— Даша, когда закончишь, зайди ко мне, — его холодный голос заставил меня отвлечься от душевных переживаний. Он уже вернулся в офис, проводив свою девушку.
— Хорошо, Дмитрий Борисович, — пролепетала я, опустив глаза, чтобы он не увидел слезы. Зачем он зовет меня? Ведь только что прямо при мне любезничал с такой красавицей, какой мне не стать никогда. И я все поняла. Не дура.
Я нарочно оттягивала время, медленно выполняя свои обязанности. Четвертый день на новой работе слишком маленький срок, чтобы все было отработано до автоматизма. Но через сорок минут я уже не знала чем мне заняться. И как узник на эшафот, отправилась к Дмитрию Борисовичу
— Входи, — он даже не повернулся ко мне, внимательно изучая что-то на экране компьютера.
Я остановилась у стола, чувствуя себя школьницей в кабинете директора. И хотя за всю школу меня ни разу не вызывали к директору, слишком положительным ребенком я была, но уверена, именно так чувствовали себя отъявленные хулиганы.
— Даша, — продолжил через паузу Дмитрий Борисович, непроизвольно закрутив между пальцами так кстати подвернувшуюся ручку, — произошло небольшое недоразумение. Я принял тебя за другого человека.
Он снова замолчал. Безразличный взгляд, каменное выражение лица… если бы не ручка мелькавшая в его руках все быстрее, я бы даже не догадалась, что он что-то чувствует. Я смотрела на эту ручку не отрываясь. И он проследив мой взгляд, ругнулся, швырнул ручку с такой силой, что она улетела под стол, решительно произнес:
— Я никогда не смешиваю личную жизнь и работу. Все, что произошло между нами — ошибка. И больше не повториться. Ты поняла?!
Его слова резали по живому. И если бы не холод моей белой звезды, я бы не выдержала. А так, она заморозила мои чувства, и я нашла в себе силы поднять на него взгляд и кивнуть. Бедный маленький кролик. Ты готов залезть в пасть к удаву добровольно, но тот отворачивается и не хочет тебя есть. Ты не нужен удаву, глупый. Он просто смотрел на другую змею, когда ты поймал его взгляд.
— Да, Дмитрий Борисович. — пролепетала я. Как быстро закончилась моя печальная сказка. — я… я пойду?
— Иди, — довольно ответил он и вернулся к работе.
И я пошла. Домой. Снова, как в первый день. Но если тогда я была убита тем, что он принял меня за доступную женщину, почти девочку по вызову, то сегодня — тем, что даже в качестве всегда доступной девочки я его не устраиваю. И самое ужасное, я не знаю, когда мне было больнее. Тогда или сейчас.
Я медленно натянула плащ, взяла сумку и, выключив свет в офисе, спускалась по ступенькам офиса. И я так была погружена в собственные переживания, что пропустила, как он выбежал из кабинета и резко остановился, словно натолкнувшись на стеклянную стену между отделами. Резко ударил по стене кулаком, шепотом выругался и вернулся в свой кабинет. Ничего этого я не заметила.
Глава 13
— Даша, что с тобой случилось?! — Я больше не могла скрывать свои чувства, и бабушка по голосу определила, что что-то не так.
— Все хорошо, — устало ответила я. Скорее для себя, а не для нее. — все хорошо.
— Что-то на работе? Тебя там обижают? — бабушку было не угомонить. Она всегда заступалась за меня. Всегда, кроме тех моментов, когда моим обидчиком была мама.
— Нет, ба, — я выдохнула и попыталась ответить веселее, — все хорошо. Правда. Немного устала, очень много работы.
— Дашенька, — бабушка повторила мой тяжелый вдох, — моя знакомая может помочь тебе с работой. Если что-то не так, то увольняйся. Без работы ты не останешься. Я тебе давно говорила, что нужно через знакомых устраиваться. Не то время сейчас, чтоб с улицы на хорошую должность брали.
— Нет, — торопливо ответила я, — мне все нравится. Я просто пока еще не привыкла. Четыре дня же всего…
Сказала и сама ужаснулась. Прошло всего четыре дня, а мне кажется — целая жизнь. Я приехала в этот город всего десять дней назад. На прошлой неделе. Но я уже забыла каково это жить в мире, в котором он только воспоминание.
— Ба, — вдруг мне захотелось поделиться своими мыслями хоть с кем-то. Но я вовремя сообразила, что бабушку совсем не обрадуют мои сексуальные похождения.
— Что? — встрепенулась она.
— Да нет, ничего, — я снова замолчала, дыша в трубку.
— Врешь, Дашка. Ох, и врешь! Вот получу пенсию и приеду к тебе. Проведаю, как ты там устроилась, и что там у тебя случилось. Тогда все расскажешь, не отвертишься.
— Нет, ба, — натянула я дежурную офисную улыбку, — все правда хорошо. Не нужно приезжать. Получу зарплату, сама приеду. У меня-то зарплата, ба, как три твои пенсии.
— Ох, лишь бы не обманули тебя, дуреху, — бабушка привычно запричитала, отчитывая меня за излишнюю самостоятельность и вспоминая знакомую, которая могла бы устроить меня на хорошую работу. Как обычно. Кажется она не заметила, что я изменилась.
В тот вечер я впервые зашла на кухню. Но не потому, что вдруг появился аппетит, а потому что завоняли макароны, которые я оставила на столе четыре дня назад. Я вытряхнула прокисшую клейкую массу в унитаз, помыла посуду и задумчиво присела на табуретку. Мне нужно жить дальше. А значит я должна есть, даже если мне не хочется.
Я поставила воду, решила сварить десяток пельменей. Машинально включила телевизор, висевший на кухне. Шел какой-то концерт, и Надежда Кадышева, песни которой так любила моя бабушка, пела:
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой,
Там в краю далеком,
Буду тебе женой.
Милая моя,
Взял бы я тебя,
Но там в краю далеком,
Есть у меня жена…
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой,
Там в краю далеком,
Буду тебе сестрой.
Милая моя,
Взял бы я тебя,
Но там в краю далеком.
Есть у меня сестра…
Миленький ты мой,
Возьми меня с собой,
Там в краю далеком
Буду тебе чужой.
Милая моя,
Взял бы я тебя,
Но там в краю далеком,
Чужая ты мне не нужна.
Она все пела и пела, и я как никогда ясно понимала слова этой миллион раз слышанной песни. Да, все так и есть. Я готова быть для него женой, сестрой, любовницей… кем угодно. Но я ему не нужна. Ни в каком качестве. И то, что он позволил мне быть рядом с ним чужой… что же… это тоже кусочек счастья. Очень маленький, крошечный, но все же… лучше так, чем ничего.
Эта песня помогла мне понять и принять свою судьбу. Я скачала ее на телефон и, когда было совсем невмоготу включала, чтобы снова и снова осознавать, я готова быть рядом с ним даже чужой. Лишь бы он позволил просто быть рядом. Видеть его иногда. Знать, что с ним все хорошо. Что он счастлив.
Да, это неправильно. И будь на моем месте кто-нибудь другой, я бы первая покрутила у виска. Но как хорошо осуждать других, когда сама никогда не была на месте того, кого осуждаешь.
А Дмитрий Борисович сдержал слово. С этого дня он больше ни разу не взглянул на меня, проходя мимо и мельком здороваясь, как со всеми остальными. Иногда к нему приходила та красивая девушка, иногда какие-то другие девицы. Но никаких служебных романов, он себе не позволял. В отличии от остальных сотрудников.
