Алекс поражалась тому, как естественно Эрни себя ведет, не обнаруживая и следа волнений, из-за которых она сама нетвердо держалась на ногах. Но то была не его ошибка. Это она едва не разрушила драгоценный мир между ними.
В душе Алекс царил хаос. Она чувствовала себя так, будто в любой момент была готова перейти от восторга к отчаянию. Желудок сводила судорога, рассудок отказывался повиноваться. Одно дело — мечтать о прогулках с Эрни под руку, другое — переживать это на самом деле.
Вивиан попросила Алекс расправить вуаль и шлейф ее платья. Эрни, встав за спиной фотографа, подсказывал, как это сделать лучше. Свои советы Эрни сопровождал добродушным подшучиванием. Родерик и Вивиан буквально светились от счастья. Все шло просто чудесно.
Когда Алекс отошла, чтобы не попасть в кадр, ей стало ясно, почему Родерик выбрал именно это место для съемок. Дело было не только в резных столбах, поддерживающих крышу веранды, и не в богатом фризе, бежавшем поверху. А и в реке и в широких, поросших травой равнинах, раскинувшихся до самого горизонта.
Это была земля Родерика, оставленная ему в наследство и уже пять поколений передававшаяся от отца к сыну. И это, вместе с его жизнью, пришла разделить Вивиан.
Родерик — первенец Эверетта. Эрни — второй по старшинству сын. Слова Лорин внезапно всплыли в памяти Алекс: «Эрни всю жизнь соревновался с Родериком. Вот почему он ушел с фермы и основал собственный бизнес — чтобы ни от кого не зависеть».
Возможно, свадьба Родерика напомнила Эрни о том, что никогда не будет принадлежать ему, и все из-за того, что он — второй. Возможно, именно это он имел в виду, сказав о призраках по обе стороны дороги, по которой им предстояло пройти…
Странно, что все эти годы она ни разу не пыталась посмотреть на вещи с точки зрения Эрни. Но теперь, глядя на него, Алекс не могла различить в его благожелательной улыбке ни следа зависти.
— Ты рад за них, да? — шепотом спросила она, пытаясь добраться до тайников его сердца.
— Очень, — тепло ответил Эрни, затем поднял бровь. — А почему бы мне не радоваться за них?
Его спокойный вопросительный взгляд на мгновение заставил Алекс усомниться в себе. Вдруг она опять совершает какую-нибудь глупость?
— Я просто подумала: может, тебе обидно, что все это — поместье, земли, ферма — перейдет к Родерику и Вивиан.
Он даже глазом не моргнул.
— А тебе не обидно, что ферма Шонесси перейдет к твоим братьям?
Алекс зарделась.
— Когда-то мне это и в самом деле было не по душе, — призналась она. — Но теперь все в прошлом. У меня есть моя жизнь.
— У меня тоже есть моя жизнь, Александра. Моя собственная.
С выражением холодной отчужденности на лице Эрни отвернулся, и сердце Алекс упало: опять она задела неверную струну. Лучше не пытаться пробить броню Эрни, а подождать, пока он сам пожелает излить душу. Только если продолжать в том же духе, этого никогда не случится…
Утвердившись в намерении впредь держать язык за зубами, Алекс молчала все то время, пока фотограф делал снимки.
— Я пойду к себе немного отдохну, а потом вернусь к гостям, — объявила Вивиан. — Ты со мной, Алекс?
Вряд ли Эрни будет меня ждать, мелькнула у нее мысль.
— Н-нет, я себя нормально чувствую.
— Я пойду с тобой, — сказал Родерик с плутовской улыбкой и, обняв жену, двинулся к двери, которая вела в дом.
Тихий смех Вивиан был полон желания. Алекс застыла как вкопанная, глядя, как эти двое исчезают из виду и страстно мечтая с той же свободой ответить на призыв Эрни. Чтобы он поднял ее на руки и отнес к себе в комнату, а потом…
— Завидуешь Вивиан?
Алекс едва не подпрыгнула, услышав такой простой и такой тонкий вопрос. Испугавшись, что Эрни может прочесть ее мысли, она поспешно перевела взгляд на фотографа, который, уже спустился с веранды и направился к гостям.
— Полагаю, что твое молчание означает «да». Откуда я делаю вывод, что ты сама была бы не прочь выйти за Родерика.
Пораженная Алекс невольно воскликнула:
— Ничего подобного!
Но Эрни скептически посмотрел на нее.
— Ты всегда на него заглядывалась. И сама же мне сейчас напомнила, что он унаследует ферму и поместье: то, что заменило бы тебе отцовскую ферму, которая отойдет к твоим братьям. И ты всегда хорошо относилась к Родерику, Александра.
— Мы друзья, и только, — запротестовала Алекс, которой отнюдь не пришлись по вкусу мысли, приписанные ей Эрни. — Но я никогда не хотела стать его женой. И никогда не домогалась этого поместья. И если я завидую Вивиан, то лишь потому…
— Потому что теперь он будет обнимать только ее? — иронически произнес Эрни. — Надо думать, ты последний раз обнимала его — тогда, в беседке, после церемонии. Чувствуешь себя одинокой и хочешь найти…
— Перестань! — Алекс топнула ногой, ощущая собственное бессилие. — Ничего такого я к Родерику не чувствую!
— Бедняжка Алекс… — протянул Эрни. — Полагаешь, я не видел, как ты сравнивала нас троих, пока мы стояли там, перед беседкой? О чем ты размышляла тогда? Родерик женился. Джозеф ни о ком, кроме Анжелы Марии Оливейры, думать не может. Остался один я, верно? Один Эрни, на которого тебе всегда было наплевать.
Алекс отчаянно замотала головой, лишившись дара речи от нелепости подобного предположения.
— И вот ты решила испробовать на мне свои женские чары… — Эрни обхватил девушку за талию и так крепко прижал к себе, что она инстинктивно уперлась ладонями ему в грудь. — Что ж, попытаюсь тебя не разочаровать…
Алекс по-прежнему ничего не могла вымолвить в свое оправдание. Да и судя по взгляду, Эрни не пожелал бы ее слушать. Глаза его впились в глаза девушки с той же свирепостью, какую он вкладывал в свои слова.
— …в том, в чем ты считаешь меня экспертом. Плейбой Принс — ведь так ты меня называешь?
Во рту Алекс пересохло. Она по-прежнему не могла говорить.
— Но в эту игру всегда играют двое. Так почему бы тебе не обвить руками мою шею, а, Александра? Ведь ты обнимала и Родерика, и Джозефа много, много раз… Но никогда — меня.
Яростный вызов всколыхнул в душе Алекс похороненные желания. Какая разница, что она говорит или делает, если ей все равно никогда ни в чем не убедить Эрни, так почему бы не воспользоваться ситуацией? Эрни сам звал ее — неважно, что в нем говорил гнев.
Обвить руками его шею… Ее ладони медленно поползли вверх, по его крепкой широкой груди, по напряженным плечам. Алекс еще теснее прижалась к нему так, что напрягшиеся соски вдавились в эту жаркую преграду. И вот руки, гладя и лаская, коснулись шеи Эрни и обвили ее. Теперь Алекс словно каждой клеточкой своего тела впитывала близость мужчины, которого так долго желала.
