— Мама, подумай, ведь то, что было у тебя с Джерри, произошло много лет назад. Тебе абсолютно нечего опасаться. Если хочешь, я могу весь разговор взять на себя.
— Ты собираешься рассказать ему правду… обо всем? — спросила Грэйс.
— А ты как считаешь?
— Даже не знаю… может, не стоит?
— Я сыграю на слух, хорошо?
Рудольф сообщил им, что мистер Кейси ждет их в гостиной. Джерри встал при их появлении. Он сильно похудел, его обычно смуглое лицо побледнело и осунулось. Джерри выглядел гораздо старше, чем при последней встрече с Грэйс.
— А вот и я, дорогая! — радостно произнес он, открывая объятия, но Кейси сделала вид, что не заметила его жеста, решив сначала представить мать.
— Джерри, познакомься. Это моя мама, Грэйс Гейбл.
Джерри учтиво поклонился:
— Здравствуйте, миссис Гейбл. Теперь я понимаю, в кого ваша дочь такая красавица. Вы выглядите так молодо, что я принял вас за сестру.
Грэйс взглянула ему прямо в глаза, боясь увидеть в них узнавание, но опасения ее оказались напрасны. Ни вспышки, ни искорки. Джерри спокойно встретил ее взгляд. Да, он ее не узнал! Грэйс радостно вздохнула. Следовало этого ожидать. Для него женщины не имеют лиц, они лишь то, что отличает их от мужчин.
— Здравствуйте, доктор Кейси. Мы нигде не могли с вами встречаться раньше? Мне кажется ваше лицо знакомым, — сказала она, краешком глаза наблюдая за дочерью.
В ее глазах плясали искорки, она явно забавлялась. Приободренная, Грэйс решила продолжить.
— Уверен, мы не были знакомы, я бы просто не мог забыть женщину со столь приятной и запоминающейся внешностью.
— Позвольте… Да, вы напомнили мне немного Пауля Ньюмана. Он мой хороший приятель, — ответила Грэйс, наслаждаясь спектаклем, и даже на минуту пожалела, что запретила Кейси принять участие в этом шоу, отведя ей роль статистки. — Позвольте предложить вам еще выпить.
— Нет, благодарю. Врачи вообще запретили мне употреблять спиртное. Знаете этих врачей. Вы, кстати, не первая женщина, которая находит меня похожим на Пауля Ньюмана. Мне об этом часто говорят.
— В самом деле? Как приятно. А как вы сейчас себя чувствуете? Кейси говорила, что вы недавно перенесли инфаркт.
— Нормально. Дело в том, что врачи так и не могли с уверенностью классифицировать случившееся как инфаркт. Скорее, острая сердечная недостаточность. Мне предписали соблюдать диету, следить за весом и принимать какие-то лекарства. Я сам удивился, когда со мной это произошло. В тот день я чувствовал себя прекрасно.
— Болезни сердца иногда называют невидимыми убийцами. Они нападают без предупреждения. Вы были дома, когда это произошло?
— Нет… Я был… я был в отеле недалеко от университета. К счастью, я вовремя почувствовал, что со мной что-то не так, и вызвал «скорую». Врач был на месте через пару минут, и меня отвезли в госпиталь.
Грэйс подошла к бару, налила немного бренди в свой бокал, спрашивая себя, когда же Кейси захочет перехватить инициативу и покончить с этим, так или иначе. Но дочь тихо сидела на кушетке, молча наблюдая за визитером. Тишина становилась невыносимой, Джерри чувствовал холодную натянутость женщины, к которой летел через весь материк. Он ждал чего угодно: слез, излияний благодарности, но только не этого ледяного равнодушия.
Грэйс села рядом на кушетку. Все трое еще несколько минут молча смотрели друг на друга, наконец Кейси встала и заговорила:
— Джерри, у меня плохие новости. Я потеряла ребенка.
Джерри понял не сразу, но когда смысл сказанного дошел до него, он спросил:
— О Боже, когда это случилось?
— Пару недель назад. Я виновата перед тобой. Надо было сообщить сразу, но я никак не думала, что ты устроишь мне сюрприз и приедешь в Калифорнию на Рождество. Я собиралась сказать тебе об этом позже, по телефону, чтобы не омрачать твой праздник.
Джерри набрал в грудь побольше воздуха: ни подлецом, ни дураком выглядеть ему не хотелось.
— Я понимаю, это большой удар. Как ты себя чувствуешь?
— Сейчас? Прекрасно.
— Ну что же, что было, то было. У нас еще будут дети… потом… когда мы поженимся.
— Боюсь, что нет. Я много думала и решила, что нам не судьба пожениться, Джерри.
У него вытянулось лицо: смысл сказанного казался непостижимым. Грэйс поняла его состояние сразу, одного взгляда хватило. Интересно, понимает ли Кейси, что она делает с Джерри.
— Дорогая, что ты хочешь этим сказать? Я оставил дом, жену…
Возмущение первых секунд сменилось страшным унижением. Слова застревали в горле, он не знал, куда себя деть, как вести себя в этой ситуации.
Кейси выдержала еще одну паузу. Все это время она внимательно изучала его лицо. И вот она начала говорить, медленно, вдумчиво, веско:
— Джерри, мне очень жаль, но я решила, что у нас действительно очень большая разница в возрасте.
Лицо его исказилось как от пощечины, взгляд стал затравленным, но Кейси решила идти до конца.
— Джерри, по возрасту ты годишься мне в отцы.
«Господи, — подумала Грэйс, — разве Кейси не поняла, что это обвинение для него страшнее, чем правда об инцесте? Больше всего на свете этот негодяй боится старости».
Собрав воедино остатки гордости, Джерри встал:
— Что же, если ты так считаешь, мне нет смысла задерживаться здесь.
— Я не хотела тебя обидеть, честное слово.
— Обидеть меня? Насчет этого не переживай. Если честно, я только старался исполнить долг. Не хотел, чтобы мой ребенок не получил бы моего имени.
Скривив губы в ироничной усмешке, Кейси ответила:
— Весьма тебе признательна, Джерри.
Грэйс встала и попросила Рудольфа отвезти гостя в аэропорт.
— Прощайте, доктор Кейси. Приятно было с вами встретиться. Счастливого пути. Надеюсь, с билетами на самолет проблем не будет.
Кейси тоже была рада поскорее от него избавиться.
— До свидания. Надеюсь, твоя жена простит тебя и примет обратно.
Когда за Джерри закрылась дверь, Грэйс, глядя прямо в глаза дочери, спросила:
— Знаешь, что ты с ним сделала?
— Вначале не поняла. Мне было жаль его, он так постарел. Я испугалась, что, если скажу ему обо всем, он просто не выдержит.
— Не стоит за него переживать. Скорее всего твой отец найдет другую молоденькую потаскушку еще до того, как взойдет солнце.
— Ты в самом деле так думаешь?
— Конечно, — ответила Грэйс, едва сдерживая смех, — если только сердечко не подведет.
И обе рассмеялись.
Пич сидела в гостиной, уставившись в одну точку. Майлз зашел проведать ее. Увидев, что хозяйка чем-то расстроена, он спросил:
