Он выпустил ее руку, сделал еще глоток вина и, задумчиво разглядывая свой бокал, продолжал:
– Нелегко, прожив в браке двадцать, тридцать, сорок лет, вдруг увидеть, как кто-то, близкий тебе по возрасту, влюбляется и маячит перед глазами эдаким заново созревшим персиком. Я не хочу сказать, что у твоей матери и сестры несчастливые браки. Я просто имею в виду, что даже самые удачные браки с годами утрачивают прелесть новизны. Немножко стареют, что ли… А что касается моей внучки… Ну, тут-то все объяснить легко. Вполне естественно, что она обозлилась, – как же, собственная мамочка обскакала! Но ни в коем случае не позволяй никому из них отговаривать тебя от твоего счастья. Ты его выстрадала. Подняла детей, отдала им девять лучших лет своей жизни, и ни разу за все эти годы ты не подумала о себе. С Кристофером ты впервые поставила свои желания и чувства чуть выше интересов своих детей, и, ты уж извини меня за эти слова: давно пора было это сделать. Ты ведь знаешь, дети могут вырасти эгоистами, если отдавать им себя без остатка.
– В последнее время я совсем ничего не даю им, – призналась она.
– Ну, это явление временное. Просто, когда человек несчастен, ему и отдавать-то особенно нечего. Так что же ты собираешься предпринять?
– Не знаю.
– Тебе не кажется, что пришло время дать всем отпор? Всем: и матери, и сестре, и дочери?
– Мне казалось, что этим я сейчас и занимаюсь.
– Нет. Сейчас ты вполне оправдываешь поговорку: «Себе навредить, чтоб другому досадить». А нужно сделать вот что: пойти к мужчине, которого ты любишь, и сказать ему, что выйдешь за него замуж, и пусть все кругом лопнут от злости и зависти.
Ли невольно рассмеялась. Официантка принесла заказанные ими салаты, и Ллойд, сделав минутную паузу в своем монологе, взялся за вилку.
– Я подумал еще вот о чем. Размышлял я над этим довольно основательно с того самого вечера, как ты мне рассказала о той кутерьме, что затеяли эти глупые женщины. Так вот: я думаю, что Билл, если б мог, благословил бы тебя. Он бы порадовался твоему счастью. В конце концов, ты же мать его детей. И если ты счастлива, то и дети твои непременно будут счастливы в этой жизни.
– Ты в самом деле так считаешь, папа?
– Да.
– Мама бросила мне упрек, что я предала Билла, вступив в связь с Кристофером.
Ллойд покачал головой.
– Честное слово, ну что за женщина! Она хочет всем добра, но иногда у меня возникает желание дать ей по заднице. Матери считают… впрочем, что я говорю – ты же сама мать. Так вот, матери твердо верят в то, что знают, как надо жить их дочерям. Когда же к их советам не прислушиваются, могут стать довольно агрессивными. Они убеждают себя в том, что делают это исключительно во благо своих дочерей, но на самом деле просто стремятся настоять на своем.
– О, Ллойд, даже не могу передать тебе, какое облегчение я испытала от твоих слов.
– Я говорю правду, вот и все. В конце концов, я ведь не член вашей семьи и могу оценить ситуацию непредвзято, со стороны. А теперь давай, ешь свой салат и не смотри на меня так, будто вот-вот сорвешься со стула и бросишься мне на шею. А то люди вокруг подумают, что это я занимаюсь растлением малолеток.
– Ллойд Рестон, – сказала она и тепло улыбнулась ему, – ты самый милый, самый чуткий, самый замечательный в мире мужчина.
– Что ж, близко к истине, хотя я вобрал в себя не все добродетели. Мне кажется, пальму первенства справедливо отдать тому парню, которого ты любишь. Я имел возможность понаблюдать за вами и убедился воочию, сколь высоко ваше взаимное уважение и восхищение и как чертовски весело и интересно вы проводите время вместе.
– Да, это так.
– И позволь уж мне такую дерзость… Я так понимаю, что у вас с ним близкие отношения. Что ж, дай Бог тебе счастья и в этом, Ли. Твоя мать и сестра уже, наверное, забыли, что такое секс. Ты извини, что я так говорю, но за все годы, что я знаком с твоей сестрой, лишь однажды на моих глазах она прикоснулась к своему мужу. Насколько я помню, это случилось на пикнике, – Барри занозил шею, и Сильвия вытаскивала занозу. Что до твоих родителей – не мне говорить об этом, но, учитывая их возраст, подозреваю, что секс уже у них позади. Так я вот что хочу сказать: если ты встретила сильного в сексуальном плане мужчину, который любит каждую твою клеточку и готов вылизывать тебя с головы до пят, – держись за него. А теперь ешь, я сказал.
Ли ощутила такую легкость во всем теле и на душе, что ей казалось, она сейчас воспарит к самому потолку.
– Можно мне только одно слово? – попросила она.
– Только быстро. У меня живот сводит от голода.
– Я люблю тебя.
Ллойд взглянул на свою счастливую невестку:
– Еще бы. Я так давно кручусь вокруг тебя, что другого выбора у тебя просто и быть не могло.
И он уткнулся в свой «кайзеровский» салат.
Она уткнулась в свой.
Промокнув салфетками рты, они понимающе обменялись взглядами и заговорщически улыбнулись друг другу.
Она все решила для себя еще в дороге, пока Ллойд вез ее домой. Его благословения оказалось достаточно, чтобы она поняла, как несправедливо обошлась с Кристофером. Одно слово Ллойда было значимее для нее, чем все сказанное до сих пор ее родными: ведь если он, отец ее первого мужа, дает ей право на повторное счастье, все остальные не смеют осуждать ее.
Она поцеловала его в щеку, и он нежно пожал ей руку, прежде чем она выпрыгнула из машины и, словно порхая над землей, устремилась к дому.
Сердце бешено колотилось от нетерпения, когда она набирала номер телефона Кристофера.
– Будь дома, будь дома, – шептала она, но вместо родного голоса услышала в трубке автоответчик.
Ее послание было слишком важным, чтобы доверять его магнитофонной пленке, поэтому она отважилась позвонить в участок, где диспетчер ей сообщила: «Он на дежурстве, миссис Рестон. Освободится в одиннадцать».
Она посмотрела на часы. Было начало одиннадцатого.
Она вдруг засуетилась. Налила воды в ванну, вымылась, наскоро переоделась в чистое белье, а в голове все время стучало: «Держись, Кристофер, я иду к тебе».
В десять сорок пять она прошла к Джои и разбудила его.
– Эй, Джои?.. Милый!
– А? Мама? Который час? Я вроде бы только что заснул.
– Так оно и есть. – Она села на край его постели. – Еще только без четверти одиннадцать. Извини, что разбудила тебя, но я еду к Кристоферу. Я просто хотела предупредить тебя, чтобы ты не испугался, если вдруг проснешься ночью и увидишь, что меня нет…
– Ты едешь к Кристоферу?
