Надо же, какой он бывает разный! Это ужасно, когда не знаешь, что от человека ожидать.
Вот такой у меня любимый парень.
Жалко… Я бы хотела, чтобы он был всегда одинаковый. Я к нему лучше по вечерам приходить буду или после концерта, потому что он тогда по-другому одет и добрый.
Быстро накинула своё пальто, в рот сунула клубничную конфету. Сумочку на плечо и поспешила из комнаты.
Илья резко руку обронил на дверь и не выпустил меня.
— Что, Мышонок, прошла любовь?
Он был страшно недоволен, голос опасно хрипел.
Сердце бешено стучало в груди, я испуганно смотрела на его руку, что перегородила мне дорогу. Нужно, как мышь, просто отсидеться, сейчас он уйдёт, отпустит, потому что меня Тёма ждёт…
Почему так сложно? Всё же было хорошо!
— Всё же было хорошо, — эхом повторил мои мысли Илья. — Корабль пошёл ко дну?
Он освободил мне путь. Я медленно открыла дверь, глядя на пол коридора, не то чтобы на самом деле ожидая, что там вода стоит… Но если честно, то мне бы хотелось, чтобы кругом было озеро, и мне не нужно было никуда уходить от Ильи.
— Как жаль, что мы не вместе, — задумчиво произнесла я и вышла в коридор.
Бьющееся от тревоги сердце упало в пятки, когда Ветер с треском свою дверь захлопнул, а потом в его комнате что-то упало.
Я поспешила убежать от его гнева, который не понимала.
Точнее всё поняла, нам не нужно было расставаться, но Тёма ведь ждала.
И почему он такой злой?!
Нельзя друг без друга
Ночью был заморозок, и лужа в подъезде замёрзла. Пришлось накинуть капюшон, выбегая на улицу, и быстро надеть перчатки.
Небо полосатое. Тёмная хмарь, потом полоса светлеющая и ниже ярко-розовая линия, окрашенная восходящим солнцем. Ещё чернее стал парк на горизонте. Изо рта валил пар, но чувствовалось в воздухе пробуждение и запах весны. А может это внутри меня всё цвело.
Тёма вышагивала мне навстречу, виляя бёдрами. За ней вприпрыжку бежал долговязый Егор Буравкин. Буравкин светленький с большими серо-голубыми глазами. Многие считали его симпатичным. Но лично я любила кареглазых брюнетов и чтобы пели, и чтобы Ильюшей звали.
Полина в обтягивающей широкие бёдра юбке-карандаш, Егор тощий, на нём джинсы висели. Она приличная и статная, он вокруг неё, как макаронина из бич-пакета на вилочке. Если честно, он в неё влюбился и не знал, как завоевать внимание.
Полина выглядела не очень хорошо. Под глазами тёмные круги, она не спала всю ночь. Жевала жвачку, волосы скручены наспех в узел на затылке. Нос красный от холода… Я тоже мёрзла.
Буравкин следовал за Полиной следом, и, как собачонка кусает за пятки исподтишка, что-то говорил девчонке кусачее, мельтешил за её спиной, она периодически пыталась его стукнуть.
Слева от подъезда, в котором жил Ветер, покрытая изморозью, улетала в сторону школы дорожка, на ней появилась ещё одна наша одноклассница, с таким же видом, как и Полина Потёмкина, видимо гуляла всю ночь. Куталась в красное пальто, натягивала шапку на окрашенный белые волосы. Варвара Рязанцева, у неё мы по плану ночевали сегодня.
— Привет, Лялька, — заметил меня Егор. — А Ветер где?
— Дома, — я кивнула в сторону подъезда.
— И не провожает? Не дала что ли?
— Заткнись! — хрипло выкрикнула Полина, видимо, давно уже кричала на него, так что голос осип. — Придурок.
— А ты капризная и бестолковая!
— Что привязался?
— И это после всего, что я для тебя сделала? Потёмыч, я же тебя у ночных волков отбил. — Шутовски удивился Буравкин, приложив ладони к серой толстовке в районе сердца. И вдруг запел: — По кругу, по кругу, по кругу во дворе…
Тёма выпучила на него круглые глаза, губы поджала.
Егор шельмовски щурил одни глаз и улыбался во весь рот.
— Кто учился с тобой в одном классе, тот в цирке не смеётся, — прошипела недовольная Полина.
— Какая ты грозная. Давай сына Кузей назовём, будешь кузькина мать.
— Лялька, ну скажи чтобы отвял от меня, — заныла Полина и неожиданно протянула ко мне руки.
Я тут же приняла её в свои объятия. Полина была выше меня и шире. Но она такая… Мягкая! Тёплая! И самая лучшая подруга. Я пальцем погрозила Егору.
Варя Рязанцева достигла нас, и в этот момент из подъезда выбежал Илья.
Я так обрадовалась Ветру, что отпрянула от Полины и подалась ему навстречу, улыбаясь. Но улыбка сползла. Капюшон продолжал закрывать его лицо, открывая взгляду сжатые губы.
— Привет, Илья, — кокетливо поздоровалась Варя и сложив руки на груди приняла очень соблазнительную позу, присев на одно бедро. А так как на ней было приталенное короткое пальто, то выглядела она секси. Я даже растерялась.
— Здоров, Вешалка, — рявкнул Ветер. — Вешаться на меня пришла?
— Что?! Кому ты нужен, бомжара?! Что я с тобой целых два дня гуляла позор всей моей жизни!
— Мне нужен, — честно призналась я. Посмотрела в темень капюшона. — Вы гуляли?
— Ты же слышала, это был позор всей моей жизни, — усмехнулся Илья.
— Ублюдок! — зашипела Варвара.
А Ветер подошёл ближе ко мне и вложил в мои руки оставленную на его вешалке складную расчёску.
— Мой Мышонок забыл кое-что, — он наконец-то откинул капюшон и заглянул мне в глаза. — Так спешила.
— Тёма…
Это всё что я могла сказать в своё оправдание, утопая в его глазах. Светлело быстро, и глаза его больше не казались сумрачными, они напоминали мне вкусный кофе с корицей, что нужно пить по утрам. Тёплые, согревающие. Такие нужные! И вот за один день ставшие для меня родными. И столько в них скрыто непонятного. Но я не боялась упасть в этот омут. Потому что Илья… Хоть и огрызался, был очень надёжным. У него просто срабатывала защитная реакция, когда всякие Вари приставали.
— Вы что… Вы вместе?! — Варвара смотрела на нас зло при этом серые глаза словно наполнялись слезами.
— Рязанцева, прекрати орать, — хрипнула Полина. — Ты же ненавидишь Ветрова.
— Да обожает она его, — Егор пожал руку Илье. — Ревнует. Вон глаза красные, под цвет пальто. Или ты бухала, Варюш?
— Вот чего тебе не хватало! — накинулась на Илью Варя. — На убогих потянуло? Недоразвитую олигофренку захотел!
— Отвали, бешеная! — Ветер попытался поймать руки Рязанцевой, которые она распустила. Я кинулась его защищать, и Варька отвесила мне пощёчину.
Не особо больно. Кожу защипало… Самое неприятное, что обидно. Драться нужно… А не хотелось особо. У меня любовь, зачем беспокоиться.
Егор влез сдерживать Илью. Полина Рязанцеву откинула от нас.
— Иди валерьянки выпей, неадекватка!
— Безграмотная! — крикнула я, прикрывая ладонями ударенную щёку. Илья меня к себе с силой прижал, я почувствовала его тёплые губы на своём виске. — Ты хоть знаешь, кто такие олигофрены?! Не разбираешься в диагнозах и несёшь ерунду!
— Рязанцева! Ты что?! Ревновать парня, которого в грязь втаптывала и подругу предавать?! Это по-крысиному!
— Ты оскорбляла Илью?!
Не сразу я приняла это решение. Папа говорил, что мне ни в коем случае нельзя драться. Не положено. Но! Столько возмущения во мне появилось. Вулканы били, хотелось наказать дрянь.
Правда все мои геройские порывы были Ветром погашены, он меня в стальное кольцо своих рук захватил и никуда не отпустил.
— Я тебя толстая не буду отмазывать, — разъярённая Рязанцева тыкнула пальцем в Полинку, — пусть твоя мать знает, что ты гуляла всю ночь!
— Она не толстая, — вступился за Полю Егор, у него на лице застыла ухмылка. — Она свободная женщина, жрёт сколько хочет, а целлюлит придумали трусы.
Сказал и вынужден был с хохотом отпрыгнуть в сторону, потому что Полина мигом согрелась, стала от жара красная и пыталась Буравкина догнать, но узкая юбка не давала.
— В общем, Рязанцева, ты меня подставила, не жди ничего хорошего! — угрожала Тёма. Она сильно расстроилась.
Нависла пауза в нашей компании. Никто никуда не уходил. Мы с Ильёй слились в единое целое. Согрелись, у него даже руки без перчаток были тёплыми. И пах он восхитительно, самым любимым парнем. И я не хотела от него уходить, не желала расставаться. Носом уткнулась в его шею, заметив, что у него уши покраснели, натянула ему на голову капюшон.
