к дому. Едва он достиг ступеней своего крыльца, входная дверь приоткрылась, и на пороге появился его чемодан, забитый вещами, абы как. Дверь вновь, с грохотом захлопнулась.
Из кустов выскочил фотограф и запечатлел этот момент. Рязанова с глупым лицом, чемодан из которого торчал рукав его рубашки за тысячу долларов, и наглухо запертую дверь его дома. ЕГО ДОМА! Проклятье!
Рязанов метнулся и с силой ударил мерзкого журналюгу. Тот упал, фотоаппарат отлетел в сторону и разбился. Бедный парень утер кровоточащий нос и угрюмо проводил взглядом решительную фигуру режиссера.
Тот сел за руль и через секунду скрылся из виду, так и оставив свой чемодан на крыльце СВОЕГО ДОМА.
Лена скрылась в душевой. Макс снова взглянул на фотографию.
— Я до сих пор не могу понять, зачем тебе он нужен? Этот Рязанов?
— Ты не понимаешь, милый, — раздался гулкий голос из душевой, — он единственный человек, который мне нужен, — Лена выглянула, — это не так, как у тебя с Линой? Алиной? Или как там ее звали? — она снова скрылась.
— Ее зовут Лиана. И я хотел жениться на ней. А ты замуж за Рязанова, кажется, не собиралась.
Лена вернулась к Максу в ослепительном, вишнево — красном халатике, напоминающем японское кимоно, и принялась прихорашиваться перед зеркалом, проигнорировав слова Макса о свадьбе.
Мужчина смотрел на сестру и не понимал, как такое возможно? Глаза у Ленки такие же, как и у Натальи, и у Дашки, и у Машки, как и у него, но… совсем другие! И лицо, и волосы, и характер. Но у Ленки, все казалось лучше и красивее раз в десять.
— Ты что, опять «Ботэкс» вкалывала?
Лена удивленно оглянулась.
— Откуда ты знаешь?! Никто об этом не знает! Кто тебе сказал?!
Макс засмеялся.
— Да ты на себя посмотри! Так и светишься! Наверняка без доктора не обошлось…
— Что-то я раньше не замечала в тебе такой проницательности! Мадрид пошел тебе на пользу. А теперь говори, кто сдал меня?
Максим снова широко улыбнулся, показывая свои белоснежные зубы. Елену посетила догадка.
— Ты ходил к Барановой на прием?! Зубы она чистит здорово, как и кости перемывает! — Лена снова обратила свое внимание на отражение в зеркале. Было ясно, она довольна собой.
— Ты ведь знаешь, муж и жена, одна сатана, — выдохнул Макс.
— Он клялся, что все сохранит в тайне. Ну, ничего! Я ему устрою!
— Прекрати, она сказал мне по секрету, как твоему брату.
— Неужели? Может она «по секрету» объявила о моей силиконовой груди «моему» журналисту, и «моему» интренетчику, что бы тот разместил фотографии моей «новой» груди крупным планом в Интернете?
Максим устало вздохнул.
Лена повернулась к своему отражению, и, пригладив бровь, замурлыкала: «Очень просто быть супругой, и мужу изменить…».
— Что далась тебе эта песня?
— Мне предлагают роль Вэлмы в русской постановке «Чикаго».
— И что ты? Неужели отказалась?
— Мне больше по душе Рокси, — хмыкнула Лена, и села напротив брата.
— Еще бы, она ведь главная героиня, — иронически заметил Макс.
— Нет, я хочу Рокси, потому что она близка мне по духу.
— Все ясно. Ты можешь убивать. Я усвоил. Я просто зашел спросить, когда ты едешь к родителям? Может, вместе?
— Пока не знаю. Видишь, как складываются обстоятельства…
Неожиданно зазвонил телефон.
Дождавшись, когда звонок прозвенит три раза, Лена подняла черную, элегантной формы, трубку, которая сочеталась со всем интерьером ее роскошной квартиры, и произнесла томное: «Алло?»
Тут же, видимо, собеседник взял быка за рога. Елена высокомерно вскинула бровь, потом холодно улыбнулась.
— Ну что вы, дорогуша. Сколько у меня, их было! И все чьи — то мужья! Как говорите, вас зовут? — ее рот начал расползаться в отвратительной улыбке, напоминающей оскал, — Анастасия Рязанова?
— Вы его не получите! — послышался истеричный выкрик из трубки.
Макс догадался, фото достигло адресата.
— Но, дорогая, вы ведь наверняка его уже выгнали, — сказала Елена, широко улыбаясь, — так что заполучить его будет даже проще, чем вы думаете. Всего доброго, — и Семенова положила трубку, почти увидев перед собой искаженное яростью лицо заплаканной Насти Рязановой.
— Прости, Максик, но скоро ко мне пожалуют гости! — счастливо сообщила Лена, и кинулась снова к туалетному столику, чтобы смочить запястья новым ароматом.
Семенов действительно испугался. Ох, как бы ему не хотелось иметь подобную женщину в своих врагах!
Он молча встал, взял шлем и двинулся к двери. Она не слышала, как брат покинул ее квартиру. Мысли Елены были, как никогда далеко.
Женщина металась по квартире, что-то прибирая, освежая, проветривая. Ей хотелось, что бы все было идеально. Вот он войдет, и перед ним она, такая прекрасная, и божественная ЗВЕЗДА. И, наконец, они смогут расслабиться. Он не будет думать о детях и жене, она о фотографах и общественном мнении. Они будут просто любить друг друга…
Медленно темнело. Лена прилегла на свой алый диван, приняв красивую позу спящей красавицы, и принялась ЖДАТЬ. А его все не было. Сон коварно забрался в ее сознание, Семенова уснула.
Пронзительный звонок заставил актрису вздрогнуть. Она резко села. В квартире было совсем темно.
Лена зажгла свет и взглянула на часы. Почти полночь.
Звонок повторился. Женщина двинулась к домофону.
— Да?
— Елена Ивановна, к вам пришел Григорий Рязанов.
— Пропустите, я его давно жду.
— Конечно, Елена Иванова, сию минуту.
Семенова снова вернулась к зеркалу. Снова изучила себя, подправила смазавшийся макияж, освежила духи. Глухой стук в дверь известил о приходе Рязанова. Вот глупый, у него ведь есть ключи!
Улыбаясь, Лена распахнула дверь и,… позволила ввалиться в свою квартиру пьяному вдрызг Григорию Рязанову.
— Она меня выгнал! Выгнала, — едва ворочая языком, и утирая слезы, сообщил гений современности в режиссуре, и сполз по стене на пол, где его и вырвало.
Потеряв дар речи от шока, Семенова тупо уставилась на отвратительное месиво его испражнений на своем НОВОМ ковре.
— Настенька, Настя, дай воды, а? — пробормотал он, и, свесив голову, уснул.
Семенова захлопнула за ним дверь. Подошла к домофону.
— Петр Валерьевич, ну будьте добры, пригласите, кого ни будь ко мне, а то Рязанова стошнило прямо на мой ковер…
— Уборщика?
Лена раздраженно подавила поток ядовитых ответов.
— Да, пожалуйста.
— Сию минуту, Елена Ивановна.
Семенова зашла в ванную, взяла влажные салфетки и вернулась к Грише. Тот по-прежнему сидел у стены. Слава Богу, что он не испачкал себя!
Женщина с трудом заставила его подняться на ноги. Рязанов, как заговоренный, повторял: «Настя, Настя», от чего Семенову так и подмывало скинуть его со своих плеч, обратно, в лужу его рвоты.
Но она бережно донесла мужчину своей мечты
