Но теперь генеральный действительно ценил то, что она делала. И работать, видя искренне одобрение, было приятно: знала, что похвалу этот человек не раздает никому просто так, знала, как он искренен в своих оценках и как бывает строг с теми, кто не соответствует им установленным стандартам. Знала и о том, какие сплетни ходят в компании о причинах ее успеха: любовницей шефа только в глаза не называли. Поначалу это задевало. А потом – привыкла. Стало все равно, кому и какие мысли приходят в голову. Он тоже знал, но лишь посмеивался, не считая нужным опускаться до того, чтобы кого-то разубеждать.
– Диночка, ну дайте людям поболтать, это же их хлеб! Подумайте, чем они станут занимать еще свои пустые головы, как не перемыванием чужих костей? Мы с вами делаем дело, и хорошо делаем, что нам до их разговоров?
– Зачем же вы держите в своей компании пустоголовых? – ей действительно было трудно справиться с обидой.
– Я всяких держу, – после этих слов глаза мужчины стали серьезными, а от ободряющей улыбки сделалось теплее на сердце. – Вот вас, например. И других, кто никогда не будет вести ненужные беседы и обсуждать чью-то личную жизнь. А они… они тоже нужны. Ведь есть работа, для которой не требуется думать, только подчиняться и выполнять распоряжения. Ну же… я убедил вас? – директор приподнял брови, напуская на себя строгий вид. – Да и чем плохо быть моей любовницей? Мм-м? Может, наоборот, мы даем им слишком мало поводов? – сделал шаг к ней, неожиданно опуская ладони на плечи, и расхохотался, когда Дина почти в ужасе отшатнулась.
Он шутил, но было не до смеха. Не потому, что увлечься таким мужчиной – проще простого. Яркий, знающий себе цену, но мудрый, а не самоуверенный. Другие сотрудницы мечтали даже о кратковременной интрижке, восторженно перешептываясь за его спиной. С завистливой злобой поглядывали на Дину, уверенные, что ее с директором связывает то, в чем им не посчастливилось.
А она никак не могла понять, чем заслужила это все. Морозов ей нравился, но как нравится любой достойный человек и просто красивый мужчина. Не больше. Да и он, что бы ни болтали окружающие, не проявлял излишних знаков внимания. Вот только так, в шутку. И Дина, хоть и не имела тому доказательств, не сомневалась, что в его жизни есть другая женщина, действительно любимая, столь же умная и привлекательная, как и он сам. Порой на эту женщину хотелось взглянуть, убеждая саму себя, что интуиция не подвела.
– И как он вам? Немного сложноват в общении, но вы наверняка поладите, –директор снова вернулся к разговору о Сергее, напоминая о том, что Дина как раз предпочла бы забыть.
Она пожала плечами в ответ.
– На такую должность вы могли взять только достойного человека. Уверена, что Астахов именно такой.
– И только? – мужчина уставился на нее, изображая недоумение. – Я рассчитывал услышать что-то более выразительное. Если больше нечего сказать, – склонил голову, задумчиво рассматривая Дину, – то не ошибся ли я в своем решении поручить вам совместное дело?
Спросил бы ты раньше… Она усмехнулась, зная, что глаза не выдадут того, что творится на душе. Когда-то могла бесконечно говорить о нем. Подругам, маме, себе в первую очередь. Когда оставалась одна, часами вела разговор, то ли с собою, то ли обращаясь к тому, кем было заполнено сердце. Рассказывала обо всем, что ее волновало, даже когда он не мог услышать. Делилась сокровенным. И не переставала восхищаться. Влюбленность приукрашала и без того очевидные достоинства, делая Сергея почти совершенным. И хотя прекрасно понимала, что это не так, не могла иначе.
Директор ждал ее ответа, по-прежнему не отводя взгляда, и Дина едва не поддалась соблазну отказаться от навязанного партнерства. Могла бы придумать что-то, именно сейчас, когда Морозов, кажется, и сам усомнился в верности принятого решения. Вот только это было бы слабостью. Непростительной слабостью. Столько лет удавалось справляться: с болью, с обидами, с одиночеством, со всем тем, что принес Астахов в ее жизнь. Неужели теперь не хватит сил перенести его присутствие? Если кто-то и должен сбежать, то это будет не она.
Улыбнулась, и, выбирая ту интонацию, которая всегда действовала безотказно, проговорила:
– Ну что вы, Олег Александрович? В таком замечательном тандеме мы сделаем даже больше, чем планировали.
Морозов усмехнулся.
– Даже больше? Я не ошибся в вас, Диночка! Мне определенно повезло заполучить такую сотрудницу. Да и Сергей наверняка рад, что вы будете работать вместе.
О да! Он разве что зубами не скрежетал, находясь рядом. Радость, наверно, – последнее чувство, которое Астахов мог испытывать, узнав, с кем ему придется работать. Дина кивнула:
– Я тоже так думаю. Мы прекрасно провели время и уже многое успели обсудить. С нетерпением жду следующей встречи с Сергеем Николаевичем. Хочу как можно скорее приступить к делу.
Когда-то казалось немыслимым, что она может сказать неправду, пусть и в мелочах. А сейчас Дина с изумлением поняла, что не чувствует угрызений совести. Ложь далась легко. Снова. И снова она не смогла бы с уверенностью сказать, что на самом деле лжет. Это ведь всего лишь маска. Преданная работе женщина будет исполнять приказ начальника, улыбаться, играть, выполнять то, что непременно принесет результат. А та, для которой сегодняшняя встреча стала потрясением, давно научилась молчать, не признаваясь в своих истинных чувствах. Вообще не подавая никаких признаков жизни, затаившись глубоко внутри. Спрятавшись за этой самой маской, которую все принимают за нее настоящую. Самоуверенную. Лицемерную. Иногда распущенную. Даже он… Сколько презрения было во взгляде, в тех глазах, что когда-то согревали любовью.
Но всё проходит – иначе она бы не выжила. Всё. И это тоже. Пройдет.
– Как прошел день? – Рита потянулась к нему, обнимая за шею и прикасаясь губами к подбородку. Такая нежная, ласковая. Волосы шелковым покрывалом лежали на плечах, и при ее приближении Сергея окутал родной запах.
Мужчина прикрыл глаза, смыкая руки на ее талии и притягивая к себе.
Она подняла голову, и губы, скользнув по щеке, прижались к его рту, а теплое дыхание пробудило желание в напрягшемся теле.
– Какая же ты красивая! – потянул пояс халатика, развязывая, чтобы стянуть с плеч тонкую ткань. Рита чуть вздрогнула, поеживаясь и прижимаясь к нему еще сильнее.
– Замерзла? – притянул ближе к себе, – Я согрею тебя.
– Да-а-аа… – от ее прерывающегося шёпота и откровенной жажды в глазах тело будто опалило горячей волной. – Замерзла без тебя. И соскучилась. Ты же знаешь…
– Знаю, – кивнул, накрывая ее
