Подустав от светского раута, она отошла в дамскую комнату, где поправила волосы и освежила блеск на губах. Аврора уже собиралась уходить, когда за дверью послышались приближающиеся шаги и голоса, в одном из которых она узнала Ларису Волкову. Аврора зачем-то скользнула в ближайшую кабинку и, тихонько прикрыв дверцу, затаилась. Дверь дамской комнаты открылась, две пары каблуков процокали мимо, вероятно, к зеркалу.
— Видела девицу, с которой пришёл Макс? — поинтересовалась Жанна. Судя по голосу, она практически протрезвела.
— Ничего особенного, — фыркнула Лариса.
— Что это с ним? Устал от моделей? В его вкусе всегда были высокие брюнетки… ну или, выбирая такой типаж, он в каждой следующей искал замену тебе, а эта… маленькая и бледная. Ни о чём.
— Какая разница? — надменность так и сквозила в голосе бывшей жены Максима. — Второй раз мы её всё равно не увидим.
Женщины дружно рассмеялись.
— Точно, — согласилась Жанна. — Очередная на одну ночь.
— Ав-ро-ра, — произнесла Лариса по слогам. — Кому в здравом уме придёт назвать ребёнка, как корабль?
— Может, её родители идейные коммунисты? — хохотнула Жанна.
Вот же стервы! Аврора с трудом сдержалась, чтобы не выйти и не заявить, что Аврора — это не только название крейсера. Дамочки наконец ушли, Аврора немного выждала, потом выскользнула из кабинки и вернулась в зал в поисках Максима. Заметив, что он разговаривает с бывшей женой и, собственно, виновником устроенного мероприятия — Иваном Горшковым, она подошла к бару. Внутри неё болтались два бокала шампанского — она уже превысила свой лимит алкоголя на один вечер, но всё равно заказала третью порцию, которую осушила в несколько больших глотков, не отходя от барной стойки. Мерзкий вечер, а ведь она так много от него ожидала.
— Повторите, пожалуйста, — попросила она бармена, и перед ней тут же возник ещё один бокал пьянящего золотистого напитка.
Потягивая шампанское, Аврора облокотилась на барную стойку, от непривычки ходить на высоких каблуках свод стопы тянуло от усталости. В голове слегка штормило, тело ощущалось отдалённым и воспринимающим команды мозга с перебоями. Хотелось на воздух, а ещё лучше — домой.
Почувствовав мягкое прикосновение к спине, она вздрогнула и обернулась.
— Я тебя потерял, — сказал подошедший к ней Максим. — Почему сидишь здесь одна?
— Не хотела тебе мешать.
Он приподнял бровь, а потом неожиданно предложил:
— Может быть, сбежим отсюда?
— Согласна, — улыбнулась Аврора.
Прикосновение обожгло руку, в горячей и мягкой ладони он сжал её пальцы и повёл за собой к выходу.
Глава 7
Снаружи было тихо и пустынно, на потемневшем асфальте неспокойной рябью дождевых капель играли лужи прошедшего недавно дождя.
— Прогуляемся? — предложил Макс.
— С удовольствием, — согласилась Аврора, мгновенно забыв об уставших ногах и высоких шпильках.
Они завернули за угол и оказались на одной из многочисленных узких питерских улочек. Таких, где даже днём шумный город внезапно смолкает, а время будто останавливается или даже поворачивается вспять, и кажется, вот-вот услышишь цоканье копыт, а из-за угла появится карета, запряжённая парой вороных.
Очень скоро они вышли к Крюкову каналу и пошли вдоль него в сторону Невы. Дорога была пустынной и тихой. От воды исходил тяжёлый, влажный запах, мягкое жёлтое свечение фонарей путалось в кронах деревьев, таинственно поблескивала мостовая после дождя. Солнце медленно опускалось за крыши домов, отчего казалось, что ночь вовсе не наступала. Лёгкие сумерки белых ночей будто бы укутывали засыпающий город и его обитателей невесомым шёлковым покрывалом — Аврора очень любила это время.
Какое-то время они шли молча. Аврора не решалась нарушить обволакивающий уют их молчания, но в то же время беспокоилась о том, не гнетёт ли эта тишина Максима. Она тайком поглядывала на него, пытаясь разглядеть его настроение, уловить тональность мыслей, но не находила ответа.
Когда впереди показалась арка Новой Голландии, Крайнов знакомым жестом откинул с лица волосы и спросил:
— Как тебя называют родные или друзья? Ава?
— Рора.
Макс улыбнулся.
— Аврора — очень красивое имя. Предрассветный ветерок.
Аврора приподняла бровь. Отец порой называл её так. Не богиня утренней зари, а именно «aura», что в переводе с латинского означало «предрассветный ветерок».
— Но, зная Николая Ивановича… — продолжил Максим, и Аврора даже остановилась от удивления.
— Ты был знаком с моим отцом?
— Немного. Года три назад посещал его лекции по римской мифологии, и он консультировал меня, когда я работал над «Римской мозаикой». Мало людей, кто так любил и знал свой предмет, как он.
— Это правда, — согласилась Аврора. — В детстве, когда всем детям читали сказки, нам с братом — мифы Древнего Рима.
— Могу консультироваться у тебя, если понадобится? — улыбнувшись, предположил Макс.
— Ты не повторяешься в своих сюжетах, — заметила Аврора.
— Иначе меня бы никто не стал читать.
Дальнейший разговор завязался удивительно легко — ни о чём и обо всём понемногу: кино, театр, история, мифология. Когда заходящее солнце постепенно сползло за крыши, стало прохладно и сыро. Аврора невольно поёжилась, и Макс предложил заглянуть в какой-нибудь бар неподалёку или ресторан. Аврора предпочла выпить кофе, и они надолго задержались в круглосуточной кофейне на углу Якубовича и Труда.
На Английской набережной, куда они вышли уже далеко за полночь, несмотря на поздний час было многолюдно. Приближалось время развода мостов, и всё больше и больше экскурсионных групп вываливались из своих автобусов и спешили занять места у гранитного парапета, чтобы насладиться, наверно, главной достопримечательностью Петербурга.
— Идём ближе к воде, — вдруг сказала Аврора, сама удивившись собственному порыву.
— Ты серьёзно? Туда? — коротко нахмурился Макс, взглянув на собирающуюся толпу туристов.
— Да! — рассмеялась Аврора. Протянув руку, она обхватила пальцами ладонь Макса и сделала широкий шаг вперёд, увлекая его за собой.
Они пробрались к самому берегу. Сверкающая от ночных огней река казалась потоком струящегося электричества. Вода с мерным шумом плескалась между бортами многочисленных лодок, катеров и речных трамвайчиков, замерших в ожидании главного действа, которое началось через пару минут.
— Я не видела развод мостов с университетских времён! — призналась Аврора, восторженно, словно впервые наблюдая, как подсвеченные яркой иллюминацией пролёты медленно взмывают вверх. Зрелище и правда было захватывающим, сколько раз его не наблюдай, огорчало лишь то, что теперь ей придётся ехать на такси до Вантового моста и делать громадный крюк, чтобы вернуться на Петроградку.
Пролёты Благовещенского моста замерли практически в вертикальном положении, гвалт и восторженные выкрики вокруг стихли, многочисленные зрители разошлись, и на набережной осталось совсем немного людей. Аврора не спешила уходить. Облокотившись о гранитный парапет, она задумчиво смотрела на другой берег, который теперь казался лишь миражом, мутным отражением городского рельефа этого берега.
Ещё немного постояв, Аврора легонько хлопнула ладонью по каменному ограждению, отделявшему её от красавицы Невы, и повернулась к Максу. Удивлённо выдохнула, обнаружив, что всё ещё крепко держит его за руку, заставила себя разжать пальцы и лишь после этого посмотрела на стоящего рядом мужчину. Свет ближайшего фонаря не достигал его лица, и Аврора не могла рассмотреть выражение его глаз. Но, когда столб яркого света фар от проезжающего мимо автомобиля полоснул по его лицу, и тени пугливо спрятались в волосах, глаза, в полумраке казавшиеся ещё мгновение назад непроглядно тёмными, ярко вспыхнули синим.
Не отрывая взгляда от лица Крайнова, Аврора видела, как от дыхания у него поднимается и опускается грудь. Максим с силой втянул воздух, словно пытаясь сосредоточиться, и этот рваный звук пронзил её тело. В его глазах она рассмотрела смесь тревоги, обещания и… желания. Аврора знала, что не ошиблась, и осознание этого заставило сердце биться чаще. Ей казалось, что она никогда не ощущала себя такой цельной, исполненной надежды, не одинокой.
