— О, да, — охотно согласился клерк и ткнул пальцем на запись против имени: — Мистер Кингбурн, сенатор. В Вашингтон.
— Ну вот. Теперь мы узнали все, что надо, — удовлетворенно сказал Гаген и повернулся к клерку: — Благодарю вас, сударь.
Тот низко поклонился.
Гаген и Губерт оставили бюро.
— Скоро мы будем у цели, — сказал Гаген. — Завтра поедем в Вашингтон и там найдем молочную сестру графини. Если все окажется так, как мы предполагаем, я сейчас же увезу ее обратно в Европу, чтобы она стала свидетельницей в пользу
оклеветанной графини.
XV. ЛЕОН И ЛИЛИ
Бруно был потрясен тем, что доктор Гедеон Самсон увез ночью Лили.
«Может быть, она приняла помощь доктора, чтобы скорее увидеться со мною? — предположил Бруно. — И, тронутый безвинными страданиями бедной девушки, доктор решился освободить ее, даже рискуя потерять место?»
Иначе, наверное, и быть не могло. Ни малейшей мысли об измене у Бруно не возникало. Он не сомневался в любви Лили.
Он не понимал только, почему доктор и Лили не искали его в соседнем с больницей городе. Но Бруно объяснял это тем, что в письме не было сказано, где он находится.
Бруно возвратился к себе в гостиницу, но ожидание оказалось бесплодным.
Потом он расспрашивал о беглецах в других гостиницах и в окрестностях сумасшедшего дома, но тоже напрасно. Тогда он отправился по железной дороге и начал наводить справки на всех станциях, однако и тут безрезультатно. Лили с доктором исчезли бесследно, как сквозь землю провалились.
Тем не менее Бруно продолжал ожидать их появления со все возрастающим нетерпением.
И вот он услышал стук в дверь своего номера. Он отворил в надежде увидеть Гедеона Самсона с радостным известием, но вместо него встретил человека, которого сейчас меньше всего ожидал увидеть — полицейского инспектора Неймана.
— Как, вы здесь? — удивился Бруно.
— Я приехал сегодня утром и только что побывал на квартире доктора Гагена. Оказывается, он уехал в Америку.
— Да, получив вашу депешу.
— Но в моей депеше ничего не было сказано. Только, что Мария Рихтер найдена. Это еще не давало доктору повода пускаться в такой дальний путь.
— А вы от него не получали ответной телеграммы?
— Нет.
— Имеется даже письмо от секретаря мистера Кингбурна…
— Но все это грубая мистификация, — перебил Нейман. — Обман, автора которого я не могу найти, и действия которого мне непонятны. Тут что-то нечисто.
— Расскажите поподробней, — попросил Бруно, усаживая Неймана. — О какой мистификации вы говорите?
— Письмо, полученное вами, написано теми же негодяями, которые нагло обманули и меня. А от доктора получено ли какое-нибудь известие?
— Нет, до сих пор ничего.
— Тогда надо бояться самого худшего. Я уже говорил вам, что не могу найти объяснения этой мистификации, кроме того, что Марии Рихтер нет у мистера Кингбурна в Америке, что след этот был фальшивый.
— Фальшивый! Признаться, я давно так думал. Графиня справедливо утверждала, что Марии Рихтер нет в живых.
— Я сильно беспокоюсь о докторе Гагене.
— Но скажите, почему вы телеграфировали, что Мария Рихтер найдена?
— О, это было в высшей степени удивительно! — воскликнул Нейман. — Я и теперь толком не понимаю, как это могло случиться. Я повсюду искал следы гувернантки и между прочим обратился к одному тамошнему юристу, мистеру Вуду. Однажды, когда я на балу разговаривал с ним, к нам подошел некий господин, который вмешался в наш разговор и сказал, что будто бы он хорошо знает мистера Кингбурна.
— Не возбудило ли это у вас подозрений?
— Нисколько, так как я не мог предположить, что этот господин в курсе моих намерений и хочет навредить мне. Слушайте дальше. Американец сказал мне, что его друг Кингбурн вернулся в конце августа из Европы и привез оттуда с собою немку-гувернантку.
— Вы его о ней спрашивали?
— Да, он описал мне ее.
— Но ее имя? Знал ли он ее имя?
— Да, он назвал ее мисс Мери Рихтер.
— Это, и в самом деле, непонятно, — согласился Бруно.
— Очень довольный таким открытием и не подозревая мистификации, я и послал вам телеграмму.
— Когда же раскрылся обман?
— Слишком поздно, когда я стал искать Кингбурна.
— Разве американец не дал вам его адреса?
— Он сказал, что у его друга большое имение в Питсбурге, а на зиму он переезжает в Нью-Йорк. В Нью-Йорке я не мог его найти и отправился в Питсбург, но и там потерпел неудачу. Напрасно наводил я справки и объездил все окрестности Питсбурга. Никто не слыхал там имени Кингбурна, и я убедился, что меня обманули, дав неверные или вымышленные сведения.
— Итак, вы ничего не нашли?
— Нет. Лишь убедился, что взял ложный след, что Марии Рихтер нет в Америке и надо искать, вероятно, в другом месте, — ответил инспектор. — В Гамбурге след ее теряется, как уже доктору Гагену известно. В Гамбурге Мария Рихтер неожиданно получила телеграмму, после которой сразу же уехала. Куда? Во всяком случае, как теперь ясно, не в Америку.
Вошел слуга Бруно и подал хозяину только что полученное письмо.
— От Гагена! — обрадовался Бруно. — Из Нью-Йорка. Думаю, что это и для вас будет интересно.
Бруно вскрыл письмо и прочитал:
«Любезный друг! После некоторых довольно неприятных приключений я узнал наконец, что Нейман, которого я здесь не нашел, не ошибся, утверждая, что Мария Рихтер в Америке. Она действительно жива. Завтра поеду за ней в Вашингтон, где живет сенатор Кингбурн…»
Бруно вопросительно уставился на Неймана.
— Ну, и что вы на это скажете? — спросил он.
— Новая загадка, — пожал тот плечами.
Бруно поспешно дочитал письмо и положил его в карман.
— Вам, вероятно, по ошибке назвали не то место, или, быть может, вы ослышались, — сказал Бруно.
— Я не мог ослышаться: Питсбург и Вашингтон совершенно не созвучны. Разве что тот господин ошибся. Однако в любом случае доктор Гаген должен быть осторожным, я боюсь за него. В Нью-Йорке опасности подстерегают его на каждом шагу. Ну, а это новое известие, в высшей степени удивительное, меня все-таки не убеждает.
— Однако, по-моему, на сей раз оно не подлежит сомнению. Доктор пишет, что о местонахождении Марии Рихтер узнал в бюро, где регистрируют всех приезжающих. Были ли вы там?
— Признаюсь, не был.
— Именно там доктор Гаген узнал, что мистер Кингбурн, сенатор, уехал в Вашингтон с семьей и гувернанткой Марией Рихтер.
— Выходит, поначалу я все-таки шел по верному пути. Только непростительно дал сбить себя с толку, — огорченно заметил инспектор. — Что ж, я буду очень рад, если Мария Рихтер наконец-то отыщется.
В то время как Бруно напрасно ждал вестей о Лили, девушка находилась в плену у Гедеона Самсона, которого теперь мы станем называть его настоящим именем — Леоном Брассаром. Молодые люди оставались все в том же городе и той же гостинице, куда прибыли после побега по железной дороге.
Надежды Леона назвать Лили своей были разбиты. Она с презрением оттолкнула его, и только обещание Брассара отвезти девушку к Бруно могло заставить ее молчать и следовать за ним.
Но у Леона родился план, который в случае удачи должен был отдать ему Лили.
Несмотря на ее отказ, страсть его не уменьшилась. Ни днем ни ночью Леон не находил себе покоя и, конечно же, не мог так просто и легко расстаться со своей пленницей. Употребить силу не хватало мужества. К тому же он боялся, что крики Лили о помощи могут быть услышаны.
Лили тем временем донимала его требованиями ехать отсюда к жениху.
— Как только стемнеет, мы поедем, — обещал Леон с непроницаемым лицом, — а пока потерпите. Нас могут преследовать, поэтому безопасней всего выехать ночью.
Когда стемнело, к гостинице подъехала закрытая карета.
— Разве мы отправимся не по железной дороге? — удивилась Лили.
— Нет, в экипаже безопаснее.
— Но как долго протянется наше путешествие?
