В отчаянии, задрав голову и сцепив зубы, Лунная рысь с глухим рычанием смотрела, как, прямо на её глазах, красноглаз сматывается с лучезаром в животе, как вдруг одна из ветвей зацепила тигроптицу за ногу. Та сразу рванулась вверх, но следом за первой веткой вокруг лапы захлестнулась вторая, а за ней ещё одна и ещё, и вот уже вся крона дерева тащила крылатую тварь вниз, повинуясь Арбоканову. Бледный как смерть, он стоял у окна старого дома, зажимая руками живот, но при этом напряжённо и неотрывно глядя на дерево, ветви которого всё глубже затягивали тигроптицу внутрь кроны.
Лунная рысь бросилась к дереву, из дома выскочил Мамонт с револьверами Капцева в руках и со всех ног рванул ей на помощь.
Из носа полковника хлынула кровь, заливая губы и подбородок, но он не обратил на это внимания, всё ещё умудряясь держать тигроптицу в древесных объятиях.
Один из выпущенных Мамонтом дротиков вонзился точно в терракотовый живот, где сквозь перья пробивался серебристый свет лучезара. С громким клёкотом тигроптица провалилась вглубь кроны, отбив второй дротик веткой, а по стволу, скалясь и прижав уши, с утробным, звериным и в то же время кошмарно напоминающим человеческий голос, рычанием уже карабкалась Лунная рысь.
Арбоканов покачнулся и осел на пол - крона дерева сразу расправилась, принимая своё естественное положение, вниз полетели листья, посыпались острые куски поломанных веток. Мамонт побежал обратно в дом, полковнику на помощь. Рысь на несколько секунд замерла, спрятав морду и оберегая глаза, потом снова ринулась вверх.
Даже адски сильный Тигр не мог больше игнорировать столько максимальных доз снотворного - шестой дротик стал той последней соломинкой, что сломала хребет верблюду: движения тигроптицы совсем замедлились. Она попыталась взлететь, но материальная оболочка окончательно сдалась, и крылья только слабо плеснули, так и не сделав маха.
Верхние ветки были слишком тонкими для рыси, поэтому она схватила тигроптицу за ногу и бесцеремонно поволокла вниз, с силой продирая прямо сквозь торчавшие 'копья' сломанных ветвей. Взревев от боли, тигроптица втянула крылья и, медленно превращаясь в удава, потекла терракотовым ручьём вниз, прямо на рысь - та яростно вцепилась в падавшую змею зубами. Держась за ствол, она не могла пустить в ход когти, прикусив удава только в одной точке. Длинное тело ползучей рептилии свесилось вниз, всей своей тяжестью увлекая рысь за собой. Кошачьи когти заскрипели, крепче впиваясь в дерево, но уже грозя вырваться из лап, прошивая пальцы болью, но сильные рысьи челюсти упрямо сжимали змеиную плоть, вспарывая слой за слоем и проникая всё глубже и глубже. Не сумев уронить противницу, удав обвился вокруг ствола, прижимая её к дереву, однако сил раздавить рысь не хватало, все они уходили на борьбу с обездвиживающим препаратом.
- Я знаю, чего ты хочешь, - кое-как заменив змеиное рыло на человеческие челюсти, невнятно прошептал Тигр прямо в кошачье ухо. - Преодолеть сопротивление моей материальной оболочки и добраться до иномирной сути, чтобы узнать, где установка и твой напарник... причём ты даже не уверена, что получится, но я!.. Я уверен, что могу предложить тебе настоящий рай! Ведь в этих делах я умею больше и уже считал всё, что есть у тебя в голове. Я могу отправить тебя туда, где все самые прекрасные мечты станут явью!.. в лучший из миров... и там... ты будешь счастлива... вечно!..
Кира открыла глаза: за окном ярко сияло солнце, стоял тёплый летний день, неприятное ощущение от только что снившегося кошмара быстро развеивалось. Она попыталась припомнить, что именно видела, но страшный сон уже забылся, растворившись в свежем ветре, словно ночной туман. Как хорошо проснуться, подумала она, сладко потянувшись на постели. Дверь в комнату отворилась.
- Слава! - Кира улыбнулась, любуясь отражением света в его светло-серых, прозрачных, как драгоценные кристаллы, глазах.
- Вставай, соня! - он наклонился и поцеловал её в губы. - Твой отец уже здесь!
- Папа? - в сердце что-то больно кольнуло, но тут в комнату вошёл отец - свежий, подтянутый, радостный.
- Ты что? - удивился он. - До сих пор не готова?!
- А... куда мы?..
- За цветами, - посмотрев на неё с беспокойством, отец присел на краешек кровати. - Ты не заболела, Кирёныш? - он потрогал её лоб.
- Не знаю, - честно созналась она, оглядывая комнату, взгляд упал на календарь: пятнадцатое июня. - У мамы же сегодня день рождения!
- Ну!.. - кивнул отец, поглядывая на дочь с лёгкой тревогой.
- Пап, мне вообще-то одеться надо! - улыбнулась Кира.
- Само собой! - он поднялся и вышел из комнаты.
- Слава, я... - Кире вдруг снова захотелось уснуть. - Я ещё полежу, ладно?
- Ну уж нет, давай-ка вставай! - Он прошёл к окну и распахнул шторы. - Ты только посмотри, какой день!
За окном росла раскидистая липа, ветер колыхал зелёные сердечки согретых солнышком листьев.
- Каар! - на ближайшей к окну ветке сидела крупная ворона - и как это Кира сразу её не заметила?
- Каар! Каар! Каар! - принялась надрываться ворона, вытягивая голову в сторону окна.
Кира вдруг поняла, что это не простая ворона, не дикая. Она - чей-то любимый питомец и кричит, потому что потерялась и хочет вернуться домой, к хозяину.
- Ворона, ворона, ты чья? - прошептала Кира и вдруг услышала гул катившейся лавины. Это были воспоминания. Стоит только закрыть глаза... и далекий гул обернётся реальностью. Но пока они открыты...
Кира отвернулась от окна и посмотрела на Славу: тот неподвижно стоял, скрестив на груди руки, в глазах вместо солнечных бликов светилась бесконечность лунных отражений.
- Слава, что мне делать?
- Если ты прямо сейчас встанешь и выйдешь из комнаты через эту дверь, то останешься тут навсегда... Вы с отцом купите матери цветы, а вечером мы соберёмся за столом и я попрошу твоей руки...
- Каар! Каар! Каар!
- Лучший из миров... - тихо проговорила Кира, на глаза навернулись слёзы, размывая смотревшего на неё Славу. - Прощай, - прошептала она и смежила веки, позволив лавине накрыть её с головой.
Кира очнулась: она почему-то оказалась человеком, хотя не понимала, как и когда перекинулась. Но на это ей было плевать - единственное, что сейчас волновало: катастрофическая нехватка воздуха! Кира задыхалась, потому что грудь её была придавлена к дереву, и с каждым выдохом жертвы удав, хоть и был почти лишён подвижности, а всё ж умудрялся помаленьку ужимать кольцо. Сверху, отчего-то нисколько не боясь ни змеи, ни человека, прямо над головой Киры, сидела и громко орала ворона: Карр! Карр! Карр!
- Мёртвые не возвращаются! - прохрипела Кира и, перекинувшись в рысь, принялась изо всех сил давить спиной на змеиное тело, ослабляя, растягивая душившее кольцо. Совсем ослабевший от препарата удав не выдержал напора, и Лунная рысь, жадно хватая пастью воздух, выскользнула из смертельных объятий. Ворона сразу же перестала орать и улетела. Змея безвольной верёвкой сползла вниз, в середине тела по-прежнему пробивалось серебристое свечение.
