– Зачем ей это?
– Какой ты наивный. Алан.
Спасибо, что не тупой. Только я не наивный, а злой и не выспавшийся.
– Объясни.
– Когда я понял, куда направляется парень, честно говоря, хотел его даже развернуть. Но потом заметил, что я не один «веду» Руслана.
– Не понял? Что значит, не один?
– То и значит. Не дошёл бы он до матушки, Мир.
– Уверен? – неприятный холодок пробегает по спине.
– Абсолютно. И, что самое интересное, Динара тоже была в этом уверена. Потому что не ждала она сыночка своего, открывая дверь в полупрозрачном пеньюаре.
Жесть!
Сжимаю кулаки, испытывая непреодолимое желание своими руками удавить эту суку.
– Ты же сам сказал не сразу вмешиваться. Вот сумку у него и «попросили». Но дальше пошло не плану. В общем, разукрасили бы парня немного, а на тебя избиение несовершеннолетнего повесили. Сначала выгнал из дома жену, а потом на сыне оторвался, ну и пропажа этих бирюлек, как ты понимаешь, тоже прицепом пошла бы. Вот я и дал ему адрес, чтобы он сам «проверил» мою теорию.
Мне требуется время, чтобы переварить услышанное.
– Доказательства есть?
– Да толку, что они есть, Алан. Думаешь, твой тесть допустит, чтобы имя любимой Диночки светилось в криминальной хронике?
Здесь Ян полностью прав. Я слишком поздно понял, в какую паутину попал, согласившись на этот брак.
– Даже, если Руслан даст чистосердечное, что взял из дома деньги и побрякушки по просьбе матери, его просто не примут во внимание. И ещё. Я бы на твоём месте всё-таки не выпускал его пока из дома. На всякий случай.
– Как ты себе это представляешь?
– Молча, – получаю любимый ответ Батурина. – Домашний арест. Точка. И телефон отобрать на время.
У Батурина всё либо просто, либо молча – третьего не бывает. Только дети сейчас не такие как мы. Это мы по первому требованию отца выворачивали карманы. Сейчас это называется – нарушение личных границ.
Хлопаю ладонями по коленям и резко встаю. Это в сказках утро мудренее вечера, а в жизни не стоит откладывать на завтра то, что можно сделать сегодня.
Руслан лежит в той же позе. Наушники сброшены на пол. На моё появление сын никак не реагирует. Подхожу и сажусь рядом.
– Так тебе мать звонила? – задаю вопрос, совершенно не надеясь услышать на него ответ.
– Да. Попросила привезти её украшения и деньги, – звучит бесцветным голосом. Рус садится рядом и поджимает по-турецки ноги. Смотрит прямо перед собой в только ему видимую точку
Всё действительно просто, а я наивный осёл.
– Что было потом?
– Ничего. Их у меня отобрали, – сын отвечает не сразу. – Я ведь думал, что ты реально перегнул, что она действительно страдает от горя, хотел ей помочь, а она… – в голосе Руслана сквозит не только разочарование, но и боль, ведь к матери он был привязан. Можно сказать, боготворил. Она была для него идеалом.
Однако этот идеал использовал собственного сына, лишь для того, чтобы только выставить меня в неприглядном свете.
– И что теперь делать? – спрашивает Рус, чувствуя вину за свой поступок.
– Для начала навести порядок в своей комнате. У Надежды до понедельника выходные, а никого постороннего я пускать не буду. Школу придётся пропустить.
– У меня АКРки[1], пап.
– Думаешь черепно-мозговая лучше? Яна может не оказаться рядом.
[1] АКР – административная контрольная работа.
Глава 16
– Я бы никогда не нанесла вред Руслану! – истерично орёт Динара.
Отодвигаю гаджет и держу его на расстоянии. Замечаю жест Батурина, показывающего, чтобы я был аккуратен в выражениях на случай использования записи этого разговора и с другой стороны.
– И, тем не менее, ты это сделала, – отвечаю совершенно спокойным тоном.
Сегодня утром я отослал Виталию Артёмовичу, отцу Динары, парочку нарезок из видеозаписей, так предусмотрительно сделанных Яном. Тесть перезвонил сразу же, и у нас с ним состоялся не самый приятный разговор, в котором я чётко обозначил своё единственное желание, точнее, нежелание оставаться в браке с его дочерью.
Да, я с самого первого дня мечтаю получить свободу, и сейчас у меня есть ужасно уважительная причина для этого. Так пусть родственничек поломает голову, как ускорить процесс, чтобы эти «весёлые картинки» больше никуда не попали.
– Это было подстроено! – моя жена, практически уже бывшая, переходит на визг.
– Хочешь сказать, что и любовника, которого ты… так смачно пробовала на вкус, тебе тоже «организовали»? По многочисленным просьбам, видимо.
Ловлю одобряющий кивок Яна. Друг поднимает вверх большой палец.
– Ты ничего не докажешь, – шипит на меня благоверная, но укусить уже не может. – Отец в порошок тебя сотрёт.
А это уже угроза, и я вижу, как Ян довольно усмехается. Это Батурин тоже «пришьёт» к делу, если понадобится.
– Не сотрёт. А вот на тебя, дорогая, – вкладываю в обращение столько обратного смысла, что оно отражает моё истинное отношение к этой женщине, – уже достаточно материала, чтобы лишить родительских прав. Аморальное поведение рядом с общественным местом, где, между прочим, гуляют несовершеннолетние дети, координация кражи, организация нападения на собственного сына, тоже, кстати, несовершеннолетнего… Дальше перечислять?
– Я тебя ненавижу! – выплёвывает Динара с нескрываемой злостью, отражающей её настоящую сущность, и я буквально чувствую, как через динамики мерзкими парами сочится яд.
– Наши чувства, наконец, взаимны. Если у тебя всё, мне нужно работать, – хочу закончить этот бессмысленный разговор.
– Стой! Я хочу поговорить с сыном! – выпаливает, хватаясь за последнюю соломинку.
– Разговаривай. Никаких препятствий у тебя нет.
– Но ты не пускаешь меня домой! – Динара снова увеличивает частоту звуковых колебаний, приближая их к ультразвуку.
Игнорирую жалкую попытку надавить на мою совесть.
– Ты можешь воспользоваться услугами сотовых операторов. Телефоны предназначены именно для этой цели.
– Руслан не отвечает на мои звонки!
И я его прекрасно понимаю. Однако здесь я ничем помочь не могу.
– Это только его решение, и к нему я не имею никакого отношения. До встречи в суде, дорогая.
Несмотря на проклятия, сыплющиеся на меня через динамики, отключаю связь, испытывая при этом неимоверное облегчение.
Ян сидит в кресле и не скрывает зевоту.
– Ты бы поспал, – советую другу.
– С тобой поспишь, – жалуется на свою почти круглосуточную работу.
– Ян, я очень тебе благодарен, но ты мне нужен отдохнувший и с максимальной работоспособностью.
– Я в норме, – небрежно отмахивается Батурин. – Ты серьёзно планируешь лишить её родительских прав? – спрашивает, снова широко зевая, и поднимает на меня осоловелый от усталости взгляд.
– Пока только пугаю. Но будет рыпаться, даже раздумывать не стану. Всё, что мне нужно, это штамп в паспорте о разводе.
– А Руслан?
– А что Руслан? Он уже в состоянии сам принять решение, с кем будет проживать.
– Это понятно. Я к тому, что тебя в основном не бывает дома, Мир.
Делаю глубокий вдох. В этом Ян прав – я далеко не самый идеальный отец. Я старался как можно чаще отлучаться из дома, потому что слишком долго находиться на одной территории с Динарой было выше моих сил. Но сейчас, когда её нет рядом, мне уже легче дышать.
– Думаю, что теперь мне не понадобятся частые разъезды.
– Ты решил осесть? – голос Яна звучит скептически, а я в этот момент почему-то вспоминаю Ясмину и Кнопку.
Отворачиваюсь, чтобы скрыть свои эмоции, и подхожу к окну. Смотрю на пустую лужайку перед домом, и в груди всё сжимается тугим комом.
Ведь у нас всё могло быть совсем по-другому…
Я так ничего и не узнал о ней больше. Но даже, если Яся счастлива в браке, я хочу хотя бы просто иногда видеть её. От одной этой мысли внутри разливается приятное живительное тепло, согревая моё заледеневшее сердце. Мне крайне необходимо увидеть Ясмину, иначе… Иначе я просто сдохну.
