Сообщить о проверке? Ну бред.
— Иди, Том, — кивнул я на дверь. — Уходи. И, знаешь что?… Я думаю тебе больше не место в моей фирме.
Увольнять ее было стыдно. Да.
Но держать ее рядом еще хреновее. Ведь подсознательно я продолжал винить ее во всех смертных грехах, и задумывался — а был ли вообще тот мужик, в которого она влюбилась как кошка? И были ли те страдания вечером — правда? Или это просто уловка, чтобы такой идиот как я заглотил наживку, и поломал к херам свою жизнь?
— Ты меня… Увольняешь? — Ее глаза округлились.
— Я выплачу тебе пособие, Тамар. Но… это все.
Она облизала губы кончиком острого языка и заметалась взглядом по чистым стенам подъезда.
— Ты не можешь, Руслан. Весь бухотдел на мне держится. Ты что вообще делать собрался?
— Найду другого держателя, — хмыкнул я. — Все, Тамар, иди. От греха подальше.
Она истерично всплеснула руками. А потом резко успокоилась, и закрыла руками лицо.
Начала жалобно всхлипывать.
— Я же тебя люблю, Руслан! С первого взгляда влюбилась! Ночей не спала! А ты со мной… так!
— Так не было все-таки?
Она убрала руки и посмотрела:
— Чего не было?
— Того мужика, из-за которого я тебя успокаивал?
Поняв, что попала впросак, Тамара густо покраснела и опустила глаза. А я с сожалением понял, что в просак попал я, а не она.
Повелся, как идиот.
Девица вновь принялась хныкать, с концами растеряв весь свой лоск.
— Нет, — грубо отрезал. — Второй раз не прокатит. — Указал ей на дверь. — Уходи.
И сам развернувшись, открыл дверь квартиры.
В нос тут же ударил запах моей любимой жены. Моей девочки. Тонкий аромат, еле слышный. Не парфюма даже, а тела. Так пахла она.
И я, подкошенный этим запахом, захлопнул дверь, и осел там же, в прихожей. Точно так же как сидела она в день, когда правду узнала.
Как узнала? — вдруг всплыл в мыслях вопрос.
А потом я сложил дважды два — секретарь сообщил, что ко мне приходила жена. И что она передала ей, где меня нужно искать.
А это кафе, и чертовы поползновения Тамары. Сашка и так что-то чувствовала. Интуиция у нее что-ли вопила? Как увидела Тому у меня в кабинете, так в ураган превратилась.
А вечером… Вечером я сам все подтвердил, поняв что скрывать дальше бессмысленно.
— Ну и что? — Я сцепил руки в замок, бесцельно пялясь на них, — молодец. Похерил свой брак. И жену. А так и надо тебе. Так и надо, да. Ты ее просто незаслуживаешь. Правильно сделала, что ушла от тебя, слышишь? Она все правильно сделала. Не смей за ней ехать. Не смей жизнь ей дальше ломать.
Пять лет спустя.
— Кажется, наш отель покупают, — шепнула мне Поля на ухо, когда мы увиделись на ее перерыве.
Документы выпали из моих рук, а сердце в груди тревожно загрохотало.
— К-как? Как покупают? Поль, ты с чего это взяла?
Сестра неловко вытерла пот со лба тыльной стороной ладони и огляделась по сторонам.
— Ты только не говори никому, ладно?
— Да конечно, — продолжала я недоумевать. — Кому я скажу?
Полька пожала плечами.
— Я и тебе говорю только потому что сестра. А так, сама понимаешь, старшему менеджеру простая горничная бы не стала такие вещи рассказывать.
Я с укоризной на нее посмотрела.
Да, за эти пять лет многое изменилось. Я устроилась на работу в тот же отель, что и Полина. На ту же должность — в качестве горничной. Пахала как не в себя, двойные и даже тройные смены брала, лишь бы не сидеть у нее на шее, снять отдельное жилье, и хоть копеечку отложить, пока малыш не родится.
Однако, поработать удалось только три месяца. А дальше — сложная беременность, сохранение, и несколько недель к ряду в больнице.
Малыш… Вернее малышка… Родилась раньше времени. Моя Вероника. Врачи чудом вытащили ее с того света — осложнения при родах. И теперь у меня навсегда в груди страх поселился — я боюсь каждого ее чиха, каждой разбитой коленки. Вечно кажется, что вот-вот, и с ней что-то случится.
Гоню от себя эти мысли, вдруг правда, что мы сами притягиваем все беды к себе? Но, нет-нет, да и возникают опять.
Скрипя зубами, мне пришлось принять помощь бывшего мужа, которую он так упрямо совал первые месяцы. Узнал мой номер карты, сделал перевод на крупную сумму — вернула.
Заказал курьера из банка с доставкой конверта с наличкой — я не взяла.
Но, когда поняла, что у нас с маленькой просто нет выхода, мне ее нечем будет кормить — затолкала гордость подальше и забрала очередной перевод.
С тех пор каждый месяц он переводит мне на карту деньги. Но я их не трогаю — берегу. Решила, Ничка подрастет и сама распорядится богатством. Это не мои деньги. Ее. Пусть хоть что-то от отца достанется.
Ведь он о ней до сих пор не знает…
Я со страхом сглатываю, как обычно бывает, когда катаю в голове эти мысли. Правильно ли сделала, что не сказала ему?
А потом сама себя осекаю. Мы развелись. Мы расстались. У него своя жизнь. Не сказала о ребенке тогда — сейчас нечего и заикаться. У Руслана наверняка уже новые отношения. Не будет же пять лет мужик бобылем ходить.
Да и мне пора приглядеться… Вон, хотя бы к Ивану Сергеевичу… Холостой. Не женат. Наш начальник. Хозяин отеля. Передернула плечами. Нет. Не к нему. К кому-нибудь другому.
— Эй, ты меня вообще слышишь? — Пощелкала сестра пальцами у меня перед глазами. — Или витаешь там в своих важных делах? — Поддела она.
— Да, извини. — Мне вновь стало стыдно.
Все время кажется, что должность я свою получила отнюдь не заслуженно. А только потому что Иван Сергеевич на меня глаз положил.
И то, что я пахала в три смены еще будучи горничной (а ведь никто тут так не убивался) — совсем не имеет значения.
— Так вот, я мусор пошла выносить, и у кабинета Ивана Сергеевича его разговор по телефону подслушала. Случайно, конечно, — нагнувшись начала Полинка доверительным шепотом.
Теперь я поняла, почему сестра говорить не хотела. Если кто-то даже из младших менеджеров прознает, что горничные разговоры начальства подслушивают — сразу обязаны будут ему доложить. А я — старший. Доверенное лицо, можно сказать.
Но сестру, конечно, не сдам, в какую бы гульку не закручивала меня моя совесть.
— Ну и? — Поторопила ее.
— Ну и вот, он там с
