Я больше ничего не говорю и принимаюсь писать статью. Через пять минут после того, как я отправляю запрос в министерство юстиции, мне звонит пресс‑секретарь и, колотясь в истерике, требует немедленно сказать, откуда у меня документ. Самое смешное в моей ситуации, что я не могу выдать Никольского. Я обязана гарантировать источнику его анонимность. Даже если этот источник использует меня как сливной бачок, черт его дери.
И да, утром я снова просыпаюсь знаменитой, потому что новость о возможном повышении штрафов рвет все информационное пространство. Но это не приносит мне радости. Я приезжаю на работу разбитой и без настроения, потому что всю ночь не спала и думала, как мне действовать дальше.
«Доброе утро, Алена. У вас получилась очень хорошая статья».
Такое сообщение приходит мне почти в 11 утра от Никольского. Мой первый порыв написать ему что‑то вроде «Ну как там ваша аппаратная война с министром юстиции? Получилось его замочить?», но я себя сдерживаю. Поразмыслив с минуту, иду ва‑банк и печатаю:
«Доброе утро, Ярослав Викторович! Спасибо Вам большое! Вы мне очень помогли, и я теперь Ваша должница. Могу ли я в знак благодарности пригласить Вас на кофе?»
Меня передергивает от «вы» с большой буквы, но я пишу так специально. Отправляю и замираю. Сердцебиение ускоряется до скорости света. Через пару десятков секунд мне прилетает:
«С удовольствием. Как насчет вечера субботы?»
Губы растягиваются в победоносной улыбке.
Глава 11
— Зай, я на выходных поеду с семьей на дачу. Ты же не против?
Мы с Костей лежим голые у меня в комнате. Быстрый секс, пока не пришла с работы моя соседка. Я злая и неудовлетворенная, потому что дергалась от каждого шороха, доносящегося из подъезда, думая, что это Аня.
— Не против, — безразлично отвечаю.
На самом деле не так уж я и не против. От претензий меня удерживает только тот факт, что в субботу вечером я встречаюсь с Никольским. Но, конечно, меня задевает, что Костя не делает мне приглашения поехать на дачу с его семьей. Это потому что я — провинциалка — не нравлюсь его семье коренных москвичей в пятом поколении.
Я знаю, что Костина мама постоянно подсовывает ему дочку своей знакомой. Она даже пригласила ее на Костин день рождения без его ведома. Мы сидели с друзьями в ресторане, как вдруг пришла ОНА — Мариночка, единственная дочка подруги его мамы, москвичка из уважаемой семьи профессоров.
— Кто еще будет на даче? — интересуюсь, стараясь не выдать своей обиды.
— Мамина подруга с мужем и дочкой и все.
— Понятно.
— А у тебя какие планы на выходные?
— Буду соблазнять министра.
— Зай, я серьезно, — резко ко мне поворачивается.
— Я тоже, — поднимаюсь с кровати и накидываю на себя шелковый халат. — Я в душ, скоро Аня придет.
В ванной у меня не получается сдержать слезы обиды. Сколько раз я запрещала себе плакать из‑за отношения ко мне Костиной семьи — и все‑таки не могу. Опускаюсь лбом на кафельную плитку и всхлипываю.
Дверь ванной открывается, отодвигается шторка и Костя обнимает меня со спины.
— Знаешь, а мне даже приятно, что ты меня ревнуешь, — смеется на ухо. — Ален, если бы я хотел быть с Мариной, то давно бы с ней был. Я знаю ее с детства.
— Угу.
— Я тебя люблю, — целует меня в шею.
— Я не нравлюсь твоей семье, потому что я не москвичка. Скажи уже мне честно.
Костя вздыхает.
— Моя семья не понимает, какая ты замечательная. Но мне по фиг, что они думают. Я тебя люблю.
Он принимается целовать меня и водить руками по моему телу.
— Кость, скоро Аня придет, — сбрасываю с себя его ладони.
— Ну и что.
— Как это ну и что? — рявкаю со злостью. — Хочешь безлимитный секс — сними нам квартиру! Ах да, ты же еще не готов жить вместе! Извини, я забыла. Или подожди. Тебе, наверное, мамочка не разрешает со мной жить? А трахаться со мной она тебе разрешает?
— Ален, хватит! — тоже повышает голос.
Резким движением отодвигаю шторку и вылезаю из ванны. Обматываюсь полотенцем и мокрыми ступнями шлепаю до своей комнаты. Наспех вытеревшись, одеваюсь.
В комнату с перевязанным на бедрах полотенцем заходит Костя.
— Ты взял Анино полотенце!
— Ты не сказала, где твое.
— Мое было на мне.
Костя отбрасывает в сторону чужое полотенце и натягивает трусы.
— Ален, я веду переговоры с родителями, чтобы они отдали мне одну квартиру.
Я замираю, подняв на плечи лямки лифчика. Медленно поворачиваюсь к Косте.
— Какую квартиру?
— У моих родителей есть еще две квартиры, но они их сдают. Я сейчас с ними обсуждаю, чтобы одну квартиру отдали мне, и тогда мы с тобой смогли бы туда переехать. Я не говорил тебе, потому что пока не о чем говорить. У них договор аренды с квартирантами, ну и в принципе это дополнительный доход, поэтому они не очень хотят отдавать мне квартиру, но я все равно их дожму, и мы будем вместе жить. — Костя подходит ко мне и кладет руки на талию. — Зай, ты только не сердись.
— А почему мы не можем просто снять квартиру?
— Зачем платить деньги чужим людям, если у меня есть жилье?
— Не у тебя, а у твоих родителей.
— Какая разница?
— Большая.
Костя закатывает глаза.
— Зай, хватит уже ругаться. У нас все будет хорошо.
В этот момент хлопает входная дверь и раздается Анин крик:
— Аленка, привет!
Ну вот сейчас еще извиняться перед подругой за ее полотенце. Я быстро натягиваю на себя футболку с леггинсами и иду встречать подругу.
— Привет, — выхожу в прихожую. — У меня Костя.
— Ой, — осекается. — Ты бы сказала, я бы тогда задержалась.
