— Пап… Я не знаю, что сказать… Пойми меня правильно. Кругом все твердят что всё что со мной произошло это из-за тебя… — взгляд Сары был жестким, таким жестким, что ему вмиг захотелось сбежать, — все пытаются убедить меня, что виноват ты…
Слышать эти слова из её уст было больнее и страшнее, чем приговор Военного Суда США, Европейской Конвенции и Мирового правительства вместе взятых и умноженных на трое. В коленях появилась предательская слабость. Роберт поискал глазами опору, но с места так и не сдвинулся, решая умереть с гордо поднятой головой.
— Но я знаю, что это не так, — продолжила дочь, приподнимаясь на подушках, и пытаясь как-то поудобнее устроиться в постели. Слабость все еще мучала ее, — я не поверила этому рыжему тогда, и не верю сейчас, маминым словам.
— Маминым? — упавшим хриплым голосом переспросил Роберт.
— Да, она говорит, что если бы ты не приехал за нами из Штатов сюда, ничего этого не случилось бы.
— Возможно, она в чем-то права…
— Вот ты как всегда разводишь эту свою политкорректность… Никогда не скажешь, что мать — полная дура! — вдруг с силой в голосе воскликнула Сара, рассерженно тряхнув головой. Роберт забыл, что хотел возразить, — ты ведь знал, что Эмма не твоя дочь. Почему ты позволял им вытирать о тебя ноги?
— Ты хочешь об этом поговорить? — чувствуя, как сдают нервы, прошептал он.
Горло держали в невидимых тисках, перекрывая воздух. Перед глазами стремительно разбежались черные точки-головастики, словно кто-то кинул в пруд с лягушками камень.
— Папа… Я хочу сказать, что очень люблю тебя… И мне больно слышать всё, что говорит про тебя мама.
— Не обращай внимания. Она имеет на это право.
— Не имеет. Теперь я это вижу. Вижу своими глазами на что ты шел, когда я и Эмма были детьми, — произнесла Сара, протянув к нему тонкие, в трубках и проводках руки. Роберт на одеревенелых ногах подался к дочери. Зарывшись носом в ее волосы, он зажмурился, чтобы не позволить себе слабость. — Папа… Прости, если сможешь? Я была не права… Ты правда — герой. Для меня.
Голос Сары дрожал. Роберт прижал дочь к себе так крепко, как позволяло её состояние, чувствуя, как собственное сердце вот-вот потребует реанимационных действий.
— Сара, я люблю тебя, и сделал бы все снова еще раз и еще, столько раз, сколько необходимо, чтобы вытащить тебя откуда угодно, хоть из Ада.
— Пап… Этот Флинн… — голос Сары подозрительно задрожал, при упоминании имени О’Коннела. Роберт насторожился. — Он задумал убить тебя. Я слышала его разговор.
Роберт отстранился и присел на край постели Сары. Что-то в ее поведении, в том, как бегали глаза, стараясь не встретиться с ним, в том, как она, будто защищаясь, натягивала больничное одеяло до подбородка, в том, как избегала его прикосновений говорило о наихудших его кошмарах. И вряд ли это можно было списать на симптомы тревожности при выходе из наркотической ломки. Слишком много он успел перевидать и наркоманов и жертв насилия.
— Что именно ты слышала? — ему действительно было любопытно, и еле сдерживая подкатывающие эмоции, спросил Роберт.
— Он говорил с кем-то из своих друзей. Очень громко, когда думал, что я без сознания и не слышу ничего, — пробормотала Сара, отводя взгляд, и неосознанно скребя обкусанными ногтями по коже предплечья, словно пытаясь отодрать от себя невидимую грязь, — он задумал заманить тебя в ловушку, если не удастся похоронить в Ираке.
— Это будет нелегко сделать, поверь. Твой старик еще не опустил лапки. Не сейчас точно, — скрипя зубами, произнес он. Понимать, что его дочь оказалась тут по его собственной вине было невыносимо больно. Эта боль разрывала ему сердце.
— Так, ты знаешь?
— Да, — сдерживая эмоции выдавил Роберт.
— Почему все это происходит? — её серо-голубые, ставшие безжизненными, глаза тяжело уставились на отца. Он попытался спрятать полный ярости и боли взгляд от дочери.
— Сара, не знаю. Я сам пытаюсь понять, что случилось, и пока не могу найти ответ, — соврал он, попытавшись улыбнуться как можно более мягче, — скажи мне лучше, как твое самочувствие?
— Нормально. Эрик говорит, что плазмофорез пошел на пользу. Ну и антидепрессанты помогут восстановить моральное состояние. Психолог уже приходила сюда, в палату. Странная она.
— Флинн что-то сделал с тобой? Или другие? — осторожно спросил Роберт, чувствуя, как гулко ухает сердце. Сара помрачнела и отвела взгляд. Этого было достаточно, чтобы ярость начала закипать внутри, подобно паровому котлу.
— Пап…
— Просто скажи: да или нет?
Сара молча отвела взгляд в сторону, ища что-то на стенах, на потолке и окнах. В её серо-голубых глазах замер неподдельный страх. В уголках глаз появились слёзы. Роберт стиснул зубы до хруста. Так или иначе он бы узнал об этом: результаты анализов достать было не сложно, как впрочем, и просто тряхнуть Эрика или Элис. Словно почувствовав состояние Сары, бывшая жена ворвалась в палату. Увидев дрожащую и почти плачущую дочь, метнулась к ней разъяренной кошкой, отталкивая Роберта, в сторону.
— Уйди, Таннер! Уйди, ради Бога! Не видишь разве, что из-за тебя сделали с моей дочерью?! — рявкнула она, с силой выталкивая его из палаты. Ему не оставалось ничего, кроме как подчиниться и отойти. Взглядом он попытался встретиться с Сарой, но Элис не только отстранила его, но и закрыла собой дочь.
— Сара, я обещаю, что найду его и убью… — произнес вполголоса Роберт, растерянно наблюдая за действиями Элис. Она отчаянно замахала на него руками, выгоняя. Немного постояв, он кивнул, и стараясь не шуметь, выскользнул за дверь.
====== Глава 22 ======
Дорога от Женевы до горного курорта Церматт заняла почти четыре часа. Навигатор уверенно вёл Роберта среди незнакомых улочек городов, по аккуратным, ухоженным пригородам, вокруг длинного изогнутого полумесяцем озера. Отвлеченно разглядывая великолепные пейзажи, он, тем не менее, думал лишь о предстоящей встрече. Дорога лежала через бесчисленное количество возделываемых полей, мелких деревень и относительно крупных городов. Роберта на миг поразил тот факт, что Швейцария имела довольно плотное заселение. Хотя, при скромных размерах страны это было не удивительно. Оставив машину на стоянке в небольшом поселке у подножия возвышающихся хребтов, он подумал, что совсем отвык от пеших прогулок, не говоря уже об иных способах перемещения. Последние несколько километров дороги пролегали сквозь густой хвойный лес на довольно комфортабельном поезде. Каких-то пять километров по железной дороге растянулись, казалось, в самую настоящую вечность. Роберт с удовольствием скользил взглядом по весенним пейзажам Швейцарии. Проводница — миловидная девушка в темно-синей форме, — приветливо улыбнувшись ему, на какое-то мгновение задержалась, словно изучая серьезного задумчивого мужчину. На туриста он был совершенно не похож, и это бросалось в глаза даже неопытному наблюдателю. Повертев в руке опустевшую бутылку минеральной воды, он тяжело вздохнул: было бы здорово приехать сюда с Сарой, привезти её на горнолыжный курорт зимой, полюбоваться видами, покататься на лыжах… Подняться наверх на фуникулере, как в романе Йена Флеминга. Но все это будет потом, как только он разберется в этой отвратительной истории.
“Черво Маунтин Резорт” встретил его пустым фойе и бойкого вида администратором. Молодой человек, приветливо улыбаясь с интересом наблюдал, как постоялец заполняет необходимые документы. — Сейчас не самое лучшее время для туристических прогулок в горах, — извиняющимся тоном произнес он, протягивая ключи от небольшого шале, расположенного на второй площадке от главного корпуса, — лавиноопасно, знаете ли. — Я тут по делу. У вас в городе, я смотрю, процветает гостиничный бизнес? — Да, в сезон дела идут неплохо. Вы хорошо говорите по-немецки… Из Германии?— поддерживая светский разговор, администратор лучился тёплой улыбкой, от которой самому Роберту почему-то было не по себе.
Покупать радость людей он не любил, а сейчас чувствовал себя именно так.
