– Ничего смешнее в жизни не слышал. – Голос Мейсона, отраженный стеклами оранжереи, показался чужим и почти незнакомым.
Титания Александр, Тиш, как называли ее друзья, а немногочисленные враги подбирали словечко покрепче и погрубее, уже много лет не видела сына таким раздраженным, пожалуй, с тех пор, как он вернулся домой.
Допив кофе, Мейсон перевел взгляд с матери на сестру Миранду и снова уставился на Тиш.
– Кто из вас додумался до столь идиотского плана? – В ответ раздалось неразборчивое бормотание. – Позвольте мне предположить… – Он умолк, желая, чтобы до матери и сестры дошло его отношение к происходящему. – Это ведь ты, мама?
– Мейсон, право же, нет оснований говорить подобным тоном… Будто мы хотели совершить нечто преступное. – Тиш погладила белоснежного персидского кота Магуса, свернувшегося у нее на коленях. Тот замурлыкал, словно желая загладить саркастический тон Мейсона. Неудивительно, что ведьмы всегда держали кошек. – Ну хорошо. Да, это мне пришло в голову дать Каролине любовный напиток. Да, признаюсь, это моя идея. Но ведь все мы знаем, насколько это важно для тебя, Мейсон.
– Ты сам виноват, – заявила Миранда. – Если бы не твоя нарушенная аура, не понадобилось бы ни любовного напитка, ни приворота, чтобы заставить Каро выйти за тебя замуж.
– Подумай, что ты несешь! Аура. Любовный напиток. Ты говоришь, как цыганка, которая пытается изобразить из себя психолога, не имея понятия о том, что это за профессия.
– Настоящие цыгане, кстати, великолепные психологи, – заметила Тиш. – А мы не считаем себя ни цыганками, ни специалистами по психологии.
– Ну конечно, вы просто ведьмы, – фыркнул Мейсон.
– Да, дорогой, – терпеливо подтвердила мать. – Но Миранда права. При нынешнем плачевном состоянии твоей души не обойтись без помощи со стороны, и мы готовы ее предоставить. Тебе нужно ритуальное очищение.
– Тиш! – радостно воскликнула Миранда. – Изумительная идея!
– Мама, – поправил сестру Мейсон. – Она наша с тобой мать, а не твоя подружка.
Миранда не обратила внимания на брата.
– Можно попросить Рейвен, чтобы она это сделала.
– Рейвен Брайтуотер! Ворон светлой воды, – засмеялся Мейсон. – Господи, хотел бы я знать, чего она накурилась, когда выбирала себе такое имя. К сожалению, леди, я ничего не могу поделать с вами и с вашим сверхъестественным даром, но прошу вас оставить меня в покое. И Каролину тоже. Наши отношения развиваются прекрасно.
– Но она сказала «нет», – заметила Тиш.
– Просто тактический ход. Мы ведем переговоры.
– Ты говоришь так, словно речь идет о слиянии компаний, – нахмурилась Миранда.
– Вернее, о совместном предприятии. «Александр индастриз» и «Вик текнолоджиз».
– Одна корысть, и ничего больше. – Мейсона ничуть не задели ее слова.
– Будь уверена, Каролина знает, чего хочет от нашего партнерства. И я тоже.
– Какое черствое, холодное отношение друг к другу, – заметила Тиш.
– И очень реалистичное, мама. Подобные отношения прекрасно служат человеческому обществу многие тысячелетия. Надеюсь, ты сможешь это оценить, раз тебе импонируют принципы прошлого.
– Я надеялась, что у тебя, сынок, жизнь сложится по-другому, – вздохнула Тиш.
– Этот вариант лучший для всех нас. – Мейсон поставил на стол времен Людовика XIV стакан с соком. – Представьте, сколько магических кристаллов вы себе позволите, если в один прекрасный день наши батарейки завоюют рынок.
– Мы уже не имеем дела с кристаллами, – ответила Миранда.
– О! Тогда натащите в дом ушей тритонов и собачьих лап для шабаша. Или чем еще там ведьмы, пользуются.
– Глаз тритона и лягушачья лапка, – с усмешкой поправила его сестра. – Хотя у тебя степень Гарварда, но в твоей голове, по-моему, застряли стереотипы шекспировских времен.
– Не важно. Учтите, никто из вас не нальет варева в бокал Каролины, из которого она пьет виски со льдом.
– Мейсон, если ты не веришь в наше искусство, то какой вред от настоя трав?
– Зато вы обе верите и потому считаете, что у вас есть право вмешиваться в чужую жизнь. Я хочу получить от тебя обещание, мама, не вмешиваться в мою личную жизнь. Никаких приворотов, заговоров, никакого колдовства и любовных напитков.
– Но…
– Нет, мама. Ничего подобного. Не знаю, что ты налила вон туда. – Мейсон указал на крошечный синий пузырек, который не вовремя попался ему на глаза и стал причиной разговора. – Но я понюхал, и, должен сказать, запах весьма специфический. Я не хочу отравить Каролину.
– О, не глупи. Мы бы никогда…
– Мама, я тебя предупреждаю.
– Ну хорошо, – кивнула Тиш, давая понять, что признает свое поражение. – Никаких приворотов, никаких заговоров.
– Никакого вмешательства, ни в каком виде, – настаивал Мейсон.
– Ни в каком виде. Даю слово.
– Ты не скрестила пальцы под столом? – подозрительно спросил он.
Тиш показала руки, ее пальцы замелькали в воздухе, словно перебирали невидимые клавиши пианино, затем она приложила руки к груди.
– Я готова распять мое сердце, если ты хочешь.
– Ничего такого не понадобится.
Взглянув на часы, Мейсон встал, и она еще раз поблагодарила всех богов, что сын унаследовал отцовские шесть футов роста, а не ее никудышные пять.
– Я обещал показать Каролине розарий.
– Ужасная жара, дорогой. Вам наверняка захочется выпить чая со льдом.
– Хорошая мысль. Но сначала… – Мейсон подхватил синюю бутылочку и, прежде чем Тиш успела запротестовать, вылил содержимое в горшок с пальмой. – Так будет намного лучше. Никакого искушения.
Он покинул комнату с самодовольной улыбкой.
Вся их работа насмарку. Тиш посмотрела ему вслед, а Миранда села рядом с ней. Они все тщательно рассчитали, приглашая Каролину на эти выходные, поскольку любовный напиток готовят при убывающей луне и как можно ближе к летнему солнцестоянию. Плохо, нет, просто ужасно, что Мейсон не в состоянии понять всей пользы от их стараний. Пользы для семьи Александр.
– Я иногда очень волнуюсь за твоего брата, – тяжело вздохнула Тиш.
– Он такой… чертовски серьезный, ответственный, – подыскала слово Миранда, ткнув кулаком в гобеленовую подушку, которая в данный момент служила ей заменой Мейсона.
– Хорошая черта. Если бы ваш отец обладал таким качеством в большей мере, имя компании гремело бы, и Мейсон не оказался бы в столь безнадежном положении.
Малькольм был хорошим человеком, превосходным мужем и отцом, но посредственным бизнесменом. Он давно начал заниматься электрическими батарейками, свято веря, что они изменят мир. Все наличные деньги компании и большую часть личного состояния он вложил в бесполезные патенты, которые годились только для научно-исследовательских работ. После смерти отца Мейсону досталась компания с большими долгами, и с ними надо было расплачиваться.
