— Эмиль, — зову я его, едва открыв дверь. И застываю.
На диване напротив его стола сидит девушка. Лет двадцати пяти, не больше. Такая красивая и яркая. Глаза у нее... Прелесть просто. Принцесса настоящая. И такое ощущение, будто я ее знаю...
— Извините, если я не вовремя.
— Заходи, Арина, — усмехаясь, проговаривает Эмиль.
— Добрый вечер, — встает с места девушка и нежно улыбается мне. — Меня зовут Диана. Я жена близкого друга вашего... Кхм, босса. Заехала, чтобы обсудить важную тему. Мы уже закончили. Всего вам доброго, — зачем-то то ли оправдывается, то ли отчитывается она, шагая к двери. — Эмиль, я все-таки надеюсь, что ты поговоришь с Тео и сможешь вбить ему в голову, что идея у него так себе, — в последний момент оборачивается к Бестужеву.
До меня не сразу доходит, кто она. Только после того, как слышу имя Тео. «Диана...» — мысленно повторяю. Да, я ее вспомнила! Тот самый Теоман Байдасаров, с которым мы начали работать восемь лет назад. Но все пошло коту под хвост, и мне пришлось вернуться в компанию Салтыковых. Диану я видела в прошлом всего два раз. Тогда она тоже, естественно, была красоткой, но не настолько яркой и притягательной. А сейчас... Значит, Байдасаров все же женился на ней.
— Узнала, — улыбается Эмиль, как только Диана покидает кабинет. — Память у тебя отличная.
— Узнала, — подтверждаю я. — Молодец Байдасаров. Не отпустил девчонку.
— А почему он должен был отпускать ее? — кивает на диван, мол, садись. Но я сажусь прямо на стол рядом с Бестужевым. — Вообще-то любовь у них... И все подобное.
— Вот оно как... — складываю руки на груди. — А у нас что было тогда? Восемь лет назад имею в виду... Что, если не любовь? И... Почему, говоришь, он должен был отпустить Диану? Не должен был, верно. Поступил как настоящий мужик. Но у меня вопрос к тебе, Бестужев.
Я пристально разглядываю лицо Эмиля. Почему-то меня сильно затронули его слова. Любили они друг друга, значит... Теоман и Диана... Байдасаров не отпустил свою девчонку, потому что был без ума от нее. Интересный расклад, однако. Значит, все, что было между нами с Эмилем, нельзя назвать любовью?
И без того хреновое настроение падает ниже плинтуса.
— Я тебя внимательно слушаю, Арина, — откидывается на спинку кресла, склоняя голову набок. Не сводит с меня глаз цвета неба.
— Почему же ты отпустил меня тогда, Эмиль, восемь лет назад? Я думала, ты любил меня. Но, оказывается... Любящий человек не бросает, верно?
Глава 11
Сейчас мне хочется исчезнуть. Испариться и не слышать, что ответит Эмиль, потому что его ответ мне явно не понравится.
Он щурится и смотрит исподлобья некоторое время. Минута, а может, чуть больше. Однако этот короткий промежуток тянется словно бесконечность, выбивает почву из-под ног.
Лучше пусть промолчит или поменяет тему. Но не делает мне больно. Потому что то безумное желание, которое заставляет меня тянуться к Бестужеву, пропадет моментально. Между нами встанет стена, прошибить которую будет невозможно как минимум несколько месяцев.
— Забыла, как меня послала на хрен, сказав, что беременна от него? Как переспала с ним... Я, кажется, ошибся... Память у тебя так себе.
Я усмехаюсь. И усмешка эта такая горькая... И я убеждаюсь в очередной раз: он не интересовался мною все эти годы, не узнавал, с кем я продолжила свою жизнь. Вероятно, даже о дочери не знает.
— Я не говорила, что беременна от него, — мой голос превращается в жалкий шепот. Самой становится стыдно. Потому что я не слабачка. Я сильная женщина, которая не сломалась ни перед кем. Которая умеет себя защищать, заступаться за свои права. Которая не даст себя в обиду и глотку перегрызет человеку, который тронет ее или же дочь. — И никуда я тебя не посылала. Знаешь, думала, действительно какие-то чувства испытываешь ко мне. Все еще незабытые... Оказалось...
И опять усмешка. Сердце барабанит в груди, напоминая, как этот человек важен мне. Иначе я не стала бы так нервничать, переживать, разговаривая с ним. Ладони потеют.
Кресло, в котором сидит Эмиль, катится к столу вплотную. Бестужев кладет горячую ладонь на мое бедро, скользит до колена.
— Что же тогда означали твои слова, Арина? — хрипло, с нотками раздражения. — Ты была для меня всем. Ты была для меня женщиной, ради которой я готов был душу дьяволу продать. Но ты... Не оценила. Ушла к нему. Переспала. И зачем мне такая баба?
— Интересный вопрос, Эмиль. Я же переспала с ним. И тогда, и сейчас... В браке. Целых восемь лет. Зачем же я тебе? М-м-м?
Рука Бестужева скользит выше — лезет под пиджак. Пальцами гладит спину сквозь ткань блузки, отчего мурашки рассыпаются по коже, а по телу бежит теплая волна наслаждения.
— Не знаю, — кривая усмешка трогает его губы. — Честно говоря, не думал, что так потянет к тебе. Спустя восемь лет. А ведь я должен ненавидеть тебя до сих пор. Потому что предала. Изменила...
— Эмиль, — качаю головой, накрывая его ладонь, которой он дотрагивается до моего лица. Пальцами гладит скулу. — Я тогда просто хотела... Хотела, чтобы ты остался на свободе. Чтобы из-за меня не сидел за решеткой черт знает сколько. Я просто хотела... Чтобы ты жил. Пусть без меня. Пусть я без тебя. Но чтобы ты жил. На свободе! Я боялась... Ведь ты из-за меня попал в тюрьму. Ты из-за меня...
— Из-за тебя? — перебивает. Недоумевает. — При чем тут ты, Арина?
— Ты сейчас издеваешься? — я хочу опуститься на ноги, но Эмиль не позволяет. Хмурится, пригвождает меня к месту одним взглядом. Будто приказывает: «Продолжай». — Я в ту ночь попросила тебя выйти прогуляться. А потом те алкаши... Они же в мой адрес бросали нецензурные слова, обзывали продажной. Ты их избил из-за чего? Из-за меня! И один из них умер ведь, Эмиль. Причиной всему была я.
— Так, стоп, — резко перебивает в очередной раз. — Арина, он умер, да. Но при чем тут ты? — повторяет свой вопрос. — Я похож на отморозка? Не избивал я никого до смерти. И вообще... Меня обвиняли в торговле дерьмом... Ерунда, конечно. Много нервов мне потрепали. Но в итоге до них дошло, что я вообще ни при делах. Спустя месяц где-то. А тот придурок умер из-за передозировки. Я не понял... Это тебя так обманули, что ли? Вот почему ты тогда сказала, что не хочешь жить с преступником. С убийцей вообще круто прозвучало бы, — смеется нервно. — И ты поэтому легла с ним в одну кровать? Браво, — резко отпускает меня, хлопает в ладони. На лице злая ухмылка. — Браво, Арина. Я тебя недооценил. Оказывается, ты гналась за выгодой. И без того нищий Эмиль стал еще и убийцей. А у Глеба есть все. Деньги, бизнес, власть. Вот ты и выбрала его. А теперь тебе выгодно вернуться ко мне, верно? Отлично. Но чтобы быть со мной, дорогая, ты должна мне понравиться. Покажешь, на что способна? — его пальцы касаются пуговицы моей рубашки, а в глазах сверкают хитрые огоньки.
— На хрен ты мне не сдался, Бестужев! — отбрасываю его руку с себя. — Чтобы в аду вы горели. И ты. И Салтыков. Ненавижу обоих!
Чувствую себя ребенком. Дали шоколадку, уговорили, и я поверила словам посторонних людей.
Как я могла не додуматься? Глеб обвел меня вокруг пальца, обманул. Я, тупая идиотка, даже не стала сомневаться в его обвинениях в адрес Эмиля. Потому что все было перед моими глазами. Я видела, как он избивал мужчин, но откуда я могла знать, что не он стал причиной смерти одного из них.
Одно знаю точно: поговори я с Эмилем тогда... Узнала бы всю правду и не пошла бы на поводу у Салтыкова. Мы не потеряли бы восемь драгоценных лет, я не скрыла бы от Бестужева дочь.
Но все случилось иначе. Я облажалась.
В груди неприятно колет от слов Эмиля. Но что бы он там ни говорил, я умом понимаю, что он специально меня провоцирует, чтобы я продолжила свою речь. Но я и без того наговорила слишком много лишнего. На эмоциях! Хоть и обещала молчать.
Пусть сам все узнает. Пусть мучается, сам бежит за мной, признает свою ошибку.
Я не продажная.
