— Давай я поношу, — заглядывает в спальню Ляля.
Заносит маленький поднос с едой и ставит его на тумбочку. Комната наполняется ярким запахом жареных грибов и мяса.
— Нет, не нужно, — отвечаю тихо и сглатываю набежавшую слюну. Желудок издаёт голодное урчание.
— Роза сказала тебе пирога с молоком принести. Весь вечер пекла, — поясняет подруга. — Ты съешь только обязательно. Она так мирится. Роза хорошая и очень переживает.
— Переживает… — зло хмыкаю. Хочется высказаться, не выбирая выражений, но приходится прикусить язык. Хамство сейчас ничего не решит. — Ринат не звонил? — Спрашиваю с надеждой . — Есть вообще какая-то информация?
— Нет… — качает головой Ляля. — Но я краем уха от мужчин за обедом слышала, что у Тимура большие проблемы с документами. И ещё… Свет и котёл починили. Хочешь душ принять?
Я очень хочу, потому что вся насквозь пахну детским кремом и потом, но Демьян наконец-то спокойно сопит. Не судьба…
— Я попозже, — вздыхаю. — Может, в люльку положу и сбегаю.
— Если что — зови, — сочувственно вздыхает подруга. — Роза утром попросит мужчин отвезти вас в город.
В общей сложности за ночь удаётся поспать часа четыре. Под первыми рассветными лучами солнца мы сидим с Демьяном в кроватных подушках и пытаемся поесть. Именно пытаемся, потому что бутылочку парень отвергает категорически. Тычется носом в мою грудь и елозит губами.
— Там же ничего нету, маленький, — уговариваю я его. — Вот, бутылочка. Я же не мама…
Но Демьян очень настойчиво слюнявит мою кофту, периодически возмущённо покрикивая. И в какой-то момент я сдаюсь. Не могу объяснить зачем… расстегиваю пуговицы пуговицы кофты и разрешаю ребёнку добраться до груди.
Он жадно вгрызается дёснами в сосок. Я закусываю губы. Больно. Но… приятно. Прям порыдать хочется, как приятно и… невозможно. Дура, только обманываю ребёнка и себя. Вот откуда эти малыши знают, где еда?
Дом начинает потихоньку просыпаться. Я слышу в коридоре возню. Это хорошо. Через пару часов у меня уже будет понимание, что с ребёнком не так. Роза обещала.
Осторожно забираю у Демьяна грудь. Он возмущённо начинает плакать. Я прижимаюсь губами к его щёчеке.
— Тшшшш… — начинаю чуть покачиваться и вдруг вздрагиваю от резкого звука открывающейся двери.
Поднимаю глаза и обмираю. Сердце ухает и проваливается куда-то в район желудка, потому что на пороге, в свете тусклого коридорного света стоит… Тимур. Собственной персоной.
Глава 10
Тимур
После дождя свежо. Разминая затёкшие мышцы, достаю из пачки сигарету.
Илья щёлкает зажигалкой. Затягиваюсь.
— Хорошо… — выдыхаю дым и смотрю на старого друга. — Спасибо. Если бы не ты, хрен пойми когда отстали бы…
— Вот, — ехидно ухмыляется он. — А раньше тебе мои методы не нравились… — осекается.
Замираем, глядя друг другу в глаза.
Я затягиваюсь дымом глубже. Мда.. не делось прошлое наше никуда.
— Проблемы одни из-за этих баб. Суки… — подводит Илья итог нашему молчанию. Достаёт сигарету себе и прикуривает. Я веду плечами от неожиданного нервного озноба. Да, не делось…
До машины доходим молча.
Дергаю ручку двери и все-таки торможу. Столько лет, мать их! Столько долбанных лет!
— Хасан совсем с радаров пропал, — говорю Илье. Выходит как-то хрипловато. — Не следишь?
Морщится.
— К себе уехал. В глуши опушку выкупил. Сруб построил. Уже три года ни с кем не общается. Бабки не трогает. Мебель строгает.
— Ясно, — киваю, — спасибо ещё раз. Сам знаешь, чем богат. Но у тебя своей земли хватает…
— Вот ты мне поясни! Нахрена? — Илья, со злостью захлопывает передо мной дверь тачки, — Я ведь тебя предупреждал, что бизнес по бумажкам только в Москве работает! Здесь у нас девяностые. Махровые. Отжать, наказать, спалить, припугнуть, в лесочке пообщаться…
— Слушай, Дымов! — Рявкаю в ответ. — Давай не будем. Мой отец как-то компанию без ваших понятий поднял!
— Ну конечно, мля, — тут же заводится в ответ Илья. — Вы же тут все с высшим, а я — так. Лимита! С руками по локоть в крови?!
Калитка следственного лязгает, выпуская двух караульных. Тоже достают сигареты и с любопытствам косятся на нас.
— Туше… — не желая расходиться со старым другом на такой ноте, вскидываю руки. — Дым, сил базарить с тобой сейчас нет. За помощь — спасибо. Не ждал…
— Ну и дебил, что не ждал, — отзывается он эхом. — Прям морду бы тебе за это набить, но тебя и так помотало. Короче, езжай домой, выспись. С Фроловым я все до конца порешаю.
— Я сам, — строго повышаю голос. — Все будет только законно.
— Да ты запарил! — психует Илья. — Может, мне подождать, когда он тебя грохнет?
— Не грохнет…
— Черт с тобой! — Отмахивается Дымов. — Звони, если что…
— Конечно…
Падаю на заднее сиденье тачки и закрываю глаза. Рубит.
— Тимур, извини, что долго, — начинает оправдываться Ринат. — Никак не могли на нужного человека выйти…
— Все нормально, — отмахиваюсь. — Давай, поехали домой. Помыться хочется. А потом за сыном.
— И на счёт сына… — что-то меняется в голосе помощника.
Мне становится тревожно. Распахиваю глаза и подаюсь вперёд.
— Там нянька в истерике. Врача ребёнку требует. Говорит, что нездоров. Так всех допекла, что мне утром звонила Роза и спрашивала разрешения хотя бы до поликлиники сопроводить.
— Давай сразу туда, — отдаю распоряжение и, наконец, подключаю телефон к зарядному устройству.
Экран вспыхивает. Мне начинают сыпаться пропущенные вызовы и сообщения. Несколько из них от Кати.
Память услужливо подкидывает несколько горячих кадров переодеваний девчонки. Я пропускаю по головному телу горячую волну возбуждения и напоминаю себе, что нельзя…
Это не моя женщина. Сына. От неё зависит его комфорт и здоровье.
По трассе долетаем до посёлка быстро. Сложно даются только последние пять километров — приходится два раза толкать увязшую в грязи тачку. Местная дорога — это ещё один камень преткновения, который я не простил Фролову. Не разрешает гаденыш класть асфальт на своей земле принципиально.
Большой цыганский дом ещё спит. Мы проходим по гостиной и коридорам в полной тишине.
— Что здесь происходит? Мужики снова бухают? — Оглядываю я разбросанные по разным углам грязные тарелки и стаканы. — Есть повод?
— Нет, — качает головой Ринат, — электричества не было. Женщины не успели убрать…
— Ладно, — прерываю его, — куда их поселили?
Ринат морщится и кивает вглубь дома.
— В мужскую гостевую…
— В мужскую гостевую? — С переспрашиваю со вскипающей угрозой.
— Ты сам понимаешь, Роза решает…
— Ребёнка! — Рявкаю, — Она поселила в спальню, где грязные, прокуренные мужики приходят в себя после попойки?
— Там все чисто, я проверил, — теряется Ринат, — и комнаты верхние заняты…
— Заткнись и не беси меня сейчас ещё сильнее, — понимая, что парень действительно сделал в этой ситуации максимум, сжимаю кулаки и уверенно направляюсь в сторону местного вытрезвителя. Сам как-то, когда перебрали с Захаром, ночевал в ней.
Сердце ускоряет темп, потому что сейчас я увижу сына. И, черт, красивую женщину в постели. Эта мысль будоражит. Распахиваю дверь без стука, делаю шаг и торможу, словно вырезаясь в стену, потому что картинка, которую я вижу, превосходит все возможные в моей голове.
Катя кормит грудью Демьяна. Своей красивой грудью моего сына.
Меня обдаёт волной странных, незнакомых ощущений от мгновенного возбуждения до щемящей нежности такой силы, что я опираюсь рукой на косяк.
Мы встречаемся с Катей взглядами. Я вижу, как меняются ее эмоции от шока к смущению, злости, а после, когда Демьян начинает плакать, к отчаянию.
— Ему плохо, мне кажется, что температура. Нам нужно в больницу. Сделайте, мать вашу, уже хоть что-нибудь или не впутывайте меня! — Взрывается. Я слышу в ее голосе слёзы.
Оборачиваюсь на стоящего за спиной Рината. Мне самому становится не по себе.
