— В-вика-а-а, — оторвавшись и уткнувшись головой в ложбинку, шепчет с придыханием. — Остановись, — просит умоляюще, но я не понимаю, в чем дело.
В смысле «Вика, остановись»? Вика только вошла в раж и почувствовала удовлетворение от процесса. До одури сладкого и выносящего на своем пути множество преград. Да я не то что останавливаться не хочу, я не хочу с ним расставаться. Вот прямо так и хочется приклеиться к нему, как пиявка, и не отлипать.
— Я н-не понимаю, — отвечаю, задыхаясь от нахлынувших, словно цунами, эмоций.
Вместо ответа он крепче обнимает меня за бедра и притягивает ближе к себе. Ровно настолько, чтобы я смогла почувствовать довольно приличную выпуклость и покраснеть, как спелый помидор. Засмущавшись, прикусываю до доли губы, чтобы не рассмеяться вслух, и утыкаюсь носом в ключицу.
Нос моментально улавливает древесный аромат с нотками цитруса, заполняющий разум и заставляющий позабыть о неловкости, что произошла минутой ранее. Крепче ухватившись за шею парня, делаю глубокий вдох и блаженно улыбаюсь. Это какое-то сумасшествие, вдыхать аромат любимого мужчины под его тихое, но властное шипение.
— В-вика, что ты делаешь? — шипит, впиваясь пальцами в мои ребра и заставляя взвизгнуть.
— Ты вкусно пахнешь, — признаюсь, краснея.
— И теперь ты всегда будешь меня нюхать? — интересуется, рассмеявшись и смотря на меня лучистым теплым взглядом. Таким, каким смотрят на дорогих сердцу людей.
— А можно всегда? — оторопев буквально на секунду от его такого родного «всегда» и еще больше смущаясь и краснея, шепчу с придыханием и новым желанием впиться в его губы.
— Можно, — тихий шепот в ответ, и под птичью трель над головами его губы касаются моих.
Глава 10
Евгений
Неделя, пожалуй, самая лучшая за последние несколько лет моей скромной юношеской жизни, пролетает незаметно. Настолько незаметно, что я на мгновенье теряюсь во времени, смутно припоминая моменты, когда ее нет рядом.
Я настолько сильно в ней увяз, что забросил работу, стал меньше времени проводить в пыльном гараже и больше рядом с ней. Совершенно ни о чем другом не думая. В моей голове то и дело крутится ее образ. Вот она смеется, сидя на диване по-турецки, вот хмурит свои аккуратные бровки и прикусывает нижнюю губу, показывая белоснежные зубки и пытаясь понять принцип работы двигателя.
Незаметно я погряз в романтических отношениях по самые уши. Раньше презирал всю эту ванильную блажь и не желал понимать тех, кто пускает слюни на свою вторую половинку. Часто люди идеализируют свою пару, возводят на недосягаемый пьедестал и теряют разум. Раньше я не понимал таких людей. А сейчас не понимаю себя.
Я готов носить ее на руках, лишь бы видеть лучезарную улыбку и капельки слез счастья в уголках глаз. Лишь бы испытывать бурю эмоций, торнадо неописуемых чувств, находясь в шаге от нее.
Мы ни разу не говорили о вечной любви, о которой слагают легенды. Ни разу не обмолвились о подобном хотя бы словом. За нас говорят взгляды, нежные прикосновения и страстные поцелуи, сносящие на своем пути любые преграды.
Между нами не проскальзывают слова о любви…
Но это никак не меняет очевидного факта, что она есть между нами, это словно ток в оголенных проводах. Коснись — и тебя безжалостно проберет до самых костей, вывернет наизнанку, уничтожит, не жалея чувств. Либо вознесет к небесам на огромных крыльях любви, позволит почувствовать прикосновение ясных звезд и насладиться моментом близости душ.
Наша любовь сильнее многих других чувств, с которыми нам еще предстоит бороться.
Но мы о ней еще не говорили…
— О, Женек, ты вечером как? Подкатишь? — забросив руку на плечо и весело смеясь, интересуется Юрка, лучший друг и одноклассник.
Я уже и не помню при каких обстоятельствах мы познакомились. Просто это было слишком давно. Кажется, настолько давно, что мы еще в одной песочнице играли и не могли поделить зеленое ведерко. Единственное яркое воспоминание из общего детства возраста четырех лет. У меня до сих пор где-то в потрепанном временем альбоме есть фотография того дня. Интересно, а такой снимок сохранился?
Когда-то мы жили в одном дворе, и наши родители неплохо дружили. Двор наш старый, не совсем облагороженный, но зато в нем была новая детская площадка, сооруженная заботливыми отцовскими руками для ребятни. Там мы и познакомились, но как — не помню. Возможно, не поделили очередную игрушку, а может, вообще знакомы с пеленок.
Позже его родители решили поменяться со своей бабушкой жилплощадью. Так и получилось, что теперь он с родителями живет в огромной трешке в нескольких кварталах от меня, а их бабушка в моем дворе в их старой двушке. И видимся мы все реже. Чаще в общей тусовке, что изредка собирается вечерами на заброшенном заводе по производству кирпича за городом.
— Я пас, другие планы.
Лениво отмазываюсь и начинаю мысленно представлять, как вечером буду обнимать свою Вику и сначала нежно целовать ее губы, а затем глубоко и страстно. Глядишь, она и позволит что-то большее, чем просто обнимашки на старом пыльном диване. Хотя о чем это я? Это же моя Вика! Правильная до мозга костей девчонка. Если с учебой она решила идти наперекор всему миру, то секс после свадьбы и ни минутой ранее.
— Что-то ты часто пропадать стал и друзей забывать.
Улыбаюсь и свободной рукой тормошу челку, приводя ее в бунтарский вид. Вике нравится, когда мои волосы растрепаны. Говорит, что так я выгляжу намного привлекательней.
Я настолько погружен в себя, что мне совершенно плевать на подозрительный взгляд друга и уж точно на его мысли на мой счет. Я понимаю, что начал отдаляться от компании, но почему-то не чувствую себя в чем-то виноватым и уж тем более не жалею о содеянном. Больше всего меня волнует тот факт, что он до сих пор увивается вокруг моей Вики. А это значит, что нужно набраться смелости и признаться ей во всем. Просто взять и рассказать как есть. Я понимаю, что разговор предстоит до чертиков сложный и печальных последствий не избежать. Но лучше сейчас, чем позже…
Ей будет больно, но она умная девочка и все поймет.
Подумает и поймет.
Возможно… простит.
— Работы много, — вранье!
— Ясно… ну, бывай, — хлопнув меня по плечу, Юрка убегает вперед и скрывается за поворотом школьного коридора.
Я же, как и обещал неделю назад, захожу в класс ненавистной химии. Увы и ах, но у меня, вроде бы умного парня, у которого оценки сплошные пятерки и четверки, этот предмет кое-как вытягивает на тройбан. Сколько бы я ни бился головой о парту, сколько бы ни пытался вникнуть в очередной параграф или понять формулу, даже самую простую, результат все тот же — я баран.
В сотый раз извинившись перед Маргошей, клятвенно обещаю, что подобного больше не повторится. Ага, конечно. На протяжении нескольких лет я таскаю долги по ее предмету, к счастью, этот год последний. И каждый раз она ставит мне тройку на халяву, если, конечно, там выходит двойка, за определенную плату. Мне приходится тщательно мыть лабораторию и до блеска натирать пробирки.
И сегодняшний день не стал исключением. Вымыв начисто лабораторию, натерев до блеска колбы и пробирки, полив все цветы в классе, я, наконец-то, покидаю ненавистный класс. И стоит мне вздохнуть свежего воздуха, в горле застревает ком от шока вперемешку с неверием, и я в тот же миг чувствую, как комок встает поперек горла. Картина, что предстает перед глазами, никак не написана яркими красками. Для меня, по крайней мере.
Вика, закинув руки на плечи лучшего друга, точнее, бывшего лучшего друга, целуется с ним в коридоре школы на глазах у многих одноклассников. И нет, она вовсе не пытается его оттолкнуть, не плачет и не дерется. Наоборот, закидывает правую ногу на его бедро, крепче прижимает к себе, а он, подхватив ее, вжимает в обшарпанную стену школьного коридора со всей силой.
