— Похоже, им не нравится у нас в Миссисипи, — сказал Мэрфи.
— Да это они только так, на словах, — неопределенно отозвался Рыбий Пуп.
— Ты сам-то не наладился, случайно, махнуть во Францию? — спросил Кантли.
Сделав круглые глаза, Рыбий Пуп всем телом повернулся к нему.
— Что вы, сэр! Чего я там потерял?
— Грязные людишки эти французы, — внушительно произнес Кантли. — Нет уж, тебе интересней оставаться тут.
— Конечно, сэр, — со всей убежденностью, на какую был способен, подхватил Рыбий Пуп. — Я тоже так думаю.
Кантли встал и неожиданно панибратским движением хлопнул его по плечу. При виде занесенной руки Рыбий Пуп невольно втянул голову в плечи, но вовремя спохватился и изобразил на лице улыбку, кляня себя за то, что чуть все не испортил.
— Молодчина ниггер, черти тебя раздери! — ощерясь, сказал Кантли.
— Спасибо, сэр, — невнятно прошелестел Рыбий Пуп.
Кантли полез в карман и вынул какой-то сверток. Рыбий Пуп похолодел. Неужели они все-таки нашли замурованные в камине чеки? Он задержал дыхание. Развернув сверток, Кантли швырнул на койку пачку зеленых бумажек.
— Твоя доля за это время, — сказал он. — Сколько нам, столько вам — так, что ли? Ну-ка, сочти.
Рыбий Пуп облегченно перевел дух. Ожидая подвоха, он испытующе заглянул в лицо белому человеку.
— Я вам и на слово поверю, начальник, — зачастил он вполголоса, не сводя с Кантли умоляющего взгляда. — Только здесь мне их тратить не на что.
— А кто сказал, что обязательно здесь? — Начальник полиции Мэрфи оглянулся на дверь. — Пат, поди сюда. У тебя постановление суда?
— У меня. Вот, нате, — сказал надзиратель и вошел в камеру, протягивая вперед листок бумаги. Кантли взял его.
— Пуп, — сказал он. — Вот оно то самое, чего ты ждешь два года.
— Да, сэр. А что тут сказано?
— Сказано, что ты свободен, черт возьми! И это сделали мы! Макуильямс палец о палец не ударил, песий сын. Это твои друзья добились. Понял меня?
— Да, сэр.
— Ну как, доволен?
— Очень, сэр.
— Кой же черт ты тогда стоишь столбом? Одевайся, чучело!
— Прямо сейчас? — спросил Рыбий Пуп.
— А то когда же! — грубовато прикрикнул на него начальник полиции.
— Сейчас и заберу тебя отсюда, — сказал Кантли.
— Эй, Пат! — позвал Мэрфи. — Принеси ниггеру его вещи!
— Слушаю, сэр, — ответил невидимый голос.
Рыбий Пуп ждал, не зная, как отозваться на происходящее. Проявлять чрезмерную радость не хотелось — как бы в этом не заподозрили расчет, но сохранять слишком надутый вид тоже не имело смысла, это могло вызвать догадку, что он, чего доброго, затаил мысль о мести. Какие-то секунды он колебался, потом чутье подсказало ему половинчатое решение. Он уткнулся лицом в одеяло и заплакал.
— Чего это он нюни распускает? — с усмешкой спросил Мэрфи.
— Ладно, не трогай его, — врастяжку сказал Кантли. — Пускай одевается.
Они вышли, и в то же мгновение его слезы иссякли. Он сосчитал деньги. Почти три тысячи. Значит, Кантли расширил его «надел», а еще это значит, что он нужен Кантли для сбора «податей» с черных проституток… Кончив одеваться, Рыбий Пуп топтался по камере, не зная, куда себя девать. Подошел надзиратель, открыл дверь.
— Ступай прямо, ниггер, никуда не сворачивай. Там тебя ждут.
Словно во сне, Рыбий Пуп зашагал по коридору. Кантли с полицейским начальником дожидались его.
— Сюда, Пуп. Садись ко мне в машину. Ты теперь куда? К Мод, кровь разогреть? Или в пивную? Или, может, к мамаше?
— Мне бы к себе на квартиру, сэр.
— А не хочешь сегодня побаловаться с девочкой?
— Нет, сэр.
— Ну, гляди. — Кантли тронул с места машину.
Ночной воздух был напоен благоуханием. Сидя в машине рядом с Кантли, Рыбий Пуп смотрел на высокие синие звезды, оправленные в черный бархат неба. Горячие слезы текли и текли у него по щекам.
— О чем плакать-то, черт? Все позади. Ты свободен.
— Ничего не могу с собой поделать, начальник, — прерывисто ответил Рыбий Пуп.
Возле дома на Боумен-стрит, где была его квартира, машина остановилась.
— Все правильно?
— Да, сэр. Мне выходить в субботу собирать?
— Само собой. Как всегда. Я утром зайду в контору, подкину тебе еще адреса.
— Понятно, сэр.
— И встряхнись ты, погуляй.
— Хорошо, сэр.
— Ну, спокойной ночи.
— Спокойной ночи, сэр.
Рыбий Пуп постоял на пустынном тротуаре, глядя, как тает в темноте красный огонек на машине Кантли, и непримиримая ненависть исказила черты черного его лица. Он достал из кармана ключи, с опаской оглянулся через плечо и поднялся по лестнице к своей квартире. Отпер дверь и задержался на пороге, вновь видя перед собою белокожее женское лицо, возникшее на этом месте два года назад. Потом вошел, зажег свет. Мебель в комнате была затянута паутиной. Рыбий Пуп осмотрел камин — кирпич, за которым он спрятал чеки, был нетронут. Он обошел комнату, открыл платяной шкаф и вытащил свои костюмы — все в пыли, траченные молью, они были безнадежно испорчены.
— А, черт, — тихо выругался он.
Не беда, он купит новые в Нью-Йорке. Он запер дверь на засов, нашел отвертку и, нагнувшись к камину, принялся соскребать цемент, высвобождая края кирпича. Наконец кирпич вышел из гнезда, показался завернутый в асбест сверток. Теперь долой клеенку… Ага, вот они. Рыбий Пуп запихнул чеки в карман, погасил свет и, заперев квартиру, спустился по лестнице. И не успел пройти двух шагов по тротуару, как столкнулся лицом к лицу с Мод.
— Пуп! — Она прижала его к пышной груди.
— Привет, Мод, — сказал он, потрепав ее по плечу.
Отступив, Мод смерила его взглядом с головы до ног.
— А ты вырос!
— Есть немножко.
— Мистер Кантли сказал, что тебя совсем освободили!
— Ага. Только что вышел.
— Господи, вот радость, — улыбаясь, затарахтела она. — Говорила я этому Кантли, что ты чист. Хотя дело-то было не в девке. Это они чеков проклятых боялись.
— Да, я знаю.
— Опять будешь деньги собирать? — спросила она.
Он хорошо относился к Мод, но верней было не откровенничать с нею.
— А как же, — соврал он. — Конечно.
— Слышь-ка, Пуп!
— Ну?
— Не хочешь девочку? Одна есть — пальчики оближешь… Не грех отпраздновать такой случай. Я угощаю…
— Спасибо, Мод. И рад бы, да надо в контору. Дела.
— А если завтра вечером?
— Это другой разговор. Завтра — пожалуйста.
— Не обманешь?
