Впрочем, жаловаться на занятость Джонатана я не имела права: у меня у самой было море дел. Официально я консультировала Дайану и вела переговоры с поставщиками провизии, неофициально – тайком уходила из дома и, по меньшей мере, единожды в день, бывало, ранним-ранним утром, звонила в агентство, всякий раз застигая врасплох Габи и Аллегру. Увидев собственными глазами, как они ведут дела, я решила, что должна постоянно их контролировать. Дабы лондонский бизнес не сошел на нет.
Тяготило одно: со страшной силой тянуло домой. О том, когда я полечу в Англию, мы с Джонатаном ни разу конкретно не разговаривали. И о том, что за этим последует. Я планировала уехать дня через три после благотворительной акции, что будет дальше – не смела и гадать Словом, теперь меня тревожили две мысли: о Синди и о будущем.
Дабы успокоить нервы, я при всяком удобном случае покупала чашку латте. Вполне невинное утешение, ведь правда?
Назначенный день пришел слишком скоро. И начался для меня отнюдь не радостно.
Я завела будильник в телефоне на пять тридцать, поставив его на виброзвонок, чтобы проверить, будут ли в агентстве Габи и Аллегра, но уснуть не смогла – принялась прокручивать в голове слова девочек, особенно те, что навернякапревратно толковала, снова и снова. А в пять поднялась и спустилась вниз.
Храбрец в своем домике даже не шевельнулся. Натянув мягкий свитер Джонатана прямо поверх пижамы, я вышла из дома и села во дворе.
К моему великому изумлению, трубку в агентстве подняли после первого же гудка.
– Черт побери, Гобби! Я прекрасно справляюсь без напоминаний! – проорала Аллегра под шум выдвигающихся ящиков. – Или ты надумала попросить прощения за совершенно излишнюю…
– Это агентство Милочки? – учительски грозным голосом спросила я. – Или я ошиблась номером?
– Нет-нет, не ошиблись, – произнесла Аллегра чуть более приветливо. – По какому вы поводу?
– Ас кем я разговариваю?
Конечно, можно было тут же прекратить игру, но слишком уж занятно было слушать, как Аллегра беседует со сторонними людьми.
Последовало непродолжительное молчание.
– С Мелиссой Ромни-Джоунс, – еще более мягко ответила она.
– Очень сомневаюсь в этом, – сказала я обычным голосом.
– Почему это? – спросила Аллегра. Нет, честное слово!
– Потому что Мелисса Ромни-Джоунс – это я! Аллегра. Это Мелисса.
– Да? – с легким удивлением произнесла сестра. – Ну и голос у тебя – не поймешь, что это ты.
Приехали! Она знает меня двадцать восемь лет.
– Как идут дела? – спросила я, глядя на проезжавшего по вымощенной булыжником улице студента-велосипедиста. – Почему ты не называешь своего имени?
– О моем местонахождении теперь никто не должен знать, вот так! – заявила Аллегра. – Дела нормально. Справляемся.
Я усомнилась в правдивости ее слов, но предпочла отложить тревоги на потом.
– Значит, все в порядке?
– Ты звонишь по конкретному вопросу? – резко спросила Аллегра. – У нас сегодня дел по горло. Уже работаем в поте лица. А который час, ты в курсе? Всего лишь начало одиннадцатого!
– Чем же вы заняты? Помимо того, что берете трубку и хамите, не узнав, клиент звонит или нет?
– Я собираюсь съездить с парнем по имени Руперт Брейтуэйт в магазин, купить кое-что из бытовой техники для кухни, а Габи должна выбрать подарок на день рождения какой-то малявке из Мейфэр.
В памяти всплыла неприятность, приключившаяся перед моим приездом в Лондон.
– Аллегра, – строго произнесла я. – Ты поговорила с той бедной женщиной о вязаных игрушках? Сказала, что отправила их по ошибке?
– Прости, Мелисса, у меня тут непредвиденные обстоятельства. Надо бежать. Габи позвонит тебе позднее.
Аллегра положила трубку. Я уставилась на сотовый в собственной руке. Что, черт возьми, происходит?
Вернувшись в дом, я уселась на кухне и принялась наблюдать, как на деревянный пол сквозь опущенные жалюзи струится утренний свет, и слушать, как с приходом нового дня пробуждается город. Я надеялась, что дизайнерские перестройки не уничтожат дух особняка, так согревавший его в мегаполисе, что без конца чистили и совершенствовали.
Мной на мгновение овладело желание взять ремонт под личный контроль. Я показала бы Джонатану, на что способна.
Тут я почувствовала, что меня целуют в затылок.
– Тоже не спится? – спросил Джонатан.
Он был уже в спортивной одежде и выглядел немыслимо бодрым.
Я покачала головой.
– Дорогой, а не рановато ли ты собрался на пробежку?
– Нет! Впереди великий день! Я и планировал пробежаться пораньше, потом поспешить на работу и часов в шесть взяться за приготовления. Чтобы ничего не упустить.
Я округлила глаза. Сейчас передо мной стоял типичный Доктор Ноу.
– Часов в шесть?
Джонатан кивнул и принялся обувать кроссовки.
– В Нью-Йорке день начинается рано, Мелисса. – Его голова исчезла под столом. – Ты собираешься в салон красоты?
– Ага. Лори записала меня на все, что требуется. Умница! – Мне предстояло провести в салоне минимум четыре часа. – Я появлюсь в «Метрополитене» совершенно другой женщиной.
Джонатан выпрямился.
– Совершенно другой не нужно, прошу тебя. – Он поцеловал меня в лоб. – Ты нравишься мне такая, как теперь. Даже если придешь, не заглядывая в салон, затмишь всех остальных дам. – Он взглянул на часы. – Так, я побежал. Если что-нибудь потребуется, не звони мне…
– Звони Лори, – договорила я за него. – Знаю.
– О! – воскликнул Джонатан, будто осененный блестящей мыслью. – Я могу взять с собой пса!
– Не думаю, что ему такая прогулка придется по вкусу, – предупредила я.
– Почему? – Джонатан подошел к собачьему домику. – Эй, малыш! Не хочешь пробежаться с папой?
Из домика послышалось негромкое рычание.
– Ладно, – произнес Джонатан таким тоном, будто принимает командирское решение. – Тогда оставайся дома и присматривай за мамочкой!
Он щелкнул пальцами, указал на меня – для столь раннего часа почти с сатанинской бодростью – и выбежал из дома.
Я вернулась в кровать. Увы, ненадолго.
В девять, когда я только погрузилась в глубокий сон, меня разбудил звонком в дверь человек из цветочного магазина, что явился с двумя букетами. Огромным из роз и поменьше из других цветов, тоже роскошным. Я дала парню на чай – уяснив в ходе бесконечного ознакомления с американскими правилами, что разносчика цветов непременно стоит поблагодарить, – приняла подарки и неуверенными после сна шагами пошла к столу.
Большущий букет из бархатистых темно– красных роз был от Джонатана. На карточке чернело выведенное его рукой единственное слово «Навеки». Мгновение-другое я просто наслаждалась романтичностью минуты. Мужчины достойнее Джонатана я не встречала никогда прежде.
