— Берегись, бог воды идёт!
— Ай, чтоб он помер от жажды, — ругались ребята.
Но все понимали, что Имангулов трясётся над каждой кружкой воды не от скупости, и комсомольцы призвали новосёлов к строжайшей экономии воды. Тем, кто не считался с этим, приходилось туго. В молодёжной стенгазете, начавшей выходить сразу же после прибытия целинников, часто появлялись броские, смешные карикатуры с едкими подписями, высмеивающими «расхитителей воды». Досталось как-то раз и Асаду, который ни в чём не любил себе отказывать. Имангулов, узнав в изображённом на карикатуре парне, окатывающем себя водой сразу из нескольких вёдер, смазливого бакинца, довольно потёр руки:
— Так ему, водохлёбу этакому! Он целое озеро может на себя истратить. Это, наверно, Ашраф нарисовал? Ай, молодец, да перейдут на меня все его болезни!
Ребята относились к нехватке воды мужественно, но недостача воды с каждым днём ощущалась всё острей. Руководство совхоза писало в районные организации, в Павлодар, требуя прислать буровое оборудование. Вместо оборудования из Павлодара пришла малоутешительная отписка: «Нами подана в Министерство совхозов заявка; если получим два бурильных агрегата, один из них передадим вашему совхозу…»
В совхозе, однако, трудно было не только с водой.
Движок работал с перебоями, в палатках и вагончиках часто гас свет. Ребята, проклиная электриков, откладывали в сторону книги, недописанные письма; кто поленивей — сворачивался на койке и засыпал. Остальные шли в столовую, выпрашивали у Имангулова свечи, сдвигали к стенам столы, ставя их друг на друга, и под баян Степана устраивали «танцы до упада», прекращавшиеся только тогда, когда Степан, запарившись, с решительным видом поднимался и уходил к себе в палатку или когда в столовой появлялся Имангулов. Он задувал свечи и выпроваживал танцоров:
— Спать надо, скоро утро!
Парни набрасывали пальто на плечи девушек, к которым питали тайную или явную симпатию, дрожа от холода, провожали их до вагончиков и потом во весь дух неслись к своим палаткам.
— Танцы были единственным развлечением совхозной молодёжи. Лишь однажды в совхозе побывала кинопередвижка, и механик прокрутил старый, давно уже всем набивший оскомину фильм. Да как-то раз заезжий лектор скучно поведал целинникам о положении на международном фронте. Ребят, большинство из которых жило прежде в больших городах, эти «культурные мероприятия» никак не устраивали.
По вечерам в посёлке хозяйничала скука.
3
В один из таких вечеров в совхоз приехал Мухтаров, Рабочий день уже окончился. Байтеновская «академия» опустела, в мастерской и на строительных площадках было неуютно тихо, целинники разбрелись по вагончикам и палаткам.
Сквозь бесшумно скользящие облака временами проглядывала луна, освещая заснеженное жильё новосёлов.
«Газик» остановился около директорского вагончика. В окнах было темно. Мухтаров вылез из машины, огляделся и сказал шофёру:
— Я поброжу немного… А ты иди в столовую, подкрепись.
— Темень-то какая, Мухтар Идрисович! Хоть глаз выколи. И снегу по колено. Увязнете.
С лица Мухтарова не сходило озабоченное выражение. Видно, электростанция опять капризничает: свет из палаток, из окон вагончиков сочился слабый, мигающий… Да, несладко приходится молодёжи. Ни воды, ни света. В палатках, наверно, ещё и холодно. Намаются ребята за день, вернутся в остывшие жилища, и им ничего не остаётся, как нырнуть поскорей под пальто и одеяла. Разве же это отдых? Целинники заслуживают большего.
И всё же посёлок разрастается, совхоз обретает зримую реальность. Мухтаров наведывался сюда не так давно, но тогда ещё не было мастерской. И гараж ещё не был достроен. Палатки, вагончики — это всё же черновой набросок совхоза, и ребята стараются как можно быстрей переписать черновую работу набело!.. И хоть не налажен у них быт, но они, судя по всему, не думают хныкать. Из палатки, покрытой, словно белой шапкой, толстым слоем снега, донёсся задумчивый перебор баяна. А в одном из вагончиков девушки затянули бодрую, задорную песню.
— Мухтар Идрисович!
Мухтаров обернулся на голос. В это время лохматое, мрачное облако закрыло луну, и он с трудом узнал в окликнувшем его человеке Су-Ниязова. Тот подошёл ближе.
— Здравствуйте, Мухтар Идрисович. Что это вы разгуливаете в темноте?
— Здравствуйте, дядюшка Ян. Да так… Смотрю, думаю… Дышу свежим воздухом.
— Полезное дело. Только неудачное время выбрали для приезда. Игнат Фёдорович в степи, Байтенов отправился к жане-турмысцам, инженер в городе.
— Кажется, в городе он бывает чаще, чем в совхозе.
— Что правда, то правда. В совхозе, говорит, ему пока делать нечего.
— Так… А я думаю, для того, кто хочет работать, дело всегда найдётся… Так начальства, говоришь, нет? А уста Мейрам на месте?
— Только что отправился в свой вагончик. До позднего вечера в мастерской засиживается.
— Это на него похоже.
— Зайдёте к нам, Мухтар Идрисович?
— Непременно зайду. А что это за свет в мастерской?
— Там, наверно, ребята остались.
— Вот я сначала к ним и загляну. Потолковать надо.
В мастерской бледно светились лишь два угловых окна: ребята, видно, оккупировали «кабинет» уста Мейрама. Оттуда, слышались громкие, сердитые голоса. Мухтаров прошёл через тёмную мастерскую и остановился у приотворённой двери.
Возле стола с телефоном сгрудилось несколько новосёлов. Один из них кричал в трубку:
— Ай, сестрица, что это за работа? Целый час добиваемся, чтобы нас соединили с Иртышом, а вы — ноль внимания. Иртыш дайте нам. Квартиру Мухтарова! Что? Да мы и так уж целый час ждём. Что? Ай, как не стыдно, такой приятный голос и такие слова!..
— Ты, Асад, брось свои комплименты, — одёрнула юношу маленькая, с золотистыми кудряшками девушка и попыталась отнять у него трубку. — Дайка я скажу этой сестрице пару ласковых слов. Ей что!.. Сидит небось в тёплой комнате, разомлела от жары. Сюда бы её, в наш посёлок. Узнала бы, почём фунт лиха!
— Тосенька, говори потише, — шёпотом попросил девушку долговязый, нескладный парень. — Услышит ещё кто. Уста Мейрам может вернуться.
— Струсил? — презрительно бросила Тося. — Ну и парни у нас! С виду медведи, а души заячьи. Если ты, Степан, думаешь, что мы неладное затеяли, можешь отсидеться в палатке…
Перепалка эта заинтересовала Мухтарова. Он широко распахнул дверь и шагнул в комнату.
— Здравствуйте, друзья!.. Я, кажется, как раз вовремя?
Ребята на мгновенье оторопели. Асад так и застыл с телефонной трубкой в руке, потом поспешно, словно обжёгшись, бросил её на рычаг и, растерянно улыбнувшись, проговорил:
— Здравствуйте, товарищ Мухтаров… Право, всё как в сказке… Только мы вам собрались звонить, а вы тут как тут…
Наконец и остальные ребята обрели дар речи, поздоровались с секретарём райкома, придвинули ему стул:
— Садитесь, товарищ Мухтаров!
Мухтаров сел, оглядывая присутствующих:
— Значит, мне звонили? И наверняка хотели на что-то пожаловаться? На что же?
Однако решимость с ребят как рукой сняло. Они смущённо переминались с ноги на ногу, даже самая храбрая, Тося, и та смогла только пролепетать:
— Да мы… Мы не жаловаться…
— Ну вот! — удивился Мухтаров. — У телефонной трубки храбрились, а теперь в кусты? Так не годится. Я ведь по лицам вижу, что вы чем-то недовольны. Вот и выкладывайте, что накипело на душе. Открытый разговор всегда полезен, а тайный сговор, говорят, дружбе помеха. О чём же вы хотели говорить?
Ребята молчали. Мухтаров обвёл их медленным, испытующим взглядом, задумчиво произнёс:
— Я понимаю: живёте вы тут, прямо скажем, не роскошно. Но кое-что сами можете сделать. А за многое ответственность лежит на нас, районных и совхозных руководителях. Вот давайте и разберёмся, поговорим начистоту и будем сообща налаживать жизнь, быт, отдых.
Мухтаров говорил просто; чувствовалось, что он искренне желает, чтобы между ним и ребятами не было никаких недомолвок, что он готов пойти им навстречу. Ребята, осмелев, принялись рассказывать о своих нуждах.
— В районе, видно, забывают, что в совхоз приехала молодёжь, — пробасил Степан, — нам кино хочется поглядеть, посидеть за хорошей книжкой, музыку послушать…
— А нам, старикам, ничего этого, значит, не нужно? — засмеялся Мухтаров.
— Да вы, наверно, уж все книжки перечитали! — с жестокой наивностью возразила Тося и доверчиво пожаловалась: — Правда, товарищ Мухтаров, вечерами просто деваться некуда. С тоски можно помереть. А ведь не в глуши живём. Теперь этот край самый что ни на есть центральный!
— Это ты верно сказала! — согласился Мухтаров. — Очень верно!.. Хоть по географическому положению наши области окраинные, да зато в центре внимания всей страны!
