где мне самое место.
Это больше похоже на это.
Ее волосы распускаются вокруг ее прекрасного лица, и она смотрит на меня сквозь опущенные ресницы, на ее лице почти кошачья улыбка. Безмятежная, знающая и довольная.
Я отвожу бедра назад, внимательно следя за ее лицом. Это все, о чем я когда-либо мечтал, и даже больше. От быстрого толчка ее спина выгибается, а тело прижимается к моему. Она такая тугая, что мне приходится прикусить губу, чтобы не кончить.
— Черт возьми, детка. С тобой трудно сдерживаться.
— Кто сказал, что ты должен сдерживаться? Она поджимает ноги, упираясь пятками в мою задницу.
— Я сказал. Я хочу, чтобы это длилось вечно.
Она издает горловое мурлыканье, ее внутренние мышцы пульсируют. Если бы я знал, насколько хорош массаж члена, я бы никогда не смог держать дистанцию, между нами.
— Мне нравится, как это звучит.
Я насаживаюсь сильнее, погружаясь в ее жар. Она такая маленькая подо мной, но обхватывает меня, как крендель. Каждая клеточка моего тела, кажется, скандирует одно единственное слово. Наконец-то. Наконец-то!
— А мне нравятся звуки, срывающиеся с твоих губ. Хочу засыпать каждую ночь, слыша их.
Она поднимает брови, и на мгновение в ее глазах что-то вспыхивает. Удивление? Нерешительность? Но потом я опускаю руки, и она откидывает голову назад. Я веду проигрышную битву. Наконец-то я получил то, чего всегда хотел, победил своих демонов и потерял себя в женщине своей мечты. Я нахожусь на расстоянии вдоха от того, чтобы наполнить ее своим спермой, и все же не могу удержаться от желания изучить этот взгляд.
Сомневается ли она во мне?
В нас?
В глубине души звучит рычание, которое отрицает это. Пайпер со мной.
Со мной.
Ее глаза следят за мной уже три чертовых года. А может, и дольше. Она не раз умоляла меня поцеловать ее. И она хочет меня так же сильно, как и я ее, так в чем же дело? Она не верит — вот и все.
Она не ошибается. Моя красавица редко ошибается.
Я беру в руки ее левую грудь и дразню сосок. Он морщится под моим большим пальцем, и я смотрю на него, с трудом веря, что это реально.
Ее ногти проводят по моему позвоночнику, и я вздрагиваю. — Что это?
— Ты. Не могу поверить, что ты настоящий.
Она щипает меня за задницу, и мы смеемся. Если смеяться, когда яйца глубоко в твоей женщине, — это не самое лучшее чувство, то я не знаю, что это такое.
— Ты настоящий.
— Я настоящий, — говорю я ей, отводя бедра назад, напоминая ей, что такое пустота. Я хочу привязать ее к себе и никогда не отпускать. Возможно, это слишком, но я ничего не могу поделать с тем, что чувствую.
— Это начало для нас. Ты и я. Назад дороги нет. Я был глуп, думая, что то, что у нас было, достаточно. Так глупо, черт возьми. Но ты ведь простишь меня, правда, милая?
Я наклоняю голову и глубоко засасываю ее сосок, дразня его языком. Ее сладкая киска сжимается вокруг моего члена, а ее горловые вздохи заполняют мои уши. Мое сердце сжимается, в груди возникает непрекращающаяся боль.
Я перехожу к другой ее груди и нахожу сосок таким же твердым и жаждущим моего рта. Я покусываю ее кожу и наслаждаюсь ее криками, полными блаженства.
— Ты простишь меня за то, что я потратил столько времени и позволил своей глупости помешать нам делать это каждый день. Я подкрепляю свои слова толчками бедер. Ее спина выгибается, и она издает звук согласия. — Как твоя голова?
— Лучше не бывает. Она проводит пальцами по моим волосам, глядя на меня почти с обожанием.
— Хорошо. Я наклоняю голову и провожу губами по ее губам. Она тут же открывается для меня. Я одариваю ее долгим, медленным поцелуем, набирая темп. Ее язык проводит по моей нижней губе, и мои нервные окончания загораются, как рождественская елка. Мои бедра подаются вперед. Она задыхается у меня во рту, и я использую все преимущества, трахая ее. Оставляю свой след в ее сердце и душе. Она никогда не сможет забыть эту ночь и то, что она для меня значит. Я всегда буду напоминать ей, как сильно она мне нужна.
Жаждать ее. Обожать ее.
Она отрывает свои губы от моих, выкрикивая мое имя. — Я. нуждаюсь…
Я тоже. Чудо, что мне удалось сдержаться, но ее потребность подстегивает мою собственную. Я просовываю руку между нашими телами, меняя положение, чтобы погладить ее клитор тугими кругами. Ее внутренние мышцы напрягаются, сжимая меня, словно вытягивая из моего члена сперму. Я никогда не испытывал ничего подобного.
— Вот так, милая. Давай.
Ее ногти впиваются в мои бицепсы, и она извивается подо мной. Я не могу понять, пытается ли она подойти ближе или ослабить давление.
— Моя, — прорычал я ей в губы.
Еще один круг по ее клитору, и она вскрикивает подо мной, тело напрягается, как скрипичный смычок, попеременно отталкивая меня и прижимая к себе. Черт, она прекрасна. Ее О-лицо — самое упоительное, что я когда-либо видел, и я падаю вслед за ней. Струя за струей сперма вырывается из ее сладкой киски. А ее киска… она высасывает из меня все, что я могу. Все мое тело дергается, когда я отдаю ей все, что у меня есть.
— Тебе не больно? — это все, что я могу сказать.
Она качает головой, грудь вздымается. Это великолепно. Она великолепна. Мои мышцы начинают сдавать, потому что, черт возьми, это было очень сильно. Впрочем, наша связь всегда была такой.
Я опускаюсь рядом с ней, и она тут же сворачивается калачиком у меня под боком. Я впиваюсь поцелуем в ее волосы. И когда мы оба погружаемся в сон, я шепчу три слова, состоящие из десяти букв, которые я напевал в своей голове уже много лет.
Когда я просыпаюсь, на улице уже темно, дверь в спальню приоткрыта. Светильник в ванной отбрасывает теплый отблеск на гостиную. Я растягиваюсь на простынях, все еще теплых от тела Хантера, похожего на печь.
У меня все болит. Очевидно, секс марафон многое забирает из девушки.
Я улыбаюсь в темноту, вспоминая все способы, которыми он заставил меня кончить сегодня ночью.
— Что это за коробки? Голос Хантера прорезает тишину. — Хизер переезжает?
Ужас захлестывает меня. Я облизываю губы. — Нет. Она любит это место.
Он появляется в дверном проеме, освещенный светом. На его красивом лице застыли
