или… Ехать домой.
— Я без вас не уеду, -
это даже не обсуждается. Забираю ключи. – Там нет собак, приведений, демонов?
— Кроме тебя? – задает она вопрос, уже отворачиваясь, а я корчу рожу и оглядываю еще раз кухню, где мы впервые сидели втроем. Наверное, если не думать о том, что это халупа, дом даже можно назвать уютным. – Спокойной ночи, Харитон.
Выходя из дома, я натыкаюсь на Светлану Павловну. Ей бы в актерское. Она так правдоподобно сыграла ненависть в магазине, что я почти испугался.
— Все? Уходишь?
— Ухожу, но не уезжаю. Переночую в доме Евы.
— Это правильно. Ей нужно время. Обидел ты ее сильно. Да и Рашид этот.
— А что с ним? — может она хоть расскажет.
— А вот ты бы и выяснил, что с ним и почему девочка боится его как огня.
— Боится все-таки, а почему?
— Ты идиот? – упирает она кулаки в бока. – Я говорю тебе выяснить! Все, не беси меня. Завтра увидимся, папаша.
Папаша. Слово-то какое. Я никогда вообще не думал, что услышу это по отношению к себе. Но теперь мне хочется это услышать не в насмешливом тоне от продавщицы, а от сына. Да, мне хочется, чтобы он назвал меня отцом. Я уверен, что точно стану лучшим отцом, чем был мой.
Через лесок и заросли я иду в сторону домика Евы. Он даже издалека выглядит убого, а вблизи еще хуже. Но внутри все чисто и аккуратно, а постель манит мягким покрывалом и пуховой подушкой, прикрытой словно занавеской. В домике всего одна комната, но устроена так, что спальня с двумя кроватями и кухня удачно отделены зонами. И кажется есть еще подобие ванной, куда я и иду, чтобы умыться, если будет хотя бы тазик с водой.
Включая тусклый свет, вместо тазика я натыкаюсь на чей-то силуэт. Принимаю по инерции боевую стойку, и вдруг натыкаюсь взглядом на копну знакомых волос.
— Данила? Ты что здесь…
— Вы так кричали…
— Что? Черт, — провожу по лицу ладонью. Идиоты мы, нашли место разборки устраивать. – Ты сам сюда пришел? А матери сказал?
Он только покачал головой, и я уже представил, что там переживает Ева.
— Так не делается. Мать там поди с ума сходит. Пойдем ее встретим.
— Думаешь, она будет ругаться?
— Будет и правильно сделает, — веду его из домика, и в этот момент к нему уже бежит Ева в сопровождении Светланы Павловны и большого фонаря в ее руке. Ева бы вряд ли даже поднять его смогла.
— Данила! – кричит Ева и резко прижимает сына к себе, а я закрываю глаза, всего на мгновение, вспоминая, сколько раз сам сбегал из дома. Меня всегда находила полиция. И всегда пиздил отец. А мать. Она даже не смотрела. Ей было все равно. – Ну как ты мог! Ты хоть представляешь, что я пережила!
— Прости мам, — обнимает он Еву. – Прости, я больше не буду убегать, я просто хотел домой.
Я даже оборачиваюсь, чувствуя тоску. У меня есть дом. Целый особняк, но он никогда не был мне домом. Никогда. И я даже завидую пацану. Потому что есть у него и чудесная мать, и дом. И даже Светлана Павловна.
— Ну все, пошла я спать, — строго смотрит продавщица и уносит фонарь, а нас троих освещает только свет из окон домика.
— Наверное, тебе лучше пойти в машину спать, ну или домой поехать.
— Я уже сказал тебе, что без вас не уеду. В машину так в машину.
— Мам. Там же две кровати. Пусть он переночует.
— Данила, это не очень удобно.
— Зато безопасно. Для всех, - скомно напоминает он и Ева кивает. Больше не сопротивляясь предлагает войти в дом и занять свободное место.
И что это значит?
Зря я пошла на поводу у сына. Надо было гнать Харитона в машину, а желательно подальше от нас. Внутри все зудит от желания рассказать святому отцу-мученику, которому не дали воспитывать сына, что я пережила. И я ведь рассказывала, в своих историях, но разве он понял? Разве он услышал хоть что-то. Лопата. Мало ему лопаты.
Я не знаю, что должно произойти, чтобы он начал думать не только о себе, чтобы понял, почему я не пошла к его отцу. Разве дело в деньгах. Я делала все, чтобы мой мальчик ни в чем не нуждался. И если судить по Харитону с Никой, да и по мне в том числе, то деньги еще ни одного ребенка не сделали счастливым.
Я плохая мать? Пусть так. Но я делала все, чтобы мой сын ни в чем не нуждался. Я делала все, чтобы мой ребенок выжил. Аборт… Да, глупо не признать. Были такие мысли. Но они лишь промелькнули, потому что малыш был единственным близким человеком в целом мире, на тот момент я нуждалась в нем ничуть не меньше, чем он во мне.
Он помог мне выжить, он до сих пор является смыслом моей жизни. И я не позволю никому его обидеть. Особенно мажору, который сам еще не вырос из штанишек.
Вот и как уснуть, когда в голове такой бардак. Как прибраться там и найти нужный мне ответ на вопрос, как жить дальше. В дом Харитона возвращаться нельзя, даже если сказать ему правду про Рашида. Нет никаких гарантий, что он выживет.
Я знала, что мне сложно будет пережить эту ночь, но я даже не представляла, что мне придется спать на соседней кровати с Харитоном. Который ко всему прочему тоже не спит. Я слышу его частое дыхание, чувствую взгляд, которым он жжет мне спину. Думает. Обвиняет меня в своих бедах. Планирует, как забрать у меня сына?
Данила уснул без задних ног. В этом плане детям можно позавидовать. Чтобы у них не случилось, они все равно будут спать хорошо, потому что никакие тяжелые мысли их не волнуют.
— Ева?
Отлично. Нашел время поболтать.
— Спи.
— Принеси воды.
Иногда Данила тоже просит пить, но я никогда так не раздражалась из-за простой просьбы.
Я мельком глянула на стол, на котором всегда стоял графин с водой, но тут же вспомнила, что последнюю воду мы потратили на умывание. А новой с ручья я так и не
