу, где были помещены списки всех почтовых учреждений Германии. Списки эти дал Бруно на время знакомый почтовый чиновник. Асессор хотел проверить одну возникшую у него идею.
Благодаря инспектору Нейману, Бруно получил несомненные доказательства того, что депеша, заставившая Марию Рихтер покинуть Гамбург в неизвестном направлении, была послана не из Бонна. И было крайне важно узнать, откуда ее отправили, а если возможно, то и ее содержание.
Задача Бруно упрощалась тем, что ему достаточно было просмотреть названия тех имеющих почтовые учреждения городов и селений, которые начинались с буквы Б, поскольку именно она наиболее отчетливо просматривалась на почтовом штемпеле злополучной депеши. И на первой же странице внимание Бруно привлекло одно название. Он сравнил его с тем, что просматривалось на штемпеле, вскочил и, схватив шляпу, помчался к доктору Гагену.
— Хорошая новость, Этьен! — с порога воскликнул Бруно. — Мне кажется, я напал на новый след.
— Проходите, расскажите, в чем дело? — попросил Гаген, пожимая руку другу.
— Мне кажется, что я напал на истинный след пропавшей Марии Рихтер. По-моему, я нашел место, откуда была послана депеша. В пяти или шести милях отсюда находится маленькая железнодорожная станция Баум.
— Баум… Да, я припоминаю это название.
— Так вот, взгляните теперь на штемпель телеграммы, обозначающий место ее отправки.
— Что ж, это вполне может быть и Баум, так же как и Бонн, — согласился Гаген.
— Я хочу сегодня же съездить туда, — продолжал Бруно, — и узнать, не оттуда ли была послана депеша. Если мое предположение оправдается, расспрошу телеграфистов, не помнят ли они отправителя. Возможно, удастся узнать и ее содержание.
— Да, это было бы очень хорошо, Бруно, — сказал Гаген. — Если вы не ошибаетесь, то, вероятно, прольется свет на одну из самых темных сторон этого дела. Спешите, друг мой. Если вы найдете следы депеши, многое станет ясно в том, чего мы сейчас не можем понять. Если она была послана графиней, Митнахтом или их людьми, тогда не останется сомнения, что несчастная, найденная в пропасти, действительно Мария Рихтер. Ее, стало быть, вызвали из Гамбурга и… И ряд ужасных злодеяний пополнился еще одним. Так что молодая графиня была, наверное, права. Необходимы только доказательства, и, может быть, вы сегодня же их найдете.
Бруно тотчас же простился с Гагеном и поспешил на железнодорожную станцию. Его просто изводило нетерпение. Минуты, остававшиеся до отхода поезда, показались ему вечностью.
Его возбуждение было вполне понятно. Ведь дело принимало другой оборот. «Мария Рихтер была депешей вызвана из Гамбурга. Графиня или Митнахт встретили ее около Варбурга и повезли в замок, — рассуждал Бруно. — Вблизи того места, где Митнахт сбросил Лили в пропасть, была схвачена и Мария Рихтер, которую примерно в том же месте тоже сбросили в расщелину…»
Бруно представил себе все это так живо, что невольно вздрогнул от ужаса. Новое объяснение было, конечно, жутким, но вполне вероятным. В то время, когда все считали, что Мария Рихтер в Америке, она уже лежала на дне пропасти, став жертвой чудовища, пытающегося любыми путями достичь своей алчной цели. И этот адский план вполне удался…
Поезд прибыл на станцию Баум. Это был небольшой городок, едва насчитывающий две тысячи жителей. Но и здесь были почтовое отделение и телеграф.
В телеграфной конторе Бруно обратился к дежурившему молодому телеграфисту:
— Хотел бы кое о чем спросить вас, но не ради праздного любопытства, а потому что пытаюсь распутать следы загадочного преступления.
— Спрашивайте, — сказал телеграфист. — Я сообщу все, что могу и что не противоречит моему долгу.
— Я хотел бы узнать, не отправляли отсюда в Гамбург депешу вот в этот день? — Бруно показал бланк Гамбургского телеграфа.
— Да, это возможно. От нас посылается мало депеш, и все они нами отмечаются, — проговорил телеграфист, начиная перелистывать лежащую перед ним регистрационную книгу. — Да, действительно, в этот день была отправлена депеша в Гамбург.
Слова телеграфиста очень обрадовали Бруно.
— А кто отправлял ее? — нетерпеливо спросил он.
— «Принял Арнольд», — прочитал в книге телеграфист и поднял глаза на Бруно. — Ее принимал мой сменщик, и, к сожалению, о том, кто отправлял, я ничего определенного сказать не могу.
