готовность внутри машины. Я чувствую, как чья-то злая хватка срывает меня с заднего сиденья и бросает на истекающее кровью тело моего отца. Его холодные безжизненные глаза смотрят на меня, а я крепко обнимаю его, умоляя подняться, пока кто-то на скорости уезжает на нашей машине.
Не знаю, надолго ли я застряла в своих воспоминаниях, но в тот момент, когда я почувствовала прикосновение рук к своему плечу, включились инстинкты. Злость и потребность защитить себя приходят на смену страхам, и я хватаю руку и выкручиваю ее за запястье.
— Черт, ради всего святого, отпусти меня! — Кричит Девон, когда я бросаю его на землю и отступаю назад, хватаясь за запястье с болью во взгляде.
— Кто ты, блядь, такой? Какого хрена?
— Это просто грузовик заглох. Прости.
Он поднимает руки вверх, чтобы показать, что не хотел причинить вреда, когда Бонни прибегает мне на помощь с оружием наизготовку. Девон отходит подальше, подняв ладони вверх, в нашу сторону.
— Слушай, слушай, я не знаю, в какое дерьмо из "Убить Билла" я вляпался, но мне жаль. Я просто пытался ей помочь. — Девон умоляюще смотрит на Бонни, а она смотрит на меня.
— Ты в порядке, Клэр? — Голос Бонни помогает мне успокоиться, но мой пульс все еще бьется.
— Я в порядке, просто немного потрясена, Бонни. — Говорю я ей и смотрю на Девона. — Черт, мне очень жаль.
Бонни убирает пистолет в кобуру и ждет, пока Девон встанет. Он наклоняет голову к нам обоим.
— Все в порядке. Им просто нужно, чтобы я пригнал грузовик обратно. Круто? Я могу идти делать свою работу?
Бонни кивает.
— Да, убирайся отсюда. Пойдем, Клэр. Давай заведем тебя в дом.
Я следую за ней в дом, где не могу перестать дрожать. Она притягивает меня к себе и позволяет выплакать все глаза. В конце концов я добираюсь до своей спальни, где слезы наконец прекращаются, но мне нужно увидеть их, моих родителей. В комоде с чучелом лавандового кролика, который больше не лавандовый, лежит планшет, полный воспоминаний, которые я достаю только в случае крайней необходимости.
Видеозаписи, сделанные через несколько дней после того, как мама узнала, что больна. На некоторых есть мой отец, но их не так много, потому что, в отличие от нее, он не знал, что его время пришло. Звук ее голоса мягкий, как утренний бриз. От него на глаза наворачиваются слезы другого рода. Тоска по тому, чего у меня никогда не было. Хотелось бы только, чтобы можно было передать ощущения от ее объятий. Побывать в ее объятиях, чтобы вспомнить. Я так хочу вспомнить, но не могу.
Я освобождаюсь от одежды и засыпаю, плача под звуки маминых сказок на ночь, когда она держит на руках крошечную версию меня. Я завидую себе в детстве, потому что у той версии Клэр есть мама, которая любит ее, заботится о ней, а сегодня? Сегодня чужая мать говорит мне, чтобы я убиралась из жизни ее сына.
ДЖУЛИАН
Армандо Марзано старше меня всего на пятнадцать лет или около того. Он младший брат моей матери, и она заботится о нем, как о сыне, который не решил остаться с отцом после развода.
В каком-то смысле я завидую способности Армандо двигаться в тени в роли дона Марзано. Однако наступает момент, когда он должен понять, что просто потому, что я генеральный директор Nuvola Scura, я воплощаю собой то, что означает это название. Я двигаюсь как темное облако, потому что я достаточно близок к своей мафиозной семье, но моя репутация ближе к моей корпоративной жизни, чем к криминальной стороне. Никому не нужна та буря, которую можно устроить, разозлив меня, — ни в бизнесе, ни в других сферах.
— Предприятия, которые ты покупаешь, не так уж и незаметно для меня, Джулиан, меняют ситуацию. — В его голосе слышны нотки гнева, смешанные с усталостью и разочарованием. Армандо, как человеку за пятьдесят, не следовало бы лысеть, но его жизнь — сплошной стресс. Оставшиеся белые пряди сопровождают шрамы на его лице и руках, иллюстрируя жизнь, состоящую из тяжелого выбора и холодных решений.
— Я не понимаю, как эта информация указывает на меня. — Говорю я ему. — У меня есть подставные компании, покупающие подставные компании…
Он поднимает руку, чтобы я замолчал, и обводит пальцем воздух, как будто стены слушают. Я вздыхаю и качаю головой.
— Не здесь, дядя. Клянусь.
Он выдыхает, подчеркивая полноту белых рулевых усов, которые придают ему вид злодея, которого он играет в реальной жизни. Груз, который он носит на себе, делает его массивные руки удобным местом для отдыха, но это плохой способ скрыть, насколько он опасен на самом деле.
— Женщина, которую ты используешь, чтобы забирать и доставлять контракты. Она вредит бизнесу. Она считает, что это круто — говорить плохо о своем боссе в кругу людей, которые, по ее мнению, такие же, как она. Она не уважает тебя, эта Дуглас. — Его голос стал низким.
— Она лучший корпоративный финансовый менеджер.
— Это твоя гребаная проблема, Джулиан. Она из корпорации. Она не семья. Если она не научится держать свой жирный рот на замке, кто-то закроет его за нее. Какой смысл иметь подставные компании, которые покупают подставные компании, чтобы купить подставную компанию, когда эта сука болтает, что ее босс теряет деньги, и они должны быть чертовски счастливы, что он, то есть ты, спускает деньги в их сторону.
Я провел рукой по лицу.
— Я не знал, что все так плохо.
— Пока все не так плохо. Пока все выглядит так, будто она делает для меня работу, чтобы выступить против Кармина и его людей. У меня нет проблем с этим, потому что я презираю этого жирного ублюдка так же, как и все остальные, но у тебя? У тебя будут проблемы, если кто-нибудь однажды решит проследить за ней. Ей могут перерезать горло. Скажи ей, чтобы она не вспоминала имя этой семьи и просто делала свою гребаную работу. Договорились?
Я киваю в знак согласия.
Армандо поднимается со стула, огибает стол и встает передо мной. Я выше его на несколько сантиметров, но все же он тянется к моему затылку и обнимает меня. Он целует меня в лоб, словно я все еще его шестилетний племянник, который упал с велосипеда и поцарапал коленку.
— И чтобы поправить тебя, милый Джулиан. Ты не просто человек, который нужен этому миру. Ты тот, кем я тебя воспитал. Не твой проныра отец, и
