кураторством профессора Герхардта – он старинный друг бабушки, подозреваю, что и поклонник. Это с ним она в окошко пересматривалась. Диплом я написал еще год назад, но на защиту не подал.
– Почему? – Стефания проходит мимо книжных полок, касается пальцами переплетов. – Почему бы не покончить поскорее с учебой, не работать, не жить самостоятельно?
– Я занимаюсь переводом художественной литературы и получаю гонорары. Мне кажется, это работа. Живу тоже вроде бы сам. Простите мне мои манеры, бабушка бы не одобрила. Хотите чаю? Или даже, быть может, вина?
– О, нет. Мне пора. Я хотела попросить нигде и никому не рассказывать, что я здесь была. Ни сейчас, ни ранее. Это возможно?
– Да, без проблем. – Кристиан включает проигрыватель, и в темной комнате звучит уже знакомая Стефании блюзовая композиция. – Вы любите музыку?
– Не знаю. Может быть. Проводи меня.
Где тот момент, когда мужчина и женщина оказываются обречены быть друг с другом? Что превращает каждое их действие в шаг к неизбежному? Химия, физика, стрела амура, неумолимость рока? Кто-то с нескладной личной историей скажет – распущенность. Молодость – вздохнет пожилой сентиментальный добряк. Зов природы – припечатает утративший веру циник. Любовь – пропоют счастливые.
Стефания чувствовала себя беспричинно счастливой и безвинно виноватой. Всё происходящее было очень неловко, против воли наполнялось чувственностью и выглядело глупо со всех сторон.
– Давай перейдем на «ты», – вместо «прощай» произнесла в дверях Стефания. – Я не твой преподаватель.
– Да.
Кристиан не схватит ее в объятия, не вопьется жадными губами в алые уста, как потребовал бы жанр кино. Он останется стоять на пороге, слушая гулкий стук каблучков по лестнице, как об этом рассказывают в книгах. В хороших книгах. В плохих – у авторов, пишущих на самых разных языках, – истинная женщина представлена неуправляемой стихией: ее несет. Кристиан прочитал достаточно и умел ждать. Но ждать в правильном месте.
8
Имя Марты преследовало ее, вызывая непростые тяжелые чувства. Марта пригласила Макара работать в дом к своему нанимателю и обеспечила семейству приличный доход. Марта помогла Джине в реализации самых смелых амбиций – скоро на горизонте городской администрации засияет новая звезда. Марта раздобыла очередную единичную дозу контрабандной вакцины и уколола ею Макара – якобы тот в нужный момент оказался рядом. Хозяйка Марты установила в институте тренажеры, подключенные к генератору. Это обеспечило здание собственным источником электроэнергии, что позволило поставить в архиве и библиотеке тепловые пушки – не только сохранен книжный фонд, но и студенты с преподавателями обрели теплое помещение. Бронировать место в читальном зале приходится за несколько дней, а то и за неделю, как в пафосном ресторане перед праздничными днями.
Марта, Марта, Марта… Марта, которая отказала Стефании в единственной и такой важной для молодой женщины просьбе – быть вместе, быть семьей, объединиться с целью выживания на чужбине, среди эгоистичных людей. Но тетка предпочла служить чужим интересам, решать посторонние проблемы, поднимать уровень жизни и комфорта и без того отлично устроившихся граждан… А ведь только благодаря существованию младенца Ханны Марта получила билет в «чистую зону» – всеми правдами и неправдами отец выбил возможность покинуть зараженную территорию третьему члену семьи; сам он остался биться над созданием вакцины. Впрочем, безуспешно. Как обычно, ее гениальный отец, генерирующий выдающиеся идеи, ничего не способен довести до практически успешного результата. И теперь, исчерпав ресурсы и доверие института, он был переведен на новый проект, а они – Стефания, Ханна и Марта – остались без дотаций государства, вынуждены заботиться о себе самостоятельно. Стефанию с Ханной приютил одинокий грек Прокопий. Марта от приглашения отказалась и устроилась служить экономкой на виллу одного из самых богатых людей острова – владельца виноградников, известного винодела Людовика. Очевидно, деньги и сознание собственной значимости (это же надо, добиться таких высот!) вскружили Марте голову, и она позабыла, кому всем обязана.
«Ненавижу. Ненавижу», – эхом жгучей обиды отзывалось в Стефании имя родственницы. Оно лезло и лезло со всех сторон. Последней каплей стал звонок Тимура. Нет, неправда, это была не капля, а звонкая точка: ворота в царство семейных ценностей и моральных скреп лязгнули холодным металлом и захлопнулись. Что же случилось? Как будто бы и ничего… Просто муж сообщил, что закончил сотрудничество с ее отцом, переходит в другой институт и даже уезжает в другую страну. И еще что он считает естественным в сложившейся ситуации «поставить на паузу их брак», но от финансового обеспечения дочери не отказывается…
Стефания слушала голос своего единственного мужчины из глубины колодца оцепенения, забыв сделать очередной вдох, глядя стеклянными глазами в чернеющую пустоту. А напоследок – у него еще было припасено «напоследок»! – Тимур решил рассказать обо всех тяготах научной судьбы под руководством неудачника. И между делом, отрицая всякую собственную ответственность, он рассказал о тех экспериментах, которые проводились над телом спящей матери Стефании:
– А теперь он пытается опробовать на ней препараты, которые должны выводить зараженных «вирусом сна» из комы. Здесь я сломался и сказал «стоп».
Тимур выдержал театральную паузу, ожидая то ли признания своего героизма, то ли бурных аплодисментов.
– Что же так? – апатично подала реплику оглушенная Стефания.
– Ты понимаешь, они все просыпаются в состоянии разной степени неадекватности. Никто не встал и не вернулся в себя таким, каким заснул. Все ткани месяцами спящего человека подвергаются дегенеративным изменениям. Если за телом мы умеем более-менее ухаживать, поддерживать его функциональность, то процессы, протекающие в мозгу, нам недоступны. Самостоятельный выход из сна происходит, по всей видимости, более плавно: взаимосвязанные системы человека синхронно подготавливают этот момент, дальнейшее восстановление протекает в силу запущенной организмом инерции. Принудительное, медикаментозное пробуждение является дополнительным и очень мощным стрессом, и последствия в ряде случаев пагубны и необратимы. Большинство искусственно выведенных из сна никогда не сможет вернуться к нормальной жизни. Я же настаивал на импульсных воздействиях непосредственно на мозг спящего, это несколько иная область исследований, и твой отец не поддержал мои идеи.
– И ты смылся.
– Что?
– Ты бросил ее, мою маму, и смылся.
– А что, я должен был выкрасть ее тело? Ты это предлагаешь? Да я вообще не должен перед тобой отчитываться!
– Конечно же нет. Ты – трус, приспособленец и подонок.
– А ты – избалованная девчонка, ни на что не способная, на всем готовом всю жизнь…
Стефания нажала отбой, убрала телефон на дно большой сумки и вышла из учебного корпуса в ранние сумерки. Сегодня весь день в воздухе стояла серая пелена – солнце, горевшее
