виду?
— То самое! — не выдержала та.
Света покраснела:
— Свадьбы не будет, если ты об этом.
— А что будет? Что? А если ты понесла от него, что тогда, а?
Девушка посмотрела на побагровевшую мать. А что тут ответить? Полина Яковлевна вдруг вскинула глаза, побледнела, шагнула к дочери и, схватив ее за руку, зашипела:
— Ты что ж, все-таки спала с ним?
Света зыркнула на мать и отвела взгляд. Та, всплеснув руками, села на лавку. Что бы ни говорили люди вокруг, Света утверждала, что чиста, и мать ей верила, хоть и переживала, а как быть теперь? Пролитого-то не воротишь!
Дочь ждала слез и истерики, но Полина Яковлевна будто окаменела.
— Ну, вот что, мы заставим его на тебе жениться, — сказала она, — в милицию пойдем.
Света вспыхнула и во второй раз встала на защиту своей любви:
— И даже не подумаю! — крикнула она, и мать вздрогнула. — Я уже совершеннолетняя и сама могу распоряжаться своей жизнью! А замуж за Яшу не иду не потому, что он не хочет, а потому, что сама не хочу!
— Но почему? — вскричала мать.
— Да тогда я должна буду сесть рядом с ним в кибитку и мотаться по миру с его табором! А я не хочу этого. Я просто не могу поступить так!
Полина Яковлевна смотрела на покрасневшее лицо дочери, у которой горели глаза:
— Но почему? — повторила она тихо.
Дочь перевела дух:
— Потому что ты тогда останешься совсем одна, а я не могу этого допустить, — с этими словами она вышла из комнаты, а мать осталась сидеть в раздумье за кухонным столом. Видимо, и Свете нелегко далось такое решение. Она жертвует своей любовью ради матери.
Уже поздно вечером женщина подошла к дочери, когда та развешивала на веревке мокрое белье:
— А он-то почему не останется? — спросила Полина Яковлевна.
Света вздохнула с горечью и ответила:
— Сколько волка ни корми — он всё равно в лес смотрит. Нельзя заставить свободного соловья петь в клетке.
Вот и весь сказ.
В середине августа табор уехал. Как происходило прощание Яши и Светы, Полина Яковлевна никогда не узнала. Только, видно, перекорёжило оно жизнь девушке. Она очень быстро собралась и уехала в город. Приезжала лишь на один день. Отговаривалась, что много работы, что готовится к защите диплома, да еще ведь и учиться нужно. Мать смотрела на похудевшую дочку, и сердце ее разрывалось от боли. Она-то понимала, как девушке сейчас тяжело… Любовь к Яше ее изменила, осчастливила, окрылила, а как же непросто лишаться крыльев! Ей самой это чувство ведомо. Ведь она тоже любила своего мужа, но ушла: надоело просто не замечать следы помады и верить рассказам об очередной поломке самосвала, из-за которой он задержался на этот раз…
Глава 8.
Перед Новым годом Света приехала к матери на три дня. Та расстаралась на славу: приготовила стол, истопила баню. Но в первый жар, как обычно, девушка не пошла:
— Отвыкла я от бани, мама, — объясняла она. — У нас знаешь, как моются? Стоишь под душем, а тебе в дверь ломятся, чтоб побыстрей выходила. Вот я и привыкла за пять секунд мыться.
Полина Яковлевна смотрела на дочь и отметила про себя, что та поправилась.
— Ты что-то подобрела, — сказала она.
Света рассмеялась:
— Так я и знала, что тебе не угодишь, — ответила она, — то больно худая, то вот теперь растолстела. Ну, поправилась немного, с кем не бывает. Мало двигаюсь: в библиотеке сижу, в комнате сижу, в аудитории опять сижу. Вот и набрала несколько лишних килограмм. Если до этого бегала по этажам то с этим, то с тем, то теперь просто пишу дипломную работу, да еще черчу на заказ. А еще волнуюсь очень из-за защиты: вдруг что-нибудь не так пойдет, оттого и ем на нервной почве.
Только после отъезда дочери Полина Яковлевна поняла, что же ее так насторожило: во время этого разговора: уж больно оправдывалась Света в своей полноте. Нечисто тут…
После Нового года Света ни разу к матери не приезжала, но звонила раз в неделю.
— Мама, времени просто нет совсем. Загоняли с этим дипломом. Уже трижды ездила на завод, да уже раз пять переписывала дипломную. Как освобожусь, сразу приеду, — обещала дочь, но в родительский дом не торопилась.
В последнюю пятницу марта Полина Яковлевна вновь ждала звонка дочери, но та не позвонила ни в пятницу, ни в субботу, ни в понедельник. Промаявшись до четверга, женщина отпросилась с работы и поехала в город.
Оставив паспорт у вахтера, она поднялась к дочери. Со Светой в одной комнате жили еще две девочки. Полина Яковлевна постучала в дверь. Та распахнулась, и женщина увидела Машу, одну из соседок Светланы. Девчонка, узнав ее, испугалась и отступила на шаг.
— Здрасте, — пролепетала она.
— Здравствуй, Машенька, — ответила женщина, входя в комнату. Она краем глаз заметила, как Валя, вторая подруга Светы, и еще одна девушка разбирают вещички для новорожденного. При виде женщины, девицы переглянулись, и Валя с пунцовым лицом стала быстро заталкивать вещи в сумку.
— А где же Светочка? — спросила Полина Яковлевна.
Девчонки переглянулись. Незнакомка открыла, было, рот, но Валентина быстро наступила ей на ногу, и та выскочила из комнаты, пообещав зайти попозже. Женщина недоуменно хлопала глазами. Подружки переглядывались и молчали.
— Девочки, где Света? — спросила мать твердо.
Валя встала и прошлась по комнате, Маша перекладывала вещи на столе. Полина Яковлевна, предполагая самое страшное, плюхнулась на стул. Мария бросилась к ней.
— Тетя Поля, вы только не волнуйтесь, — зачастила она, всовывая ей в руку стакан с водой.
— Вот дура! Ну, сколько раз говорили: «Скажи матери, скажи матери». Нет, самая умная, блин! — ворчала Валя.
— Где она? — прохрипела женщина.
— В больнице, — хором ответили девчонки.
— А-а-а, — застонала мать.
— Нет, нет, тетя Поля, — затараторила Маша, — это хорошая больница. Там… как бы сказать… не лечат.
Полина Яковлевна в предобморочном состоянии слушала девушку, но в ушах будто вата была натолкана.
— Это что ж за больница
