— Мой бумажник, мой бумажник. — Тревор пытался привлечь внимание вернувшейся и уже одетой Лакс.
Видя, как он лежит на полу, невнятными жестами указывая на бумажник в кармане брюк, валявшихся в другом конце комнаты, Лакс поникла. Эти жесты напугали ее. Дрожащими пальцами она подала ему бумажник, потом отвернулась, пока он, опершись на локоть, доставал наличные.
— Что такое? — спросил он.
— Мне пора идти.
— Я знаю. На, возьмешь такси, дорогая, ты опаздываешь.
Лакс посмотрела на ослабевшую протянутую руку, совавшую ей двадцать баксов на такси.
— Все хорошо. Мне пора бежать.
Толкнув дверь, Лакс выбежала из его квартиры. Она чувствовала себя так, словно вывалялась в грязи. Тревор заметил обиду, но не мог понять, почему его упоминание о такси могло быть истолковано как грубость. Он не хотел, чтобы она опоздала на работу. Он не хотел, чтобы она была несчастна или беспокоилась из-за чего-то. Он был без ума от нее.
Лакс ворвалась в офис, опоздав на десять минут. Это заметили. Если часы показывали 9.00, а Лакс не было на рабочем месте, мистер Уорвик вел себя так, словно она ворует у фирмы. За неодобрительными, сердитыми взглядами последовала лекция о вреде безделья.
— Я не бездельничала, — сказала Лакс, понимая, что, когда защищаешься, становится только хуже. Следовало просто улыбаться покорной улыбкой и молчать. Но слово «бездельничать» применимо скорее к растерянному ребенку или кому-то, кто не может сосредоточиться на своих основных задачах, а Лакс этим утром определенно не бездельничала. Конечно, честное оправдание: «Я вытрахивала мозг Тревора на пол его кухни, чтобы от усталости он не смотрел на других женщин», — тоже было неприемлемо.
Пока ей читали лекцию, она вспомнила, как со стучащим сердцем вылетела из квартиры Тревора, чувствуя, что ее жизнь не принадлежит ей. Лекция продолжалась. От взгляда мистера Уорвика — как будто Лакс была чем-то маленьким и грязным, прилипшим к его ботинкам — внутри нее, где-то между желудком и грудной клеткой, образовывался сгусток ярости. «Я вырвусь из этого места, — твердила себе Лакс. — Я буду принадлежать себе и никому больше. Я заработаю много денег и выкуплю себя отсюда».
Лакс была старательным секретарем. И хотя грамматика у нее хромала, в то же время она обходилась им существенно дешевле, чем безукоризненный автомат, который уйдет на хорошо оплачиваемую пенсию после тридцати лет службы. Мистер Уорвик научился сам писать свои и-мэйлы, а все серьезные документы отсылались в отдел Брук. Лакс хранила у себя все данные своего босса, составляла его расписание, отвечала на его звонки и время от времени занималась такими вещами, как заказ ленча, доставка вещей в химчистку или покупка билетов в театр. Платили за это очень неплохо в сравнении с тем, что Лакс изначально ожидала получать от жизни, а в данный момент накапливание денег было для нее единственным ключом к свободе.
Когда лекция закончилась, Лакс села за свой стол и щелчком включила компьютер.
— Можем мы во время ленча пройтись по магазинам? — моментально пришло сообщение от Тревора.
— Сегодня не могу, малыш. Как насчет субботы?
Сегодня во время ленча Лакс должна была пойти в банк, снять 20 000 $ и лично доставить их своему юристу. В тот момент, когда она вручит ему деньги, Лакс станет единственной обладательницей дома в Квинсе. Она написала перечень того, что еще нужно будет сделать с домом после сделки, которая произойдет сегодня вечером. Список выглядел так:
1) Избавиться от «девочек».
2) Привести дом в порядок.
3) Продать его.
Этим «девочкам» может не понравиться такое решение, поэтому она скажет им, что дом будут красить, так как это просто необходимо. После покраски предлогом для того, чтобы держать их подальше от дома, будет прокладка водопроводных труб и кровельные работы. Лакс распределит время так, что работа будет идти неспешно, таким образом, у «девочек» будет достаточно времени, чтобы найти себе другое, более подходящее место и новых клиентов. Лакс изменит всю ландшафтную архитектуру, а паршивую старую мебель, воспользовавшись моментом, отправит на помойку. Потом, истратив все деньги с банковского счета, Лакс продаст дом. Будучи постоянной внимательной читательницей колонки недвижимости, она понимала, что может получить за него нешуточную сумму. В переводе на наличные этот дом может стоить как вполне пристойная квартира на Манхэттене с достаточно маленькой закладной и затратами на содержание по сравнению с доходом, который может принести. Лакс собиралась приобрести свою первую недвижимость.
«Сейчас я на пути от рабства к свободе», — думала она.
После большого шума по поводу опоздания этим утром в офисе делать было нечего. Если бы Лакс сама распоряжалась своим временем, она могла бы опустить голову на стол и немного подремать. Но она не принадлежала себе. Несмотря на то что заняться было нечем, ей надлежало выглядеть занятой. Она достала блокнот и начала писать.
«Заниматься с ним любовью на кухонном полу было, типа, здорово. Это было так, как будто чувствуешь, да, девушка чувствовала, будто она была закована в цепи, точно, а потом она разорвала все цепи, да, а потом она взлетела в воздух, да, и потом она надулась, типа, как большой шар, да, и потом…»
Лакс остановилась и перечитала написанное, покусывая кончик ручки.
— Это глупо, — произнесла она вслух, а потом быстро огляделась по сторонам, чтобы удостовериться, что никто ее не слышал. Она зачеркнула все «да» и «типа» и перечитала написанное еще раз. По-прежнему глупо. Утренний секс с Тревором не был похож на воздушные шары и порванные цепи. Он просто был лучшим мужчиной в ее жизни. «Он был лучшим мужчиной за всю ее жизнь» — написала Лакс на чистом листе блокнота.
— Мне кажется, хорошо, — сказала она себе. — А теперь, почему это так? Давай, девочка, составь список.
«Он был напорист и нежен, — начала Лакс абзац, — он видел все правильное и неправильное в ней, на одном дыхании, и с самого первого момента, когда она коснулась его, верно, она знала, что это было правильно, да, и это было навсегда. С ним ей не было страшно. И ее давние друзья посмеялись бы над ней, да, потому что он был немолод, но мне все равно. Мне он действительно нравится, и мне нравится то, чему он может меня научить.
Лакс резко вырвала страницу из блокнота, встала из-за стола и прошла прямо в кабинет босса.
— Что ты делаешь? — спросил мистер Уорвик.
— Шредер[6].
Лакс сунула свое первое правдивое произведение в шредер мистера Уорвика и почувствовала облегчение, видя, как оно вылезает с другой стороны тонкими бумажными ленточками.
