Не злой он! Это я ненормальная. Но не олигофрен точно.
Рязанцева наблюдала за нами с сильной ревностью, губы сжимала и становилась совершенно некрасивой от злобных складок на лице.
Полина в негодовании всплеснула руками и, подкусив нижнюю губу, уставилась себе под ноги. Её больше не отпустят гулять вплоть до выпускного, а до него ого-го. Запрут дома, не дадут карманных денег… Какой ужас! Прямо, как в моём интернате.
Егор, заметив, что его пассия опечалилась и больше не огрызается, стал невероятно серьёзным. Брови светлые свёл.
— Полин, да забей на эту дуру, — не рискнул обнять её, как меня Илья. — Скажешь, что Рязанцева вас кинула. Вы к ней пришли, а она потащилась с бомжами бухать.
— Что?! — заорала Рязанцева.
— Нельзя было на улице ночевать, — не обращая внимания на Варю, Егор продолжил придумывать легенду этой ночи. — Пошли ночевать к Ветрову. Мамка твоя его знает, это надёжно.
— Да, — согласился Илья. — Вы спали вместе у меня в комнате, я у соседа. И нет проблем.
— Мама едет, — увидела вдалеке красный Мерседес моей мамы и неохотно стала выбираться из объятий парня. Прежде чем показывать маме, что я обнимаюсь с мальчиком, надо с папой посоветоваться. Может нельзя.
— Всё, девчонки! Нам пора сваливать, — торопился Егор, направился к нам с Ильёй, по дороге проехал ладонью по попе Полины, но та не отреагировала.
— Я позвоню, — шепнул мне Илья, его тащил в подъезд дург, хотя сам Буравкин жил не здесь.
Ветров оглядывался и помахал рукой. И я помахала в ответ.
Здо́рово всё.
Тёма приосанилась, волосы поправила.
За рулём сидела тётя Саша, моя мама рядом на сиденье пассажира. Выглядели мамы, как Полина и Варвара, такие помятые, что смотреть смешно. Инга, которая никогда на глаза чужим людям без косметики не показывалась, спешно пыталась привести себя в порядок, разложив косметичку перед лобовым стеклом.
Тётя Саша остановила машину, моя мама опустила стекло, водя кисточкой по скулам.
— Здравствуйте тётя Саша, — улыбнулась Варвара и подошла ближе к Тёме.
— Здравствуй, Варечка, — таким же хриплым голосом, как у дочери, ответила тётя Саша. — Как отдохнули?
— Отлично! Вчера по телику показывали шикарный фильмец, ещё гадали.
— Что нагадали? — искренне заинтересовалась моя мама, с большим любопытством посмотрев на моих одноклассниц.
— Тёплую весну, — улыбнулась Полина, — и отличную сдачу экзаменов.
— Это не интересно, — прошептала моя мама. — Мышонок, прыгай.
Я с Варварой не попрощалась. А вот Потёмкина даже чмокнула её.
Мне ещё долго привыкать к таким отношениям. Но потом Тёма объяснила, что Варвара Рязанцева хоть и стерва, но не крыса точно. Только вот Ветрова она до сих пор любила. Но не могла позволить с ним отношения, потому что Илья отказался зарабатывать на своём голосе много денег ради её удовольствия.
*****
Я махала рукой Тёме. Они с тётей Сашей ушли за высокий кованый забор своего дома. А мы поехали дальше, ближе к лесу.
Вот недаром любовь животворящей называют. Я про маму забыла совсем. Меня больше не раздражали её высокомерие, брезгливость и глупые разговоры. Она стала просто мамой. Ну, да, не такая, как у многих, но зато красивая. И папе нравилась.
Бывало, папа выпьет немного, посмотрит на маму стеклянным взглядом и скажет: « А станцуй-ка мне у шеста, детка». Мама засмеётся, и они уйдут танцевать. Это называется «пилоне». Хотя мне однажды рассказали, что это завуалированный стриптиз. Но я точно знала, что мама не танцевала в стриптизе, папа её забрал замуж сразу после школы. Бабушка была очень строгой, поэтому папе пришлось ещё побегать и выкупать себе невесту. Многие считали, что это романтично, а для меня похоже на продажу. Папа реально тёще и тестю денег дал, чтобы не лезли. Смеялся потом, что калым оплачен, нужно отрабатывать.
В этой истории мне нравилось только одно – свадьба сразу после школы. Я бы вышла за Илью замуж. Просто я такой человек, очень не люблю, когда что-то меняется. Мне и вещи легче держать на своих местах, и к людям я привыкаю. Раз у меня есть любимый парень, он останется таким на всю жизнь.
И это не первая любовь. Я уже влюблялась во взрослого мужчину, которого видела издалека.
А что? Вполне даже сильное чувство, только детское, с Ветром всё серьёзно.
Только вот я в курсе, что наивная. В себе уверена полностью, а вот Илья может оказаться любвеобильным, и обидит меня. Так что поступление, поиск работы, устройство самостоятельной жизни - моя реальная перспектива. Только без Ветра мне будет плохо.
— Мышонок! Ты не выспалась что ли? — вытащила меня из реальности родительница.
— Нет, я хорошо спала, — очнулась я.
— Я тебя спросила, как выгляжу?
Она распустила волосы, накрасилась неярко, но как под девушку.
— Потрясающе, — честно ответила я.
Действительно лет на десять моложе. Мечтательная улыбка на подкачанных губках, на личике ни помарочки. Домой ехала к любимому мужу. Наверное, стоит поучиться у неё угождать своему мужчине.
Наш сплошной забор пугал в это утро. Около него стояли чёрные внедорожники.
— Мама, — по телу пробежала дрожь. — Папа не хотел, чтобы нас видели.
— Папа позвонил, попросил приехать через час.
— А час прошёл?
— Не знаю, — разозлилась она на меня. Нажала кнопку на брелоке, и роллеты гаража медленно поползли вверх.
— Я не пойду.
— Пойдёшь, — рявкнула мама.
Мы въехали в темень гаража, автоматически включился яркий свет, осветив стеллажи, что остались нам от старых хозяев, запасные колёса в углу. Папины машины стояли рядом. Одна представительского класса, вторая внедорожник, у которого был оторван бампер, папа ездил на охоту со своим старым знакомым, там и покорёжили машину.
— Выходи, — сказала мама, расстёгивала пуговки на своей кофте.
— Мама, папа запрещал.
С моими тараканами без авторитета нельзя. Папу я слушалась. Маму не всегда.
Она злилась. Так сильно, что перекосило её лицо. Обошла машину, дверь мою открыла. Сама отстегнула ремень безопасности и за руку вытащила меня.
— Знаешь, Дана. Если не будешь меня слушаться, то отправишься в интернат.
— Не отправлюсь, у папы больше денег нет. И он сказал, что продаст твою машину.
— Заткнись! — шикнула мама и вышла из гаража.
Как только утренний свет вперемешку с фонарями нашего двора осветили её фигуру, мама Инга придала лицу невинность и романтичность, губы выпучила и медленно пошла к дому.
Я за ней.
Папа прощался со своими знакомыми. У калитки стояли. Я только мимолётом глянула и напряглась. Мне стало противно и стыдно за маму. Это она так решила выпендриться перед опасными мужчинами. Не хотелось думать, что у неё хватит совести папу бросить, если у него совсем деньги закончатся. Просто я не понимала, если она верная жена и любит мужа, зачем так красоваться перед чужими.
Её грудь в холодное утро хорошо была видна. Волосы откидывала назад за плечи. Шла, как модель по подиуму, крутя бёдрами с накладками. Эти накладки на ягодицы очень эффектно двигались при ходьбе, создавая иллюзию накачанного упругого зада. Не я одна смотрела на эту попу.
— Инга! Привет!
Раздался мужской голос, последовал свист.
— Богдана как выросла!
— Да, красавица!
— Лялька, богатый ты мужик.
— Дана! Богдана!
Мама расстроилась, что всё внимание перешло ко мне. Поспешила вперёд к дому.
До неё не дошло, что она натворила?
Даже до меня дошло!
Потому что здесь был очень… Очень страшный человек.
— Дана, — настойчиво звал он. — Мышонок! Поздоровайся со мной.
Я приосанилась, и, следуя за мамой, кинула на него взгляд.
Высокий и здоровый. Не изменился ни капли за три года. Копна густых светло-русых волос с медовым оттенком. Большие раскосые глаза зелёного цвета. Чёрные джинсы, кожаная куртка… Даже одежда такая же. Олег Измайлов.
Я его в свои пятнадцать лет увидела и влюбилась сразу. На десять лет меня старше. Тогда он был у папы в охранниках. И мои признания в любви сдал папочке в полном объёме. Смеялся надо мной, и сказала, что когда мне исполнится восемнадцать, он подумает… Видимо, подумал.
