– Перестань французить, Микки, она из Лондона.
– Слава Богу. – Низкорослый длиннолицый и длиннотелый мужчина улыбнулся Ханне, подмигнул и сказал: – Все ради дела, мисс. – Снова повернувшись к Дэвиду, добавил: – Что вам принести? Скажу-ка, что у нас сегодня украшает меню, и вам, кстати, очень повезло: палтус с лимоном в масляном соусе. Такой свежий, что пришлось вытаскивать изо ртов рыбин крючки.
Ханна громко рассмеялась, а Микки усердно закачал головой:
– Серьезно, мисс. Так и было.
– Уговорил, Микки, подай нам палтуса. Если вы согласны, Ханна.
Дэвид повернулся к Ханне, и та кивнула:
– Да, спасибо. Я люблю рыбу.
– Теперь закуски… Вот что я скажу, у нас есть чудесные свежайшие фрукты-ягоды. На подушке из дыни абрикосы, малина, персики… Назовите любой фрукт, и найдете его на этой подушке, и все это настолько красиво, что впору рисовать натюрморт и вывешивать в Национальной галерее.
– Хорошо, – кивнул Дэвид, – пусть будет натюрморт.
– А на десерт, как обычно, сладости, но позвольте доложить, – Микки доверительно наклонился поближе, – я приготовил пудинг. Вы опробуете новый рецепт первыми, это некий гибрид пудинга с изюмом и блинчиков «Сюзетт».
Ужин показался Ханне восхитительным. Она не помнила, доводилось ли ей прежде пробовать нечто подобное. Хамфри иногда водил ее в рестораны, но на закуску они обычно брали коктейль из креветок, в качестве основного блюда выбирали стейк или курицу, десерт подавался на столике на колесиках и запивался кофе, и весь процесс принятия пищи проходил очень спокойно. Никакого громкого смеха, никакой икоты от веселья и никакого эксклюзивного пудинга-гибрида между изюмным и блинчиками «Сюзетт» – который на поверку оказался божественно вкусным. Кроме того, в обществе мужа Ханна обычно слишком нервничала, чтобы сполна насладиться едой. С Дэвидом же она провела в ресторане почти полтора блаженных часа, и, когда они уходили, Микки Макклин проводил гостей до двери и тихо сказал Дэвиду:
– Я подумываю заглянуть к мистеру Джилли, как считаешь, время пришло?
– Возможно, Микки, возможно. Братья приезжают на выходные, и вполне вероятно, что они пожелают расширить бизнес. В любом случае заглядывай и побеседуй с ними.
– Спасибо, Дэйви, спасибо, непременно загляну. А теперь я собираюсь сказать тебе кое-что, возможно, бестактное, при твоей подруге… На тот случай, если меня здесь не окажется, я распоряжусь, чтобы всякий раз, когда бы ты ни пришел – в полдень или в полночь – тебя кормили за счет заведения. Усек? А теперь поворачивайся и уходи, а то я не выношу долгих прощаний. Доброй ночи, мисс. – Микки улыбнулся Ханне, затем взял ее за руку, пожал и мотнул головой в сторону Дэвида со словами: – Неплохой парень, когда узнаешь его поближе. Совсем не плохой.
– Возможно, я и неплохой парень, но ты – самый невыносимый из всех бестолковых кокни. Всегда таким был и навсегда останешься. Доброй ночи.
Они уже успели немного пройти по улице, когда вслед донесся крик Микки:
– В следующий раз попрошу кого-нибудь из своих парней расквасить тебе нос!
Когда Дэвид взял ее за руку, и они побежали, Ханна снова смеялась как дитя, но затем, внезапно остановившись, спросила:
– Который час? У меня с собой нет часов.
– Двадцать пять минут одиннадцатого.
– Господи! Я всегда возвращаюсь к десяти. А он… приходит в половине одиннадцатого.
– Ваш муж?
– Да. Да, конечно.
Они помолчали, и Дэвид наконец предложил:
– Ну, я могу поймать вам такси.
– О, правда? Спасибо!
– На той стороне площади наверняка найдется машина. – Любезным тоном Дэвид поинтересовался: – Вам понравился вечер?
– Понравился? – Ханна замедлила шаг и, качая головой, пробормотала: – Вы даже не представляете, насколько понравился. Это самый чудесный вечер в моей жизни. Я и не знала, что на свете бывают такие люди. Хотя должна была знать, потому что мой зять очень похож на вашего друга Микки.
– Правда?
– Да. Очень похож, только он занимается продажей фруктов. Я… должна вам как-нибудь о нем рассказать. – Ханна прикрыла рот рукой и добавила: – О! Это прозвучало… словно я тороплю события, но… но вы же знаете, что я имею в виду.
– Нет, не знаю, но очень хочу узнать. Полагаю, в выходные вы очень заняты? То есть, выходите в люди и все такое прочее?
– Нет. Нет. По выходным муж уезжает навестить дядю и тетю – своих приемных родителей – в Уортинге. Это там. – Она махнула рукой, словно Дэвид мог увидеть Уортинг с того места, где они стояли.
– И чем же вы занимаете в эти дни?
– О, я пишу. – Ханна слабо улыбнулась. – Гуляю, хожу на выставки, по воскресеньям обедаю с сестрой и ее… мужем.
– Значит, львиную долю времени вы одна?
– Ну… В общем-то, да.
– Мы можем встретиться в субботу?
– Ах, даже не знаю.
Ханна неловко переступила с ноги на ногу.
– Ну, если вам больше нечем заняться, и вы ходите на выставки одна… вы же ходите туда одна?
– Да. Да. Но я не знаю…
– Я вам позвоню. Скажите ваш номер?
– Нет. Нет. Пожалуйста, не надо звонить.
– Хорошо, и где же мы тогда встретимся? – Дэвид усмехнулся и добавил: – Только не говорите «под часами». А если я за вами зайду, это будет неприлично, верно?
– Нет-нет, ни в коем случае!
– Что ж, так может, встретимся у Микки? Теперь вы знаете дорогу, сможете сесть на метро и доехать прямиком до Кэмдена, а там… А вот и такси. Так вы приедете?
– Нет. Да. То есть я постараюсь, но, если не появлюсь, вы поймете меня?
– Конечно, пойму.
– Может ведь что-то случиться, понимаете… дома.
– Не волнуйтесь, я все пойму. Значит, в субботу в час дня?
– Да. Да, хорошо. И спасибо вам. – Теперь Ханна смотрела ему прямо в лицо. – Спасибо за чудесный вечер, точнее, самый чудесный день в моей жизни.
Дэвид ничего не ответил, но, остановив такси и усадив Ханну в машину, взял ее за руку и сказал:
– Это я должен благодарить вас за этот вечер, за весь этот день. Но поговорим об этом в следующий раз. Спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Дэвид захлопнул дверь такси, и машина тронулась, оставив его на обочине смотреть вслед. Как сказала Ханна, чудесный день. Да, несомненно, чудесный день, изменивший всю его жизнь.
* * *
– Где тебя носило? Ты никогда не являлась так поздно. – Хамфри смотрел на жену, замечая, как горят ее глаза, каким непривычно оживленным выглядит ее лицо – на щеках играл румянец. – Я уже начал волноваться, – проворчал он раздраженно и удивился, когда Ханна ответила вопросом:
– Эдди звонил?
– Эдди? С чего вдруг ему звонить?
– Ну, предупредить, что мы задерживаемся.
