странный разговор.
— Ты хорошо осознаешь все, что произошло вчера?
— Я плюнула в рожу Властелина мира. Ты об этом?
— Именно, котенок. А ты понимаешь, что с тобой бы сделали при таком раскладе и с другой родословной?
— Еще раз. На что ты намекаешь?!
— Еще раз. Ты понимаешь, чем бы тебе грозило такое, если бы не твое лицо и твоя фамилия?
Молчу. Меня бесят эти инсинуации, Макса тоже что-то бесит, но явно что-то другое. Я, конечно, догадываюсь что, но решаю уточнить.
— Ты хочешь сказать, что…
Перебивает.
— Я хочу сказать, что его к тебе интерес слишком большой, чтобы он просто отступил.
— Если ты намекаешь, что я собираюсь…с ним…Я тебе яйца отобью короче!
Его взгляд смягчается, а из самого него вырывается задорный, веселый смех. Он прямо фонтанирует им, разогнувшись и откинув голову назад, за что я тут же шлепаю его по голой груди.
— Прекрати ржать!
— Сама смешишь, а потом предъявляешь? Забавно, — Макс кладет руку мне на щеку и слегка сжимает волосы, чтобы я смотрела на него, легко касается носом моего, — Я имел ввиду немного не то, что ты подумала.
— И что же ты имел ввиду?
— Что тебе позволено настолько много, сколько не позволено никому. Это меня пугает.
— В смысле…
— В смысле: он тебя настолько хочет, что тебе сойдет с рук вообще все, что в башку взбредет, и так просто он тебя не оставит в покое.
— Ты же понимаешь, что я не собираюсь с ним…мутить и все такое?!
— Понимаю, но я хочу максимально оградить тебя от него. Не потому что не доверяю… — выпаливает последнюю часть раньше, чем я успеваю ввернуть свои пять копеек, — Я хочу тебя защитить.
— Ты поэтому не хотел говорить обо мне?
— Да. А ты подумала, что…
— Ну не знаю. Вдруг ты просто не хотел рассказывать своему папочке о своей…
Осекаюсь, чуть было не назвав себя «его девушкой», и краснею. Макс тихо посмеивается надо мной, слегка касается щеки и приподнимает одну бровь, намеренно подтрунивая.
— О ком, малыш? О своей…девушке?
— Я этого не говорила.
— Но подумала.
— Пожалуйста…прекрати.
— Не хотел, ты права. Помимо того, что он тебя хочет…
— И снова… — шепотом вклиниваюсь, — Пожалуйста. Прекрати.
— …И того, что с помощью тебя он получит рычаги воздействия на меня…Его внимание — это всегда плохо.
— Звучит как-то…таинственно пугающе. Этого ты добиваешься? Хочешь меня напугать?
— Я хочу, чтобы ты понимала: то, что позволено тебе, не позволено никому. И то, каким ты видишь его, расходится с тем, каков он на самом деле.
— Ты специально напускаешь туману?!
— Когда Марине было восемнадцать, она влюбилась в одного парня. Дерзкий был, прямо как ты…
Неожиданно заходит с другой стороны, на что я дергаю головой, мол, чего?! К чему это вообще сейчас?! Но Макс не реагирует. Он смотрит мне в глаза с полным осознанием дела, говорит четко, точно чеканит каждое слово, и что-то внутри меня снова бьет красным.
«Сейчас ты узнаешь очередную тайну, от которой мягко говоря офигеешь, дорогая…»
— …он не был таким, как Рома. Твой сладкий дружок прибежал и плясал перед отцом на задних лапках, а мужчина Марины был слишком гордым для этого. Он тоже служил в армии, был летчиком, с Мариной они познакомились на одном празднике заграницей, в котором он участвовал. Что-то вроде показа вооружения и все дела. У нее улетела шляпка, а он ее поймал.
— К чему ты…
— Я его не видел никогда… — перебивает, настаивая, — Но точно знаю, что он не встал перед ним на колени, как Ромочка. Тот гнул свою линию, отстаивал себя и свою честь, а также право любить Марину.
— И чем кончилось?
— Отец убил его.
«ЧТО?!» — расширяю глаза, подавившись воздухом, на что Макс с огромной печалью пожал плечами.
— Конечно, у нас нет доказательств, но Марина в этом уверена. Если честно, думаю, что отец разрешил встречаться твоему дружку и Адель, только потому что после этого Марина на отрез отказалась от любых отношений.
— Это…ужасно.
— Это в порядке вещей для него. Теперь ты понимаешь, почему я хочу тебя оградить от него? И почему сказать о наших отношениях никогда не было вариантом, который я рассмотрел бы?
— Зачем ты объясняешь мне это?
— Потому что мне показалось, что ты оскорбилась, когда я отказался. Чтобы ты там себе не надумала, единственная причина, по которой я так поступил, это попытка тебя защитить.
— Я знаю, — тихо соглашаюсь, не медля, и он улыбается.
— Чудно. Тогда, надеюсь, ты также спокойно воспримешь и другую новость.
— Какую?
— Тебе снова надо переехать.
— Что?! Но почему?! — возмущаюсь оправдано, я ведь здесь почти обжилась, но сталкиваясь с его взглядом, тушуюсь.
Макс не злится из-за моей реакции, а скорее переживает искренне, опускает глаза и даже брови хмурит, что меня совсем не радует. Я аккуратно беру его лицо в свои ладони, как он всегда делает, поднимаю, чтобы смотреть на него.
— Макс? Что случилось?
— Я боюсь, что он узнает, где ты.
Тон его тихий, взволнованный, а взгляд болезненный и немного нервный. Меня греет это ощущение его заботы, но одновременно дико расстраивает. Я хочу как-то облегчить метания, поэтому приближаюсь и легко касаюсь губ, шепчу.
— Со мной все будет нормально.
— Дай мне немного времени… — хрипло отвечает, прикрыв глаза и прижавшись к моему лбу своим, — Знаю, что я прошу о многом. Ты была права, когда говорила о том, что сойдешь с ума, но…просто дай мне время разобраться с ним, хорошо? Я не могу тебя потерять.
— Я не собираюсь тебе мешать, Макс.
— Знаю, но…твою свободу перемещений снова придется урезать. Я бы хотел тебя отпустить, правда, но…я просто не могу без тебя, Амелия. Пожалуйста, останься и дай мне немного времени.
И что мне делать? Наверно, скажи я, что он о многом меня просит, Макс бы меня и отпустил — я почему-то верю в этом не смотря ни на что, — но хочу ли я причинять ему боль? Эта просьба ведь именно ее и принесет.
«Я либо верю в него, как в своего мужчину, либо нет. И что же я решу?»
Я решаю поверить…
— Хорошо, — шепчу в ответ, а потом киваю пару раз и запускаю пальцы в его волосы, — Я согласна подождать. Хорошо…
— Спасибо.
* * *
Согласившись ради него на многое, так я и оказываюсь возле Высотки у Красных ворот. Наверно, это одно из самых знаменитых зданий Москвы, которое так похоже на здание МГУ. Шпиль, необычная архитектура, скорее не свойственная для того времени, в целом
