Движения его были быстрыми и точными. Денни заметила, какие у него длинные тонкие пальцы, но сила в них — немереная. У него имелся целый набор всевозможных жестов. Хватило бы на особый язык. И жесты эти были плавными, изящными, словно у танцора балета. И в то же время в них чувствовалась скрытая мощь.
Может, именно так он и…
Денни снова охватил ужас. Ее замутило. Захотелось нагнуться и стошнить на пол. Но вместо этого она поднялась и направилась к плите, повернувшись спиной к Джеку Смиту. Достала с полки заварку, заварочный чайник и начала готовить чай.
— Где ты был, когда я вернулась домой? — спросила она не оглядываясь.
— В саду.
— Не в буше? — Денни удивилась, но вздохнула с облегчением. Она не могла примириться с мыслью, что буш, ее буш, способен укрыть преступника.
— Нет, — усмехнулся он. — Именно там меня и стали бы искать. Там я бы оставил массу следов. Педики недоделанные. Если есть буш, им и в голову не придет поискать в саду.
— Так, значит, ты был здесь вчера, когда полиция приезжала? — Денни даже про страх свой забыла и про злость тоже и с искренним изумлением уставилась на него.
— Ага. В саду. Лежал в грядках с горохом. Наблюдал за ними.
— Вот это выдержка!
Он осклабился. И вдруг глумливая усмешка покинула его лицо, и он стал похож на милого мальчика, если не принимать во внимание безвольный подбородок.
— Я слишком умен, чтобы лезть в буш, — самодовольно заявил парень. — Все эти тупоголовые болваны только и твердят: буш, буш, он прячется в буше. — Он взмахнул левой рукой в изящном балетном жесте и, передразнивая диктора, процитировал: — «Сегодня утром полиция двинулась на поиски в район восточных Холмов. Вчера вечером на Каламунде был взломан магазин, а с Рейлвей-Парад, что на Крыжовенном холме, угнали автомобиль. Посему полиция считает, что мужчина, которого разыскивают для дачи показаний по делу об убийстве Ситон, прячется в буше».
— Это правда? — удивилась Денни. — Ты действительно вломился в магазин? И украл машину?
Выражение глаз Джека Смита неуловимо изменилось. Из небесно-голубых ирисов они вдруг превратились в холодные агаты.
— Враки. Я за собой следов не оставляю. Это все копы. Если они взяли тебя за что-то, то, уж будь спок, повесят всех собак, какие есть. Им без разницы, кто спер эту колымагу, кто взломал магазин… это сделал я, и точка. Уловила? Что бы теперь ни случилось, во всем буду виноват я. Понятно тебе?
Временами его странным образом сносило с нормального литературного языка на жаргон. У Денни вложилось впечатление, что его натуре была ближе первая манера разговора, манера образованного человека. Вторую он подхватил гораздо позже. От товарищей? Из фильмов? Из дешевых детективов?
Денни поставила чайничек на стол, принесла, чашки и блюдца. Налила в обе чашки молока. И в то же время пыталась переварить его слова.
— Откуда тебе известно, что передают по радио? Он полез левой рукой в карман и вытащил на свет божий транзистор. Наклонился, перегнувшись через ружье, и поставил его на пол. Не сводя глаз с Денни, настроился на волну, ловко орудуя длинными изящными стальными пальцами. По кухне поплыл популярный мотивчик. Джек Смит убавил громкость. Потом выключил приемник.
— Откуда это у тебя?
— Спер. Ты ведь так думаешь, да? Ты такая же, как все. — В голосе его послышались горькие нотки. — Все, что у него есть, он спер. Ни дня в жизни не проработал, да? — Он и думать забыл про ружье, и теперь его правая рука выписывала в воздухе жесты, на которые не скупились гангстеры в низкопробных американских боевиках. — Вот так вот! — Он снова уцепился за ружье и сдвинул его на дюйм.
— Я ничего о тебе не знаю, как я могу думать, что ты украл его? — Денни разлила чай и толкнула одну чашку на дальний конец стола, к Джеку Смиту. — Выпей чаю.
Она вытащила пару сигарет и отправила пачку вслед за чашкой. Повернулась лицом к плите и взяла с полки еще один коробок спичек. Денни слышала, как парень поднялся и шагнул к столу за чашкой. На спине у нее снова начался парад муравьев. Развернувшись, она увидела, что он подобрал сигареты и спички и положил их на край блюдца, словно печенье. Он снова сидел на стуле у стены, чашка в одной руке, ружье в другой.
— Ради бога, положи ты эту пушку! — Денни вздохнула с облегчением. Она была рада, что осталась жива, но эта постоянная круговерть — накатывающий волнами страх, который в следующую минуту сменялся безразличием, уже начинала выматывать ее. — Мы вполне можем попить чаю в спокойной обстановке.
Он положил ружье на пол рядом с собой, дулом по направлению к Денни, чтобы в любую минуту суметь быстро схватить его. Он даже попрактиковался в этом несколько раз, все время наблюдая за Денни холодными умными глазами.
Денни прикурила. В левой руке она держала сигарету, правой время от времени поднимала чашку.
— Я несколько часов этого ждала, — раздраженно произнесла она. В голосе ее теперь тоже сквозила горечь, будто она была в обиде на судьбу за столь долгое ожидание.
— И я тоже, — съязвил Джек Смит. — Целых двадцать четыре часа.
В комнате повисла тишина, и первой не выдержала Денни.
— Куда ты дел свою одежду? — спросила она.
— О, это просто гениально! Туда, где ее не найдут и собаки не унюхают. Слушай, а в этом штате вообще есть собаки? Полицейские собаки?
Он вытянул вперед ноги, и Денни впервые заметила, что ботинки на нем какие-то знакомые. Точно, рабочие ботинки Макмулленза.
— Ты что, в том маленьком доме их взял? Вломился туда? — Денни стало так неприятно, что она оставила без внимания его вопрос о собаках. Без ружья он не стоил даже того, чтобы плюнуть в его сторону. Ружье делало его большим человеком. Размером с ботинки Макмулленза.
— Ну вот, опять приехали. Вломился! Все только об этом и думают. Вломился. Нет, не вламывался я, если тебе от этого легче. В сарае их нашел. В котором вы свои хреновы машины ставите. Хренов гараж, так вы его небось называете. Я и получше видел…
Опять сорвался на сленг. Говорил он отрывисто, будто нарочно подбирая грубые слова.
— Где ты видел гаражи получше? — спросила Денни. — Ты в хорошей школе учился, так ведь?
— В школе! — уцепился он за последний вопрос. — Одна школа… две школы… шесть школ. Меня из них или просто выкидывали, или говорили матери: «Заберите отсюда своего ублюдка». Или так: «Мы, конечно, постараемся замять это дело, но в конце семестра пусть убирается. Понятно вам?»
— Но почему? — Глаза Денни округлились от удивления.
Он пожал плечами. Даже с чашкой и блюдцем в одной руке, ему удалось сотворить еще один жест: растопырил пальцы наподобие веера и начал быстро махать ими перед лицом. Снова эти движения танцора: рука вроде бы как напряжена и в то же время очень подвижна, словно вода перетекает.
