ПРОЛОГ
— Признать Власова Максима Владимировича виновным в совершении преступления, предусмотренного ч.3 ст.131 Уголовного Кодекса Российской Федерации…
Виновным… Железные прутья клетки дрогнули и начали плавиться на глазах, будто кто-то облил их жгучей едкой дрянью. Парнишка заморгал, прогоняя слезы, взгляд с упорством цеплялся за холодную железную перекладину — как матери в глаза теперь смотреть? Мама…
— … назначить ему наказание в виде лишения свободы на срок восемь лет с отбыванием наказания в исправительной…
Сквозь безразличный голос судьи прорвался негромкий вскрик по ту сторону железной грани, что разрубила молодую жизнь напополам. Мама… Не плачь, мамочка, твой сын ни в чем не виноват! Мама… Не сдержался мальчишка, слезы беспомощно побежали по щекам. Страх, растерянность, непонимание и нежелание принять горькую правду этой минуты. Как же так? Как же теперь… Что будет теперь? Мама…
— Так и надо гаденышу! — злобный возглас, брошенный полушепотом, пролетел сквозь решетку и вонзился отравленным кинжалом в помутившееся сознание.
— Макси-и-им!
К клетке, отгоняя охранников, рвалась поседевшая за несколько дней женщина. Мама…
— Женщина, отойдите! Не положено, — двое парней, таких же молоденьких, как и он сам, оттеснили несчастную женщину.
Так даже лучше — я не знаю, что сказать тебе, мама. Ты только верь мне, я не виноват. Мама…
Залязгали ключи в замке… Наручники. Конвой. Под пеленой слез не видно ничего, ноги сами ведут к автозаку под приглушенный, растворяющийся в людском шуме крик рвущейся к сыну матери. Мама… Прости меня, мама.
Глава 1
8 лет спустя
Серебристый Хаммер летел по вечернему городу, без зазрения совести нарушая все правила дорожного движения. Предзакатное солнце. Покой. Настроение у парня за рулем — дрянь.
— Сажинский, завтра вечером у меня. Отказы не принимаются, — в светлый кожаный салон из динамиков прорвался веселый мужской голос. — И официанточку свою прихвати — я все помню, ты обещал меня с ней познакомить!
«Официанточку… Черт, совсем забыл про нее!» Парень глянул на время: 20.56 — пока еще не поздно исправить оплошность.
— Извини, Артист, но завтра никак.
— Что значит никак? У меня послезавтра тур по Европе начинается — улечу на целый месяц! Ты что, с будущей звездой оторваться напоследок не хочешь?
Оторваться? Оторваться Олег Сажинский ох как хотел! Особенно хотелось бы напиться, а потом забыться в объятиях какой-нибудь не слишком болтливой красотки. Молодой человек надавил на газ, выплескивая в скорость всю тяжесть на душе. Впрочем, легче от этого не стало.
— Прости, но завтра действительно никак. Власова завтра выпускают — надо встретить.
— Власов… Власов… Какой еще Власов?
— Да неважно, — буркнул Олег, щурясь от скользнувшего по лицу лучика солнца.
— Погоди-погоди, что-то фамилия знакомая, — не унимался невидимый собеседник. — Это не тот ли Власов, что девчонку изнасиловал? Она еще вроде несовершеннолетней была?
Олег промолчал, и только пальцы крепче сжали руль.
— Так, стоп! Я сейчас что-то не понял, ты что, ради этого подонка отказываешься проводить лучшего друга?! Олег, я тебя не понимаю! На кой он тебе сдался?
— Прости, Артист. Оторвемся в другой раз — завтра не могу. Прости.
— Олег…
Но Олег Сажинский уже дал отбой и теперь спешил набрать совсем другой номер.
— Да, Олег Борисович, — прошелестел из динамиков спокойный, мелодичный женский голосок.
— С завтрашнего дня ты в отпуске, на работе не показывайся.
— Что-то случилось?
— Да нет, ничего не случилось. Просто, — Олег замялся на секунду, подыскивая оправдание столь странной своей просьбе. — Просто работы сейчас мало, и я подумал, самое время тебе отдохнуть. Ты же просила отпуск?
— Да… но я хотела… — голос собеседницы выдал растерянность. Вот только уговаривать ее сейчас не хватало!
— Давай без «но», — оборвал Олег. — И без лишних вопросов. Просто сделай то, что тебе говорят, хорошо? Считай, что это дополнительный отпуск за прилежную работу. Планы твои не пострадают — когда понадобится, возьмешь еще один. За зарплату тоже не переживай — каждый день будет оплачен как отработанный. Такой расклад тебя устроит? Отдохни, можешь съездить куда-нибудь. Пара недель у тебя есть, если понадобишься раньше — я позвоню.
***
Небольшой уютный зал на другом конце города, столик в углу, приглушенный свет и тихий вкрадчивый медляк от итальянцев. Два высоких бокала, свечи и бутылка Dom Pérignon. Хорошо, что людей мало — никто не видит его таким: немного растерянным, волнующимся, прям как мальчишка на первом в своей жизни свидании. Молодой смуглый брюнет лет двадцати пяти расстегнул ворот белоснежной рубашки, потом застегнул, решив сохранить вид аккуратный, до зубного скрежета идеальный, потом вновь расстегнул, потеребил золотые запонки, взглянул на часы, на дверь, на лепестки ярко-красных роз, которые сейчас ему казались то чуть подвядшими, то недостаточно ароматными… В десятый раз за этот вечер проверил карманы брюк — все самое важное сегодня на месте. Все, кроме главной жемчужины этого вечера. «Горская, если ты сейчас не явишься… Я не знаю, что с тобой сделаю!» — сам себе проговорил парень, нервно барабаня по столу.
В эту же минуту малышка BMW ярко-красного цвета тихо проскользила под окнами кафе и, наконец, остановилась рядом с его свежевымытым красавцем-внедорожником. Молодой человек не без облегчения выдохнул: ну слава Богу, явилась его красавица.
Туфельки на шпильках, черные брючки, черный атласный пиджачок поверх тоненькой маечки; чуть блестят, играя в полумраке, капельки-сережки. Макияж неброский, впрочем, как всегда; длинные каштановые волосы небрежно разбросаны по плечам, будто в спешке собиралась — тоже, впрочем, как всегда. Такая своя, родная, и такая чужая, почти эфемерная, легкой походкой спешит к нему, и только личико взволнованное твердит: прости, я не специально опоздала! Конечно, не специально. Горская не из тех девушек, что морочат парням головы, стараясь казаться независимыми, неприступными королевами — эта девушка не казалась, она просто была такой. Всегда.
— Ты решила мои нервы на прочность проверить? — грустно улыбнувшись, парень встал из-за стола и протянул девушке букет ярко-красных роз. — Я уж думал, не придешь.
— Прости, пробки по всему городу, еле добралась. За цветы спасибо.
Ласковый ее негромкий голосок моментально загасил обиду. Девушка легонько коснулась губ парня и тут же поспешила отойти: целоваться она не любила, словно что-то удерживало ее от слишком горячих проявлений чувств, будто боялась подпустить к себе ближе. Но он знал, это не высокомерие, а скорее, осторожность в своих обещаниях и своих чувствах, а потому не обижался — даже такое мимолетное, целомудренное прикосновение этой девушки куда желаннее и дороже ему самых смелых, самых откровенных заигрываний любой другой.
— Тебе прощаю все, — он помог ей сесть и сам уселся напротив. — Что тебе заказать?
— Да я не голодна. А мы что-то празднуем? — не без удивления покосилась она на вино.
— Ну… Надеюсь, что все-таки празднуем, — парень подозвал официанта, попросил принести «что-нибудь легкое на свой вкус», а потом решительно откупорил шампанское и разлил по бокалам.
— Руслан, вообще-то ты за рулем. И я, вообще-то, тоже…
— Ничего страшного, сегодня можно и даже нужно. В крайнем случае, возьмем такси.
Итальянцы без устали напевали о сказочной любви… Молодой человек заметно нервничал, тушевался; смотрел на ничего не понимающую, ждущую пояснений девушку и никак не мог решиться заговорить.
— За нас? — предложил он, поднимая бокал — девушка молча в ответ прикоснулась своим.
Пить он не торопился — задумчиво поизучал бесчисленные пузырьки на стенках тонкого стекла и опять посмотрел на девушку. Она красива. Она желанна. Он многое б отдал за одно коротенькое ее «да».
