— Дурочка. Влюблённая дурочка. Он сделает тебе больно.
— Наверное… Пожалуй, так и будет.
Она сделала громче музыку.
… Если б ты знал.
Как часто в мыслях совещаясь с тобой.
Встречает чья-то неземная любовь.
Бессотнные рассветы.
О, если б ты знал,
Твержу я часто, оставаясь одна.
Хотя ничто б не изменилось для нас,
Если б ты знал, об этом!
* * *
Мысль танцевать под романсы пришла неожиданно. Олег Иванович посмотрел, как на дурочку, но разрешил, и Вероника стала искать “тот самый”, а потом дошла до “Вальса” из мюзикла “Всё о Золушке”, который танцевала теперь сама с собой.
Олежка махнул на свою подопечную рукой и ушёл из концертного зала, а Роня осталась одна. Вальсировала от кулис к кулисам, представляя себя героиней самой славной сказки.
Со вчерашнего вечера, в её душе распускались один за другим цветы. Они прорастали прямо из сердца, питаясь Рониной кровью, и наполняли теперь её изнутри, щекотали бархатными лепестками. Прекрасные, удивительные цветы, которые сейчас подталкивали танцевать, порхать над сценой.
А в проходе, снова, стоял Егор и смотрел, как сама с собой танцует Соболева.
— Друг? Ты так на неё вылупился, что мне страшно за бедняжку, — смех Льва заставил обернуться.
— Что ей сделается?
— Ну как же… ты же тот ещё волчара, можешь и обидеть бедолажку.
— Эту бедолажку хрен обидишь. Расслабься.
— Не могу, мне кажется… — Лев замолчал, глядя на Роню. — Что она меня зацепила. Приглашу её!
И Лев бросился вперёд, не дожидаясь разрешения.
Роня застыла, музыка продолжала литься из колонок, но теперь никто под неё не танцевал. Стало сиротливо на сцене, а Егор во всю наблюдал, будто там какое-то представление.
— Здравствуйте, Лев, — тихо поздоровалась Роня.
Лев всем телом содрогнулся, сделал вид, что его пробрало мурашками.
— Ух! Каждый день бы слушал! Я хочу вас… пригласить, — снова шутка, снова намёк, но Роня снова не посмеялась.
— Понятно, — кивнула она. — Куда?
— А вы любите мюзиклы?
Глаза Рони загорелись, она кивнула и… взглядом нашла в проходе Егора, губы тут же дрогнули в улыбке.
— Так вот, я работаю на американскую компанию, она привезла мюзикл… — дальше Лев что-то говорил, а Роня пропускала это мимо ушей. В голове гремело вчерашнее признание снова и снова.
— Я тебя терпеть не могу…
— Я вас люблю!
— Я тебя терпеть не могу!
— Я вас люблю…
Егор смотрел на неё, а Роня кивала снова и снова, только не Льву, а своим мысленным диалогам, что придумывала на ходу.
— Так вы согласны?
Она кивнула. Егор ушёл.
— На что?
— Свидание! — восторженно подсказал Лев, даже не обратив внимания, что она ничего не слышала.
Роня хмуро смотрела на удаляющуюся фигуру, потом на Льва — красивого брутального мужчину с полным набором супер-мужика, потом представила себя — в обтягивающем костюме, с копной волос.
— А, окей, до встречи! — кивнула пару раз, посоветовала взять номер у хоть-кого-нибудь-а-мне-пора, и сбежала.
Она пойдёт на свидание, она постарается очароваться, и нет, не назло, а просто от усталости.
Ну и самую малость… ей нравилось, что так явно ревнует её Егор.
Примечание:
*- Он сам поймет? Вы так сейчас сказали?
А если у него судачья кровь?
А если там, где у людей любовь,
Здесь лишь проекты, балки и детали?
Он все поймет? А если он плевал,
Что в чьем-то сердце то огонь, то дрожь?
А если он не человек — чертеж?!
Сухой пунктир! Бездушный интеграл?!
На миг он замер, к полу пригвожден,
Затем, потупясь, вспыхнул почему-то.
Она же, всхлипнув, повернулась круто
И, хлопнув дверью, выбежала вон.
Весенний ветер в форточку ворвался
Гудел, кружил, бумагами шуршал…
А у стола "бездушный интеграл",
Закрыв глаза, счастливо улыбался…
"Гостья" — Э. Асадов (всем советую читать. Сборник стихов Асадова когда-то мне принесла мама и лишила сна на пару ночей!)
=…Кому мне верить? Дайте мне совет.*
Это был тот день осени, когда она кажется невероятно кинематографичной. Когда идёшь, и видишь, что и листва и свет сквозь осиротевшие ветви и даже лужи — всё это ложится в кадр чьей-то кинокамеры. И невыносимая тоска в душе Рони снимала прямо сейчас такое печальное осеннее кино в рыжем антураже.
Роня шла на два шага впереди, обгоняя Льва и глубоко дышала пряной осенью. Она хотела этого: идти в одиночку, без своего кавалера. А Лев не был против, он мог любоваться сейчас тонкой фигурой и медью волос, так гармонирующий с окружающей их осенней магией.
Вероника прикрыла глаза, шла на цыпочках, еле касаясь тротуара. Пропевала про себя запомнившиеся треки из мюзикла на который её только что сводили. И к своему ужасу, своему кошмару понимала, что там, в пятом ряду видела две макушки… очень знакомые. Лев дал два билета другу и тот сводил в театр маму. И Вероника теперь думала о том, какие номера ему понравились, и видит ли он как она сейчас, эту осень и эту магию. Идёт ли на цыпочках по тротуару, будто летит? Хочет ли остаться наедине с собой, безо всех и слушать что-то своё в наушниках?
— Вероника, вы прекрасны! — заявил Лев, догоняя её и сжимая ладонь.
— Благодарю вас, — тихо ответила она и поспешила отойти на пару шагов.
— Могу я угостить вас? Бар? Кафе? Ресторан?
— Лев… я, понимаете, не уверена, что буду честна если позволю себя угостить, — ответила Роня, всё-таки останавливаясь, оборачиваясь к кавалеру.
Он залюбовался.
На пышных Рониных кудрях, красовался чёрный берет, она была в милом кремовом пальто, в ботиночках лаковых — будто сошла с экрана старинного фильма.
— Ну так к чёрту угощения, сами за себя платите, но позвольте я хоть провожу вас, а потом посижу рядом! Вы ужасно интересный человек! — рассмеялся Лев, его смех был тёплый и рокочущим. Он хотел укутать, спасти от тоски — Вероника это понимала и ценила.
— Если не хотите наедине — у меня друзья тут собрались в ресторане! Мы можем поехать туда и это не будет приватным обедом…
Вероника задумалась и опустила голову. Она не хотела, чтобы магия вечера заканчивалась, но и мысль о том, чтобы куда-то идти со Львом — невероятно мучила. Роня не чувствовала себя предательницей, но она чувствовала, что даёт надежду хорошем чеуловеку.
— Хорошо, Лев. Идёмте… — она даже улыбнулась, а увидев счастливую улыбку кавалера тут же потупила взгляд.
Всё-таки он рад, слишком ей рад, так нельзя. Ревность Егора Ивановича? Ну что такое ревность? Только болезнь, и не всегда любовная. Как часто ревнуют собственники, ревнуют только из-за потери внимания, как дети.
Мысль, что Лев её может очаровать отступила так же быстро, как пришла. Роня радовалась что женщины смотрят на красивого великана заинтересованно. Он тоже был сильным, не слабее Егора, его тоже можно было назвать скалой, защитником, но… Лев мог бы защитить весь мир. А Егор — защищал только ту самую, в мыслях Рони. Она в этом была уверена.
Лев весь мир любил и всему миру улыбался, а Егор делал это так редко, что всякий раз от его изогнувшихся губ и тихого смеха, сердце у Рони сладко замирало.
Ресторан оказался приличным, красивым и дорогим. Из тех, что не посещают студентки. И нет, это Роне не льстило, скорее пугало.
