У Ильи дрожали руки.
— Могу.
Я вылезла из платья, стянув его через голову. Оно потащило за собой лифчик, и я, ойкнув, прикрылась.
— Обалдеть, Мышонок, у тебя и трусы в горошек.
— Это не горошек, это пузыри, — надулась я как пузырь.
Разве можно горох от пузырей не отличить?
— Ё-ё-ё, ещё и чулки, — плаксиво протянул Илья и натурально заныл.
— Точно, на резинках. Нравятся?
— Тащусь.
Я быстро нырнула в футболку. Она оказалась очень широкой и длинной, похожей на платье. Пахла магазином. Видимо, её никто не стирал.
— Ложись на краю, ближе к окну. Я сейчас приду, — еле слышно сказал парень и быстро убежал.
— Ладно.
Хотела проводить его взглядом, но в комнате Ильи уже не было: Ветра сдуло.
— «Я сегодня с ним спать буду», — отправила Кристине.
— «Покажи фото».
Легла в холодную кровать ближе к краю, сделала селфи и отправила.
— «Парень где? Врунишка!»
Я улыбнулась, отключила интернет. Пусть так и думают, что я врунишка, им так легче, чем слёзы лить от зависти. А мне клёво.
Шевелилась старая жёлтая занавеска. Она висела над радиатором, от которого шёл горячий поток воздуха, а от окна тянуло холодом, и создавалось контрастное дуновение. Я боком лежала на очень мягкой подушке и утопала в ней лицом, приходилось уплотнять её, рукой прихлопывать, чтобы посмотреть на занавеску.
Постель странно пахла. Да, я сказала правду, парни воняют. Даже те, кто использует парфюм… Они в первую очередь. Но сейчас мне нравился запах. Потому что так пах мой парень. И я, засыпая в постели с его запахом, засыпала в его объятиях… Ну, мне так казалось. Очень быстро согрелась и прикрыла глаза. Ждала, когда Илья вернётся, и потом уже можно будет уснуть.
Он пришёл. Даже свет не включил. Коричневое покрывало скрутил и положил между нами. Сам под одеяло забрался и обнял меня со спины, уткнувшись носом в мои волосы.
Вот это класс!
Вот это ощущения!
Под тяжестью его руки, что он держал на одеяле, и оттого, что прижимал меня к себе, становилось невероятно комфортно. А его дыхание сдувало одиночество и странные мысли. Даже если он чего-то попросит от меня, я, пожалуй, не стану отказывать, потому что жарко так, приятно, в теле истома... Папа меня убьёт...
— От тебя крышу рвёт, — чуть слышно прошептал Илья. Из моих волос выбрался и припал к шее губами. Не целовал, а туда, в мою кожу говорил. — Дана… Как твоё имя полностью звучит?
— Богдана, — ответила я. — Я должна была умереть при родах, меня Бог родителям дал.
— Как же хорошо, что ты выжила, — он сильнее ко мне прижался.
— Я сплю? Такое странное ощущение…
— И у меня, словно ты мне снишься. Я тебя выдумал и схожу с ума…
— Это дождь? — я прислушалась.
— Похоже на то.
От его дыхания по коже неслись тонкие будоражащие разряды, и я наслаждалась. Его прикосновениями, его теплом. Но нужно было встать.
Илья не хотел отпускать, всполошился.
— Дана, — позвал шёпотом.
Я встала голыми ногами на горячий и в то же время морозный пол. Это вот такая странная комната: работал обогреватель, согревал деревянный настил ледяных перекрытий. Что происходило здесь зимой, страшно представить. Неудивительно, что у Ветра такое большое и толстое одеяло. И так странно стоит кровать.
Я открыла занавески и быстро юркнула обратно под бок к Илье. Он тихо рассмеялся и по нос укрыл меня одеялом, прижав к себе.
— Лёжа только небо видно и ветки деревьев, — заворожённо смотрела на чёрное, затянутое тучами небо.
Тёмное, а ветки деревьев ещё темнее, чёрные, сажей на фоне небосвода нарисованные. И всю эту картину смывала вода, растекающаяся по большому окну.
Барабанил дождь по стёклам и железным отливам. Такая музыка успокаивала и убаюкивала.
— И кажется, что мы не в нашем районе, — шепнул мне Илья в макушку.
— Да. Это не дом, это одна комната-корабль, — засыпая, фантазировала я. — Мы плывём с тобой по озеру, и никого больше нет. Завтра проснёшься, дверь откроешь и в чайник воды наберёшь с порога.
— А электричество? — усмехнулся он.
— У нас на крыше ветряк и солнечные батареи.
— А есть мы что будем?
— В шкафу удочка, наловим рыбы.
Мне даже казалось, что я чувствую лёгкую качку. Глаза закрыла.
Увидела, как утром в молочном тумане, что стелется над гладью бирюзовой воды, мы с Ильёй удим прямо с порога комнаты. Никого не видно кругом. Тишина, плещется рыба…
Он улыбается мне красиво. По пояс голый. У него широкие плечи, красивые руки. Свои спортивные штаны Ветер закатал по колено и с удочкой стоит.
— А если хлеба захочется?
— Мы выловим морскую капусту, высушим и напечём морских лепёшек.
Я держусь рукой за полку с обувью, другой вылавливаю морскую капусту из тёплой воды. Она скользкая и плотная.
— Погоди, если это озеро, то откуда морская капуста?
Он смеялся надо мной. За это я на него обиделась.
Опять барабанил дождь, утягивая меня в царство Морфея.
— Мышонок, ты спишь?
Он поцеловал меня в макушку и больше не двигался.
Уснули.
*****
Я проснулась оттого, что жарко. И не сразу сообразила, где нахожусь. На меня сверху было навалено: одеяло, покрывало, с двух сторон подушки, и вообще Ветер меня спрятал. Его самого рядом не оказалось. Но мне и так было блаженно. Я потянулась, вдохнула его запах.
Так здорово спать в кровати любимого парня! И просыпаться счастливой.
Я вверх поползла, нос высунула наружу. А в комнате жуткий холод. От окна натурально дуло. За ним было темно. Тихо играла музыка. Свет горел только над письменным столом.
— Доброе утро, — высунулась я наружу из своего «гнезда», волосы растрёпанные с лица убрала.
Ветер сидел на стуле ко мне спиной, всё так же опасно накреняясь на двух ножках. На парне был спортивный костюм и капюшон накинут. Таким он мне не очень нравился. Чужой, как в школе ходил. В таком виде я с ним не общалась. Ветер в своём обычном обмундировании злой, колкий и опасный. Мне вот понравилось, когда он прилично одет и в пальто.
Илья кинул взгляд через плечо и улыбнулся. И этот капюшон его лицо делал зловещим, укрывая в мрачную тень глаза, оставлял тусклому свету только рот.
— Доброе утро, Мышонок. Что-то с отоплением, так что одевайся под одеялом. Чай будешь пить?
Вроде голос Ветра, а мне неловко.
— Не знаю, — прошептала я.
Села, кутаясь в одеяло, мои вещи лежали рядом. Я подтянула к себе чулки и нырнула с ними под одеяло.
Играл мой телефон. Его рукой нащупала. Тёма звонила.
Старалась, чтобы Илья меня не видел, залезала в платье и пыталась одновременно ответить на звонок.
— Данка, — кричала Полина Потёмкина. — Да заткнись, клоун! Дана, ты у Ветра? — на заднем плане дикий мужской смех. — Да заткнись, я тебе сказала!
— Да, у Ветрова, — громко ответила, заметив, как Илья скривился всем лицом, услышав, что я его по фамилии назвала.
— Выходи, я сейчас подойду. Да заткнись ты! — она кинула трубку.
— Не буду чай пить, — торопливо заправила постель, с особой тщательностью поправляя подушки и одеяло. Выделенную мне футболку на ночь, сложила и оставила на покрывале. — Тёма сейчас подойдёт.
— Дана.
— Да? — побежала к вешалке, чтобы сменить тапки на сапоги. Сумочку открыла, складную расчёску достала. — А у тебя нет зеркала?
— Нет.
— Как же ты живёшь без зеркала! — возмутилась.
— А так и живу! — рявкнул Илья, подошёл ближе.
Замерла. Быстро молнию застегнула на сапогах и выпрямилась, расчёсывая волосы.
Он стоял, держа руки в карманах своей толстовки, как днём ранее у подъезда. Тогда он меня насильно потащил в тихий уголок. И так же насильно хотел поцеловать.
Чужой. И страшный. Но сейчас он меня не тронет, за мной Тёма придёт. Но чтобы его не провоцировать, я поспешила.
