— Да. Чем раньше я забеременею, тем лучше.
Я изучаю ее лицо, ища любой признак сомнения, любой намек на колебания. Но все, что я вижу, — это уверенность, сила, которой я не придавал должного значения.
— Хорошо, — говорю я наконец, решение принято.
И с этим она снова садится на меня, ее глаза полны решимости и желания. На этот раз, когда она опускается на меня, я понимаю, что мы идем до конца.
Наши губы встречаются в страстном поцелуе, и она начинает скакать на мне, ее бедра двигаются с такой интенсивностью, что у меня по позвоночнику бегут мурашки. Между ее ног очень влажно, и я не могу удержаться, чтобы не податься ей навстречу, стремясь к большему контакту.
— О Боже, Максим, ты такой большой, — стонет она, в ее голосе смешались удовольствие и настоятельная потребность.
Я тянусь вверх, чтобы прижаться к ее лицу, наши губы смыкаются в страстном слиянии, пока она продолжает двигаться на мне. Ее бедра превратились в одно целое со мной, ее стоны наполняют комнату, когда она все глубже погружается в меня. Я чувствую, как это нарастает, я знаю, что она хочет этого так же сильно, как и я. Она не сдерживается, она полностью отдается мне.
Ее пальцы впиваются в мои плечи, когда она насаживается сильнее, ее тело выгибается назад в удовольствии. Я чувствую, как ее влажность окружает меня, как ее мышцы сжимаются вокруг меня, втягивая меня все глубже в себя.
Она стонет, ее голос хриплый от желания, когда она насаживается на меня. Ее ногти впиваются в мои плечи, кусая от боли, что только еще больше разжигает страсть. Я не могу удержаться и провожу руками по ее бедрам, чувствуя, как ее кожа нагревается под моими прикосновениями. С последним толчком я чувствую, как ее тело трепещет вокруг меня, и понимаю, что она достигла своего пика. Ее лицо искажается в экстазе, стоны наполняют комнату, пока она преодолевает волны оргазма.
Я больше не могу сдерживаться. Еще один толчок, и я тоже чувствую это. Мое тело содрогается от волн наслаждения, и я понимаю, что это тот самый момент, которого я так долго ждал.
Мы оба задыхаемся, пытаясь отдышаться, напряжение момента все еще висит в воздухе. Я провожу рукой по волосам, внутри меня бурлят разочарование и смятение.
— Черт, этого не должно было случиться, — бормочу я, чувствуя горький привкус слов.
Она смотрит на меня, ее дыхание все еще тяжелое.
— Почему? Разве не этого ты хотел? Чтобы я была суррогатной матерью?
Ее вопрос сильно задевает меня. Да, таков был план, но в реальности все гораздо сложнее.
— Да, но это был не мой выбор. То есть не только мой, — признаю я, чувствуя, как тяжесть решения давит на меня.
Дело не только в том, чего хочу я или чего хочет она. Речь идет обо всем плане, о других участниках, о последствиях этого момента. Мне всегда удавалось не вмешивать эмоции в уравнение, но в этот раз все выглядит иначе, более запутанно.
Я нахожусь в противоречии, мой разум мечется от возможных последствий. Я знаю, что меня выбрали биологическим отцом, но Кайла будет в ярости. Она так хотела быть биологической матерью. Мы попали под горячую руку, и теперь биологической матерью может стать София, а я не посоветовался с остальными.
Я делаю паузу, тяжесть ситуации ложится на мои плечи.
— Черт, они, наверное, будут в ярости, когда узнают, да? Кайла будет в ярости.
Ее реакция незамедлительна, в ней звучит вызов, который застает меня врасплох.
— Да кому какое дело до того, чего она хочет? И этот способ все равно не сработал. Так что я лучше буду вынашивать своего собственного биологического ребенка, чем ее.
Ее слова ударяют меня с силой пощечины. В каком-то смысле она права. Метод, который мы выбрали, не дал желаемых результатов, и вот она предлагает решение, пусть и сложное. Ее готовность взять ситуацию в свои руки, принять решение, которое касается непосредственно ее, — этого я никак не ожидал.
— Послушай, если ты будешь биологической матерью, ты должна понимать, что у тебя не будет…, — начинаю я, но мои слова обрываются, когда дверь распахивается.
Иван стоит там, выражение его лица не поддается прочтению. Он смотрит на нас, полуголых на диване, и на мгновение никто не говорит.
Неужели он нас слышал?
ГЛАВА 7
ИВАН
Вот они, полуголые и явно удивленные моим появлением, как и я их видом в таком состоянии. Чертов Макс. Я знал, что у него дикая натура, но такое? Это безрассудство даже для него.
У нас был план. Кайла как биологическая мать — выбор, с которым мы все согласились, потому что знали ее, доверяли ей. А София? Она — дикая карта, незнакомка, которую мы только начали понимать. Как мы можем доверить ей наше будущее, наше наследие?
А что, если она решит заявить о своих так называемых "правах" на ребенка? Эта мысль вызывает во мне прилив гнева. Я сжимаю кулак, пытаясь сдержать внезапно нахлынувшее разочарование.
Я молчу, наблюдая за тем, как они впопыхах надевают одежду, и в их движениях чувствуется срочность. Скрестив руки, я молча жду, когда они закончат, чтобы признать ситуацию, которую они создали.
Наконец, когда они привели себя в порядок и мгновенный шок прошел, я глубоко выдыхаю, готовясь противостоять хаосу, который они устроили. Они открыли ящик Пандоры с осложнениями, и теперь нам всем придется разбираться с последствиями.
Мой гнев — это провод под напряжением, искрящийся с каждой секундой, когда я смотрю на них.
— Как ты мог? — Наконец взрываюсь я, в моем голосе смешались неверие и ярость. — Мы выбрали Кайлу биологической матерью. У нас был план, Макс!
Макс, все еще пытаясь вернуть себе самообладание, отвечает:
— Я знаю, я знаю. Просто так получилось, в самый разгар событий.
— В самый разгар, да? — В моем голосе звучит сарказм. — И теперь ты принимаешь решения самостоятельно? Не посоветовавшись с нами?
