— Лив, Лив, Лив, Лив, Лив, Лив, — повторяет Картер, стуча на каждое произношение моего имени.
— Что? — агрессивным шепотом отвечаю я, наконец-то поворачиваясь в его сторону, вскидывая руки вверх.
Его улыбка широкая, красивая, сексуальная, вызывающая. Облокотившись на бортик, он смотрит на меня через свою клюшку, крюк которой упирается в стекло.
— Привет.
Боже правый, я не могу. Что происходит?
Картер наблюдает за тем, как мои щеки краснеют только из-за него одного. Я могу сколько угодно притворяться отстраненной, но он не дурак. Он знает, что мне нравится то, что я вижу, а вижу я его, сексуального верзилу в своем снаряжении, улыбающегося, как глупый идиот, как развлечение и самовлюбленность сверкает в этих поразительные изумрудные глазах.
Картер знает, что он делает со мной, это меня и сведет в могилу.
Он наклоняется ближе, и я ненавижу себя за то, что делаю шаг вперед, как будто хочу быть рядом с ним, как будто у нас есть общий секрет.
Уголок рта Картера приподнимается, демонстрируя ухмылку, обычно лишающую девушек трусиков, когда он подбородком опирается на руку в перчатке.
— Я собираюсь забить для тебя гол, — в его низком тембре звучит уверенность, высокомерие, от которых у меня в животе все сжимается от предвкушения. Подмигнув и двигая бедрами, он отъезжает назад, опускается на колени, раздвигая ноги и надувая большой розовый пузырь жевательной резинки, не сводя с меня глаз.
— Ты выглядишь так, будто сомневаешься, — бормочет Кара, размахивая горстью m&m’s.
Мне удается оторвать взгляд от Картера. Это сродни подвигу, потому что он продолжает смотреть на меня, а я молча раздеваю его глазами, гадая, насколько велика палка в его штанах. Готова поспорить, она огромная, как и он сам.
— А?
— Я сказала, что ты выглядишь так, будто думаешь о том, чтобы согласиться на его предложение о сексе.
Любой намек на желание отдает кислинкой во рту, и я морщу нос, скрещивая руки.
— Я не вызов, и я не хочу стать следующей девушкой в новостях, которая оказалась в грязных отношениях с капитаном Сифилисом.
Половина попкорна Кары падает на пол, когда она сильно смеется.
— Знаешь, на самом деле он тот еще задрот и очень милый, когда не пытается залезть к тебе в штаны.
— Ну да, наверное, я не знаю, — я опускаюсь обратно на свое место и кладу ноги на стекло так, чтобы они скрыли лицо Картера. Он выглядывает слева из-за них, все еще улыбаясь как осел. — И что случилось со всеми твоими предупреждениями? Большую часть своего дня рождения ты провела, убеждая меня, что он — плохая идея, и говорила мне, чтобы я не велась на него. Ты говоришь неоднозначные вещи, и это сбивает с толку.
— О, он — это определенно плохая идея. Я безумно его люблю, но, если бы была одинокой женщиной, я бы, наверное, хотела оторвать ему член и запихнуть его в глотку, — она показывает на свою промежность, а затем делает вид, что засовывает воображаемый член себе в рот.
Она слегка улыбается.
— Но потом он делает что-то подобное, — она бросает кусочек попкорна через стекло, и Картер ловит его языком, без единого следа розового шарика жвачки, прежде чем он пропевает «спасибо», а затем резко сталкивается с Эмметом в медвежьем объятии. Они вместе падают на лед, а когда, наконец, встают на ноги, Картер бьет его клюшкой по попе. — Клянусь, иногда мне кажется, что у меня есть дети.
Я неконтролируемо хихикаю, и радуюсь тому, что разговор к началу игры уже позади. Находиться здесь несложно, потому что Кара сидит рядом и кричит при каждом действии. Она ничего не знала о хоккее до встречи с Эмметом. Теперь же, я уверена, она станет одной из тех сумасшедших хоккейных мамаш, которые орут на судей, пока неизбежно не получат красную карточку.
— Да ладно, судья! — она стучит кулаком по стеклу. — Разве у тебя нет жены, чтобы пойти домой и трахнуть ее? Хватит трахать моих парней!
Картер перепрыгивает через борт, улыбаясь мне, прежде чем повернуться и сесть на скамейку.
Две минуты спустя он становится в линию для штрафной шайбы, наклоняется, клюшка у коленей, поднимая идеальный хоккейный зад в воздух. И улыбается мне.
Он проезжает на коньках мимо скамейки. И улыбается мне.
Набирает воду в рот. И улыбается мне.
Все, на чем я могу сосредоточиться, это его огромное, широкое тело, плавно перемещающееся по льду. На его быстрых маневрах ногами, когда он несется по льду, с шайбой на его клюшке. Он постоянно кричит, привлекает внимание, управляет своей командой, шутит с игроками с обеих сторон.
А когда этого не делает, то смотрит на меня.
В середине второго периода Картер требует шайбу у красной линии, ударяя клюшкой по льду. Он взлетает, как молния, обводит защитника, встает на одну ногу и пускает шайбу в полет. Я замираю, когда шайба проносится мимо головы вратаря, и его ловец на долю секунды задерживается. Звучит финальный звонок, а я уже намокла.
Я имею в виду, что? Нет. Это лед. Это лед мокрый. Я не… нет. Это… это смешно.
Я сжимаю бедра, наблюдая, как Картер с победным криком вскидывает руки вверх, когда эхо разносит звук по арене и тела его команды сталкиваются с ним. Он проносится мимо скамейки запасных, отдавая пятюню каждому игроку, разбрызгивая лед в воздухе, когда останавливается.
И его сияющий взгляд встречается с моим.
Его клюшка поднимается в замедленной съемке, указывая на меня. На меня. Картер Беккет направляет свою чертову клюшку прямо на меня.
И он подмигивает. Он, блять, подмигивает.
Для тебя, — произносят его идеальные губы.
О. Нет.
Камеры поворачиваются в мою сторону, меня ослепляет белыми огнями, когда я сажусь на свое место, пытаясь спрятаться за своими ладонями.
Но Картер не закончил. О нет, конечно же, нет. Он не был бы Картером Беккетом, если бы закончил на этом.
Он запрыгивает на скамейку, прижимает перчатки к стеклу, ухмыляясь мне, как назойливый сексуальный засранец.
— Тебе это нравится, Оливия? — кричит он. — Это для тебя!
Но самое худшее, конечно же, самое страшное?
Мое краснющее лицо на гребаном большом экране.
ГЛАВА 6
НАДУВНОЕ ЭГО
Я в эйфории от победы, парю в воздухе и чувствую себя непобедимым. Но в этот раз ощущения немного сильнее — пьянящее, затягивающее чувство, голод, который я хочу утолить, и, черт возьми, я в кои-то веки знаю, как именно хочу его утолить.
Очевидно, Эмметт не разделяет мою радость.
— Лив выколет тебе глаза, — говорит он, вытираясь полотенцем.
Похоже на то, на что она способна. Но все равно я спрашиваю: — Почему?
— Как ты думаешь, почему?
На это есть множество причин. Кажется все, что я делаю, выводит ее из себя. Но если бы мне пришлось сделать предположение, наиболее близкое к действительности…
— Потому что я вывел ее на большой экран?
Он подмигивает, указывая на меня пальцем.
— Бинго.
Я улыбаясь развожу руки в стороны.
— Я лишь показал миру, какая она красивая.
Адам фыркает и проходя мимо бьет меня по ногам своим сырым полотенцем.
— Хорошая мысль. Прибереги ее для того момента, когда она будет выкалывать тебе глаза. Может, это спасет тебя.
Эммет качает головой, но смеется.
— Ты также раскрыл всему миру ее имя.
— Да ладно, — я ставлю руки на бедра. Если я не могу назвать ее имя в интервью после игры, когда меня спросят кто она, тогда на какой хрен оно мне все нужно? — Какой девушке это не понравится?
Я пытаюсь заработать очки в свою пользу, и считаю, что начало неплохое. Я почувствовал ее ярость на расстоянии. Почему она разозлилась? Потому что я неумолим и свожу ее с ума? Возможно. Но думаю, что дело скорее в том, что она хочет меня и бесится с этого. Ирония судьбы — ее злость только сильнее меня заводит.
