сжал пальцы.
Маше было достаточно этого прикосновения, чтобы поменять планы:
– Я не хочу в кино.
Резкий поворот и умопомрачительный вираж вдавили женщину в дверцу авто. Алексей нажал педаль тормоза и молча выпрыгнул из машины. В секунду облетел автомобиль и оказался у дверцы пассажира. Не давая опомниться, подхватил Машу и усадил на капот и сделал шаг назад.
Этот короткий перерыв в череде умопомрачительных поворотов разжег желание еще больше. Теперь Маша смотрела на Алекса совершенно другими глазами и, видимо, мужчина заметил перемену. Нарочито медленно сделал шаг вперед, остановился вплотную к машине, подтянул к себе, оказавшись между колен любовницы. Оказавшись в плену собственных желаний, Мари пыталась найти в глазах Алекса спасительную соломинку, за которую могла бы схватиться, но все больше тонула, утягивая за собой мужчину.
Вдалеке сверкнула молния, над головами грянул гром. Маша опустила взгляд на губы Алекса и невольно облизнулась. Губы раскрылись, призывая покориться богине любви. Уподобившись порыву ветра, мужчина взъерошил медные волосы и приник жарким поцелуем к тонким женским губам. Руки стальным кольцом обвили тонкий стан.
Маша упивалась силой, подчинялась чужой власти, просила взять себя в вечное рабство. Руки судорожно срывали пуговицы рубашки, заставляя раскрыть объятия, но лишь для того, чтобы обжечь кожу живота и груди.
На землю полетели джинсы, рубашки, первые капли дождя. Мраморная кожа статуэтки белоснежными разводами светилась на фоне загорелого мужского тела, обвивая лианами, составляла контраст на зависть мастерам-художникам. Волнами накатывало блаженство. Маша прижимала к груди голову мужчины, воспаряя к небу на гребнях удовлетворения. Когда дыхание сбивалось, Алекс останавливался, замирал, чтобы прочувствовать партнершу, и с первыми требовательными движениями женского тела подстраивался под ритм.
Подкравшаяся незаметно гроза оплакивала свою одинокую судьбу, заливая прохладными слезами два разгоряченных тела. В тусклом свете габаритных огней две точеные фигуры мокрые от влаги казались венцом совершенного творения природы. Сливаясь в едином порыве, мужчина и женщина становились эпицентром взрыва, словно круги на воде, от центра расходились волны жгучего счастья.
Маша очень боялась ошибиться, боялась спугнуть призрачный огонек надежды и веры, что ночное приключение – лишь начало чего-то большего, чем просто летний роман.
Алекс молчал, заглядывал в глаза, убирал со лба прилипшую прядь мокрых волос, смахивал капельки грозы со вздернутого кончика носа, целовал брови. И Мари решилась – глупо бояться. Она давно не маленькая девочка.
И снова Алекс почувствовал, прочитал во взгляде и нежным прикосновением навсегда отмел сомнения.
"Я в городе. Вернусь утром", – сообщение улетело адресату, а Маша демонстративно выключила звук мобильного и отправила аппарат в бардачок.
Нервное напряжение мужчины передалось автомобилю – машина пробуксовала на грунтовке и в красивом полицейском развороте вырвалась на асфальтовое покрытие. Мари задохнулась от восхищения – однажды она обязательно научиться и обязательно похвастается умением Стеше.
С момента несостоявшегося похода в кино Машина жизнь свернула с протоптанной тропы в гущу леса. Алекс оказался страстным и чутким любовником, внимательным и обходительным мужчиной. Тонко чувствовал грань дозволенного и регулярно нарушал границы.
Стоило Маше сообщить, что она направляется в душ и оставляет родителей следить за внуком, как судьба преподносила сюрприз в образе рыжеволосого любителя восточных единоборств, караулившего свою возлюбленную за углом банного домика. Алексу нравилось доводить Мари до экстаза и закрывать рот поцелуем, чтобы не рассекретить незапланированное свидание в душе.
Маша играла с воображением Алекса. Зная, что мужчина наблюдает за ее двором, сидя на крыше собственного дома, рыжеволосая бестия заставляла нервно сглатывать слюну, облачаясь в откровенные купальники и размазывая защитные кремы по коже. А мужчина злил, шагая с удочками в сторону озера и широко улыбаясь, но обманывал, возвращаясь обходными путями и возникая из ниоткуда с букетом полевых цветов.
Однажды утром Маша проснулась и огорчилась, не получив очередной порции предрассветных нежностей – постель пустовала. На обеденном столе красовался букет алых роз и короткая записка: "Забрал Вика. Ушли гулять. Звони." Номер телефона прилагался.
Удивленная и обрадованная незапланированным отдыхом молодая мама набрала цифры.
– Доброе утро, соня, – бодрый мужской голос обращался одновременно к двум особам: второй доставались инструкции, которым, судя по всему, Виталик следовать не собирался и звонко смеялся, требуя добавки впечатлений.
– Вы где?
– Да тут – внизу. Спускайся к нам.
Маша кивнула головой и засобиралась на прогулку – отдых в тишине откладывался.
Причиной столь бурного выражения положительных эмоций малыша оказалась электроуправляемая модель внедорожника. Огромная еще для маленькой крохи машина мягко подпрыгивала на неровностях дорожного покрытия, заставляя Вика визжать от восторга. Не научившись еще управлять транспортным средством, малыш крутил руль в разные стороны, от чего машину дергало по сторонам и доставляло еще больше удовольствия.
– Откуда? – Маша с сомнением уставилась на новоприобретение.
– Подарок. – Алекс не отрываясь следил за чужим ребенком, не забывая помогать неопытному водителю управлять автомобилем на расстоянии – в руках мужчина держал огромный черный пульт дистанционного управления.
– Это дорогой подарок, – Маша умела принимать дорогие подарки, но лишь у тех, кто мог себе позволить роскошь. Алекс не выглядел богачом.
– Я считаю вас достойными большего, – мужчина обошел любимую сзади и обнял, подставляя пульт управления машиной прямо под курносый веснушчатый нос. – Давай научу.
Выражая свое отрицательное отношение к подобному предложению, Маша откинула голову на надежное мужское плечо и томно потянулась. Мгновенно позабыв об автоматической игрушке, Алексей развернул Мари лицом к себе и принялся целовать, сначала игриво, но с каждым новым поцелуем превращался из белого и пушистого в жгучего и требовательного.
– Мама, би-би! – закричало шумное создание слишком близко и со всего размаху въехало бампером в мамину ногу.
От боли потемнело в глазах и брызнули слезы, чашка полетела на асфальт, разбиваясь на десятки осколков. Обижаться на ребенка было бессмысленно, дарящего дорогие подарки обвинять глупо. Маша решила просто пожалеть себя.
Двое мужчин наперебой твердили слова утешения, целовали, кто руки, кто больное место. В какой-то момент Виталик, приревновав маму к здоровому дядьке, попытался оттолкнуть взрослого мужчину, сообщив последнему, что сам справится с обезболиванием ушибленного места. Жалость к себе мгновенно уступила место веселью, боль ушла, оставив на память красное пятно, обещавшее к обеду налиться синевой и превратиться в красивый синяк.
На сим утро сюрпризов не закончилось.
– Вик, мы маму расстроили? – пацан кивнул. – Мы должны ее утешить? – снова кивок. – Тогда бери ее за руку и пошли.
Машу аккуратно подняли с травы, удостоверились, что идти женщина может сама, и повели дальше по дороге. За очередным изгибом
