новостям), каждый шорох с улицы заставляет меня дрожать от ужаса. Схватившись за край стола до побелевших костяшек, я в панике наблюдаю за тем, как опускается ручка, а следом открывается дверь.
Заходит Ярослав. Я глазам своим не верю и моргаю несколько раз. Он спускается по ступенькам и останавливается у них. Смотрит немигающим взглядом, а у меня сердце в пропасть проваливается. Глубоко вдыхаю и поднимаюсь со стула на ослабевшие ноги.
— Привет, — говорит. — Как ты, Алена?
Делает по направлению ко мне еще пару шагов и останавливается. Я опираюсь одной рукой на стол, а второй инстинктивно накрываю живот. Сглатываю тугой ком в горле и облизываю пересохшие от волнения губы.
— Все в порядке, — голос звучит хрипло, как будто чужой.
Ярослав жадно всматривается в мое лицо. Я тоже не могу на него насмотреться.
Кажется, что я не видела его десять лет. Изменился. Таким небритым он при мне не был. Но даже так Ярослав для меня самый любимый. Оглядываю его с ног до головы и понимаю: люблю. Больше жизни люблю, больше всего на свете. Ни один мужчина не сравнится с Ярославом в моих глазах.
— Уже все закончилось, — прерывает долгую паузу и делает ко мне еще шаг. — С тебя сняты все обвинения, ты полностью свободна. Прости меня, Алена.
— За что? — удивленно вопрошаю.
— Это произошло с тобой из-за меня. Ты ни в коем случае не должна была страдать из-за моей работы, из-за моих конфликтов. Прости, пожалуйста, что так тебя подставил, что заставил тебя пережить такой ужас. В этом только я виноват.
Боже, что он такое говорит?
— Я ни в чем тебя не виню, — лепечу. — Все в порядке.
— Нет, не в порядке, — спорит. — Ты пострадала из-за меня.
Ярослав делает последние два шага и останавливается ровно напротив. Как же я хочу его обнять, прижаться всем телом, вдохнуть любимый мужской запах и зажмуриться от удовольствия. Почувствовать его тепло, почувствовать его поцелуи на своей коже, на своих губах.
Но Ярослав, вероятно, по-прежнему считает меня предательницей и не может простить ту статью. Горечь от этой мысли отравляет радость встречи, радость моей свободы, и на глазах выступают слезы. Ярослав замечает их, потому что опускает на мою щеку ладонь:
— Ну что ты, моя родная. Не плачь, пожалуйста. Больше я тебя не подведу.
Из груди вырывается полувздох-полустон, и уже через секунду я оказываюсь в объятиях Ярослава. Нет, он не теплый, а, наоборот, холодный с улицы, но я все равно прижимаюсь к нему всем телом и тоже обнимаю.
Ярослав проводит носом по моим волосам, целует их, сжимая меня еще крепче.
— Любимая моя девочка, прости, пожалуйста, я перед тобой виноват.
— И ты меня прости за статью. Я не хотела, чтобы у тебя из-за меня были проблемы.
— Все в порядке. Это ведь такая ерунда: статья, реформы… Главное — мы. Все самое важное начинается за пределами работы, Алена.
— Я точно свободна? — уточняю со страхом.
— Да, ты абсолютно свободна. Все страшное позади. Оказалось, что силовики давно были в разработке у ФСБ, скандал с тобой ускорил их задержание. Это заслуга твоих коллег, которые так рьяно за тебя вступились.
— Ира говорила, что ты не появлялся в министерстве, потому что решал вопрос с силовиками.
— Я им немножко помог, — отвечает обтекаемо.
Шумно выдыхаю. Ярослав вытирает большим пальцем потекшие по моим щекам слезинки.
— Я так тебя ждала, — шепчу.
И Ярослав наконец-то целует меня. Сминает мои губы, ласкает их. Как я скучала по его поцелуям, по нему. Зажмуриваюсь, чувствуя, что земля плывет под ногами.
Тело охватывает дрожь удовольствия, и я издаю тихий стон.
— Я люблю тебя, — говорит сквозь поцелуй. — Я так люблю тебя, Алена.
И снова целует. Еще сильнее, еще крепче.
Куртка Ярослава летит на пол. Он отрывает меня от пола и, не прекращая поцелуя, заносит в спальню. Мы останавливаемся, уперевшись в кровать.
— Люблю тебя, — повторяет, покрывая поцелуями мое лица.
Его руки уже гуляют по моему телу. Одна ладонь забралась под футболку и накрыла грудь. Ярослав целует мою шею, я запрокидываю голову назад и издаю стон, чувствуя, как низ живота наливается приятным теплом.
И вдруг у меня в голове срабатывает аларм, заставляя резко распахнуть глаза.
Боже, я же не сказала ему самое главное.
— Яр… — зову.
Он возвращается к моим губам и снова накрывает их крепким поцелуем.
— Ярослав, я должна тебе кое-что сказать, — силой заставляю себя оторваться от него. — Это важно.
Он тяжело дышит.
— Что такое?
Открываю рот, чтобы произнести вслух два заветных слова, но они застревают в горле комом. Вдруг становится до трясучки страшно.
— Что ты хочешь мне сказать, моя милая? — нежно проводит ладонью по щеке.
— Яр, я…
А вдруг он не хочет ребенка?
— В чем дело, Алена? — Ярослав уже становится обеспокоенным.
— Я беременна, — слова все-таки вылетают, а тело сковывает новой волной страха.
Ярослав меняется в лице за одну секунду. Взгляд становится стеклянным, отстраненным.
Возникает пауза. Долгая, мучительная, как будто бесконечная. Предпринимаю попытку выпутаться из объятий Ярослава, но он не отпускает.
— Беременна? — переспрашивает.
— Да… — опускаю глаза в пол. — От тебя, — уточняю на всякий случай. Вдруг он думает, что я ему изменяла или у меня кто-то был после расставания.
Ярослав соприкасается своим лбом с моим. Я уже близка к истерике, когда Николький вдруг расплывается в улыбке. А затем он опускается на колени, задирает мою футболку и припадает губами к животу.
Это настолько неожиданно, что я цепенею. Ярослав аккуратно целует мой живот, слегка покалывая его отросшей щетиной. Когда он прижимается к нему щекой, я тоже опускаюсь на пол.
— Я узнала недавно…
— Я так рад, моя любимая, — улыбается, и эта улыбка передается мне.
— Правда?
— Да. Я люблю тебя.
Ярослав снова обнимает меня. Опускаю голову на его грудь
