Улицы начинало согревать летнее солнце, приятное, ласковое, листочки на деревьях и растения в клумбах изо всех сил тянулись к свету, разгоняя фотосинтез. В городе становилось комфортно и довольно тихо — час пик прошел, машин становилось все меньше, как и людей, а те, что оставались, попросту гуляли, наслаждаясь нежным летним теплом.
Офис освещался одним лишь дневным светом, и все равно было ярко, даже жалюзи были прикрыты. Мужчины разговаривали, попутно выполняя доверенную им работу, один через силу, а другой со всеми силами. Эта разница меж ними разрасталась еще сильнее, когда дела выходили за рамки работы: рациональность и нерациональность, логика и чувства.
— В магазине?! Черт, как наивно и глупо. — Эд поджал зубы и продолжил набирать текст на ноутбуке.
— Она назойливее, чем я предполагал, это верно. Но ничего, отстанет. — Хьюго отпил из кружки: а кофе все-таки заканчивалось.
С неимоверно сильно бьющимся сердцем девушка вошла в дом, быстро сняла обувь и зашла к себе в комнату. Немного грубо и отстраненно, ей казалось, что он действительно испытал какую-то степень пренебрежения, и не просто какую-то, а вполне себе сильную, просто увидев ее в магазине, от этого было больно, но она гнала эти мысли прочь. Может у нее есть шанс? Понравится такому циничному человеку, как он. Они всего лишь, спустя время столкнулись рядом с кассой. Странная случайность, может он думает, что она специально?
Мужчины более не поднимали этой темы, но каждый так или иначе думал над странной ситуацией: Эд внушал себе отвращение, пока что весьма успешно, а Хейз напротив, пытался его побороть. Ее нужно было отшить, но все-таки сестра напарника, стоило держать себя в руках.
Она… такая блеклая, странноватая, неуклюжая. Это не то что бы сильно бросалось в глаза, просто исходило от ее личности, как пар от горячей воды. Ее лицо, ее руки, манеры, жесты, ничто не соответствовало его понимаю женщины, и поэтому было отвратительно. Хотелось убрать ее, стереть, деть подальше, закинуть в самый невостребованный ящик и больше никогда его не открывать. Это было то, что люди называют антипатией. То, что называют, «не в его вкусе».
Хьюго тряхнул головой, скрипнул зубами и вновь уставился в ноутбук. Нет ничего плохого в том, чтобы обзавестись девушкой, но только не такой. Какой угодно, только не такой.
Хотел он этого или нет, но он помнил это неуклюжее тело на мокром, безобразном полу. Какая нелепая, гнусная ситуация. И она позволила себе в нее попасть? Вот так запросто, глупо, мерзко. Что Эд в ней нашел? Наверняка это просто родственная привязанность, или странные ассоциации, которые его не слишком умный друг привязал к ней. Он надеялся, что она быстро отстанет, иначе придется ей в этом помогать.
Чувство странного отторжения и непринятия охватило обоих мужчин, когда они вновь увидели знакомый силуэт возле офиса. Девушка стояла, грустно смотря на них обоих, пыталась улыбаться, и, периодически, отводила взгляд в сторону. Эд отошел на пару шагов назад, а затем кивнул своему другу, отчего тот пренебрежительно закатил глаза, но все-таки подошел к девушке:
— Ты к Эду пришла? — Хейз говорил холодно и тихо. Его слова застревали у нее в сознании и глубоко резали его, своей брезгливой интонацией. Она вздрогнула: может он всегда такой?
— Ну… просто решила встретить. — Ее голос звучал так же тихо, но довольно мягко и, даже, немного неловко.
— Это не ответ. Ты пришла к брату? — казалось, его тембр стал еще ниже и злее.
— Не только. Ты его друг, и…
— Вы. — Хьюго кашлянул, и посмотрел девушке в глаза.
— Что? Не поняла.
— Я сказал «вы». Я старше, должна же быть здесь хоть какая-то субординация, и потом, я начальник твоего брата.
— Вот оно что. — Холи грустно улыбнулась. — Хорошо, вы. Вы еще и его друг, в общем, мне было приятно с вами познакомиться, хоть это и было скомкано и даже немного странно. Может, в будущем… в общем мы могли бы пообщаться чуть ближе, по поводу квартиры, разумеется.
— С Эдом пообщаешься. Он ждет тебя. Встречай уж, раз пришла. — Хейз широко ухмыльнулся и пошел в свою сторону. Флойд же медленно подошел, с пренебрежением глянул на сестру, и коротко бросил:
— Не стоит, мы же не дети. Сиди дома, занимайся своими делами, нервируешь.
Домой они шли молча. Поговорить о квартире не получилось, она постепенно начинала понимать, что это, в общем-то, бесполезно. Возможно ее брат просто не хочет, чтобы она переезжала, или считает, что это предлог, и самое страшное — она не знала, как его в этом разубедить. В интернете уже весели объявления о продаже ее старой мебели, девушка готовилась вступить в новый этап своей жизни, однако, благодаря стараниям брата этот этап ускользал от нее все дальше и дальше. Холи изо всех сил сдерживала нарастающие эмоции, обида все время проступала, но каменное лицо не отражало ничего. Эд не должен думать, что ее задели. Она же сильная, справится.
Темная квартира пахла пылью и старыми обоями. Флойд младшая разулась, и тут же исчезла за дверью своей комнаты. Ее брат проводил ее странным взглядом, а после закатил глаза и ушел к себе. «Сама напросилась на такое отношение» — повторял тот себе, раз за разом.
Время опять замедлялось, заставляя переживания растягиваться и увеличивало их силу. За окном, как ни странно, все время было тихо, в темно-синем небе отражались желтые огни, прожекторы круглосуточных торговых центров и гипермаркетов. Жизнь кипела даже ночью, хотя и город уставал, иногда впадал в легкую дремоту примерно к пяти утра.
Она лежала, сжимая в зубах подушку, намокшую от слез и соплей. Ее словно кипятком окатили, и сейчас от тела исходил пар, чтобы хоть как-то потушить этот эмоциональный пожар. Пустые глаза оглядывали такую же пустую, темную комнату, половина ночи уже прошла, осталась другая половина. Ногти изо всех сил впивались в постель, но она же сильная, она не позволит себе плохо выглядеть утром, поэтому с рассветом она вновь будет бодра и весела.
Брат нечаянно брякнул, что во вкусе его коллеги девушки с длинными волосами, но это единственное, чему она соответствует. Что ей делать? Как быть? Она думала надеть платье и снова постараться увидеть его в магазине, или проходящим мимо перекрестка, или еще где.
Это невозможно забыть, и убрать тоже невозможно. Живот все еще стягивало странной, душащей эмоцией, но теперь вместе с ней подкатывала тошнота, от которой девушка, время от времени зажимала рот рукой. Ее любимый брат тоже вечером как с цепи сорвался, то критиковал ужин, то отказывался убирать за собой, а к ночи и вовсе заявил, что она, прямо скажем, не красавица, чтобы рассчитывать на симпатию ее друга. Горько, не то что бы обидно, просто горько.
День за днем она старалась отвлечься, все время вспоминая события прошлой недели, чужую грубость, эмоциональные срывы брата и проблемы с заказами на работе. Холи уходила с головой в свое дело, но в уме постоянно всплывали слова брата об ее неконкурентноспособности как девушки в целом. Чем она плоха? Красивые, светлые глаза, хотя она и прятала иногда их за линзами. Густые, мягкие волосы, светлая кожа… возможно даже немножко светлее чем нужно. Слегка выпав в осадок, она бросила перечислять свои достоинства и махнула рукой. Две недели уже ничто не происходит, возможно, ей все-таки стоило обратиться напрямую в их контру в рабочие часы, возможно тогда они найдут для нее время.
Совесть и рукоприкладство
— Вы уже разговаривали с полицией? — Луна тяжело вздохнула, и покосилась на психиатра, собирая с его стола уже ненужные истории болезни.
— Безусловно. Он невменяемый, даже с учетом препаратов. Надеюсь, его страховка сможет покрыть психиатрическую клинику. — Аллен тяжело вздохнул, протягивая медсестре еще одну папку. — Три недели Такер мне расписывал, как за ним следят. Каков итог? Его нашли голым неподалеку от подстанции промрайона, он рыдал, рассказывая, что ему угрожали смертью, если он не подпишет документ о дарении фирмы. Если мне не изменяет память, то фирму он подарил примерно неделю назад какому-то другому бизнесмену, и доказательства тому лежат у полиции. Сам только утром узнал об этом… Показания адвоката, того счастливчика, что теперь владеет всем его имуществом. У него атеросклероз сосудов головного мозга, на что ложиться неадекватная паранойя и агрессивность, вот только лекарства от них он пить не стал. Лишь успокоительное и снотворное. Увы, я не могу лечить человека, который не следует моим указаниям. Теперь с этим будет разбираться клиника, не я.
