и честно ответила:
— Я думаю, что я залог. — Мои глаза встретились с его, когда я сказала: — Думаю, Роам обиделся на то, что сказал или сделал Вик…
Но Каз остановил меня, подняв руку.
— Вик? Как в… — Он сделал гримасу. — Виктор, гребаный русский? Тот самый Виктор?
Меня охватило замешательство, когда я слабо подтвердила:
— Виктор Никулин.
Поллукс сел и посмотрел мне прямо в глаза, пробормотав:
— Ну, это многое объясняет.
Брови Каза приподнялись.
— Уф. Теперь я знаю, почему ты здесь. Роам не слишком доволен твоим мальчиком.
Да неужели? Я не могла и половины сказать.
— Ага. Я сообразила, что отсюда и вся эта история с похищениями.
Мой сарказм повис в воздухе между этими двумя братьями, и, пока Каз ухмылялся, Поллукс тихо фыркнул через нос.
Но один вопрос не давал мне покоя. Часть меня хотела получить ответ, в то время как другая уже знала его.
— Ты собираешься убить меня?
Поллукс не ответил, но его пассивное лицо сказало все, тем самым дав мне ответ.
Между тем, Каз не торопился с ответом, но его трезвый ответ был гораздо более пугающим, чем ответ его брата, потому что он посмотрел мне в глаза, чтобы произнести его.
— Если Роам попросит меня.
Хорошо.
Я знала, где я находилась. К сожалению, это было на нетвердой почве.
— Что я могу сделать? — тихо спросила я.
И пока братья переглядывались, я переводила взгляд с одного на другого, молча выпрашивая ниточку, умоляя хоть крупицу информации, которая могла бы мне помочь. Кастор бросил взгляд на брата, и Поллукс покачал головой, нахмурившись.
Итак, когда Кастор выдохнул, начав со слов:
— Смотри…
Поллукс оборвал его кратким:
— Кастор.
Мужчина рядом со мной замкнулся в себе, его челюсти сжались, и когда я взглянула на него с печалью и отчаянием в глазах, он повернулся и произнес очень медленно, очень обдуманно:
— Я не могу помочь тебе, дорогая. Никто не может. Но если ты когда-нибудь почувствуешь, что с Роамом тебе грозит опасность…
— Богом клянусь, мужик, — перебил Поллукс.
— …просто скажи ему, что ты голодна, — серьезно закончил Кастор.
Это привело к тому, что Поллукс раздраженно выкрикнул:
— Каз. Бл*дь!
Добрый близнец продолжил:
— Если понадобится, я пущу тебе пулю в голову, черт возьми, детка. — Мой желудок сжался от этих слов, но он похлопал меня по колену и закончил искренним: — Но я действительно надеюсь, что мне не придется.
С этими словами он встал и вышел из комнаты, а его брат сердито посмотрел на него. И когда я взглянула на мужчину на диване, его жесткий взгляд упал на меня с тяжестью грузовика, когда он процедил:
— У моего брата мягкое сердце. — С напряжённой челюстью он отвёл взгляд, взял пульт и переключил каналы, заявив: — К сожалению для тебя, мое твёрдое, как алмаз.
Верно.
Беспокойство охватило меня, когда я откинулась на спинку кресла.
Приятно это знать.
Глава 33
Настасья
Поллукс был далеко не самой хорошей компанией, но он полдня не возвращал меня в клетку. К сожалению, после наступления темноты меня снова поместили в мою тюрьму, и вскоре я стала сходить с ума. Я делала все, что могла, чтобы скоротать время, перебрала одежду Роама в надежде найти оружие, но все, что я нашла, это пачки наличных, презервативы и кучу зажигалок Zippo, на которых выгравирован один и тот же уникальный логотип в виде черепа.
К тому времени, когда я закончила шпионить, я поняла, что не могу вспомнить, откуда все вытащила. Немного поразмыслив, я решила швырнуть все, что нашла, на черную кожаную оттоманку в центре шкафа. В конце концов, я была почти уверена, что Роам знал, что я буду рыться в его дерьме. Вот почему я не нашла оружия.
Моя рука слабо ударилась о дверь, и я крикнула:
— Мне нужно в ванную.
И я действительно хотела. Это граничило с дискомфортом, и я сжала ноги вместе, когда мой мочевой пузырь закричал об облегчении.
Я снова и снова пыталась привлечь к себе внимание, и только когда я потеряла надежду, что кто-то был рядом, я вспомнила, что сказал мне Кастор.
Я не ожидала многого, но это не помешало моему сердцу сжаться в горле, когда я произнесла эти жалкие слова вслух.
— Я голодна.
Проверяя теорию, я молчала и просто ждала.
Итак, представьте мое удивление, когда не прошло и пяти минут, как я услышала приближающиеся шаги. Я попятилась, когда дверь гардеробной открылась, и когда Роам встал в дверном проеме с прищуренными глазами, во весь свой внушительный рост, я перестала дышать. Он посмотрел на меня с раздражением. Я взглянула на него с опаской. Затем он дернул подбородком, придерживая дверь открытой и отодвигаясь в сторону, и, поскольку я была измотана и у меня не было много энергии, я выполза на четвереньках, сумев встать только тогда, когда пальцы Роама обхватили мое предплечье и потянули меня вверх.
Это сработало.
Боже мой. Это сработало.
Я сделала мысленную пометку поцеловать Кастора в губы в следующий раз, когда увижу его.
Роам не отпускал мою руку, пока вел меня на кухню, поддерживая меня, пока я медленно и аккуратно спускалась по лестнице. Как только мы оказались на кухне, Роам оставил меня у двойной двери, открыл шкафы, взял коробки и контейнеры, а затем вздохнул:
— Меня тошнит от этого дерьма, оставленного в моей гребаной кладовой. — Его челюсти сжались, когда он поднял одну коробку, встряхнул ее и сказал: — Ничего, кроме крошек. — Потом заглянул в другую коробку. — В этой осталось четыре крекера. — Он вытащил коробку с макаронами с сыром и осмотрел ее, прежде чем бросить на стойку. — Просроченные. — Он подошел к холодильнику и открыл его, осматривая содержимое. — Ты умеешь готовить?
— Не очень хорошо, — тихо признала я хриплым голосом.
И он сузил на меня глаза.
— Почему, черт возьми, нет? Твоя мама тебя не научила?
В моей голове она хихикнула, и мои руки покрылись мурашками.
Я сделала осторожный шаг вперед, бессознательно почесывая руку, покачала головой и неохотно произнесла:
— Она умерла, когда я была ребенком.
Я не искала сочувствия, поэтому не удивилась, когда его не получила. Вместо этого он сердито посмотрел на меня.
— Чем ты планируешь кормить своего ребенка?
